Туристы

Евтушенко Анна

“flip” -мигнуло на странных “часах”, и тут же Санька придавило к нарам так, словно бы тонна свинца опустилась сверху и легла на плечи.

– Помогите... – простонал Санек, и его голос, будто исчез, поглощённый жутким рёвом, который внезапно ворвался в бедные уши. Рёв внезапно сменился полной тишиной, а потом неожиданно заиграла песня – военный марш на немецком языке. Санек судорожно вздохнул, дав болящим лёгким порцию живительного воздуха, распахнул глаза и увидел над собой высокий потолок, покрытый фресками в виде героев, которые побеждают чудовищ, и оснащённый точечными лампочками -для подсветки фресок. Справа возвышалось стрельчатое окно, “одетое” в бархат тяжёлых красных портьер с золотыми кистями, а слева – упиралась в пол высокая резная ножка одноногого антикварного столика, несущего на себе вазу с букетом алых роз и бумбокс. -А? – Санек удивился: куда же он попал-то? Умер, что ли, и вокруг него – рай? Или это ад? Он повернулся на саднящий от тюремных побоев бок, чтобы встать, и тут же увидел перед собою чёрный, глянцевитый, начищенный до блеска, кожаный сапог. -Очухался? – осведомились сверху, Санек поднял глаза и увидел, что в этот самый сапог засунута длинная и толстая нога Эриха. Эрих, не переставая улыбаться, прошествовал по блестящему паркету к массивному столу из морёного дуба, вернулся к Саньку и осведомился: -Ну, как посадка? -А! – крикнул Санек, суча ногами и руками... Он всё пытался убедить себя в том, что спит, и всё это – сон... Однако, тщетно: страшный сон не таял, а становился всё страшнее и страшнее. -Вставай уже, будущее! – буркнул Эрих и протянул Саньку руку, на безымянном пальце которой оставалось то же кольцо в виде мёртвой головы. Санек схватился за руку почти инстинктивно, словно бы эта рука спасала его из топи болота. Поднявшись на шаткие ноги, Санек рывком огляделся и застыл на месте... -Где я? – тупым голосом изрёк он, остановив изумлённый взгляд на Эрихе, который, возвышаясь около антикварного стола в своём устаревшем чёрном мундире, действительно казался похожим на генерала СС. -В столице мира! – серьёзным голосом ответил Эрих, вперившись в Санька, словно бы собрался просверлить его насквозь. -А? – удивился Санек, разглядывая то удивительное пространство, в котором оказался. Прямо перед ним был письменный стол, в центре которого высился монитор компьютера, а чуть поодаль от него пристроилось громоздкое сооружение, похожее на чемодан с какими-то ручками, лампочками, выдвижной антенной, парой динамиков и наушниками на длинном проводе. Санек знал, что это старая рация – видел такую на картинке в университетском учебнике... Гротескная такая рация рядом с профессиональным монитором... Или это монитор рядом с ней гротескный... Санёк разглядывал всё здесь с долей ужаса и пошатывался на ногах, потому что никак не мог понять, каким таким образом он вообще, возник здесь... А может быть, но уже перерезал свои горемычные вены и действительно, умер? -Ну, чего застыл? – сурово осведомился около него Эрих и залепил Саньку несильный подзатыльник, вытолкнув последнего из “собственного пупка” в странную реальность. – Сейчас будем твоего брательника вылавливать! -Вылавливать? – выжал из себя Санек, глупо переминаясь с ноги на ногу на толстом ковре, который заглушает любые шаги. -Он сидит в бессбойном боксе! – будничным тоном изрёк Эрих и вытащил из кармана своего эсэсовского кителя смартфон. – Чтобы зачерпнуть его оттуда – мне понадобится деосциллятор. Он у меня есть, и сейчас мы туда поедем! Пока Санек тупо переваривал непонятную информацию, Эрих бодро набрал на смартфоне некий номер, поднёс трубку к уху и сурово крикнул: -Шульц! Подать мне плащ и машину! -Яволь! – мгновенно отчеканил Шульц, а через пять минут уже стучался в дверь, словно бы стоял наготове и ждал, когда хозяин отдаст приказ. Шульц усилием воли заставил себя не удивляться, когда увидел, как генерал пихает перед собой какого-то заморыша в робе. Он решил, что это партизан, которого Траурихлиген собрался казнить. -Пожалуйста, ваша светлость! – услужливо пролепетал Шульц, подавая хозяину его тяжёлый плащ. *** На улице было промозгло, с серых небес срывалась холодная морось, промачивая плохо одетого человека до самых его бедных костей. Когда Эрих выпихнул его на улицу – Александр тут же продрог, потому что его нищая роба моментально пропиталась водой. Эрих же вышагивал в кожаном плаще, в фуражке, да ещё и под зонтом, который нёс над ним его кургузый помощник. Александра проняла мучительная дрожь, из-за которой он застопорился прямо на крыльце, напротив машины, которую, наверное, из музея взяли – кубастый, устаревший кюбельваген... интересно, ездит он вообще, или нет? -Садись! – приказал Эрих, кивком головы показывая Саньку, что тот обязан открыть антикварную дверцу кюбельвагена и лезть в его салон. Санёк был бы рад залезть в машину – там нет дождя и ветра, теплее, чем на улице... Но дверца – не оторвётся ли она, когда он потянет её на себя, чтобы открыть? -Ну? – Эрих подогнал его недовольным голосом, и Александр решил не медлить – с долей опаски влез в салон раритета и очень удивился, заметив, что внутри машины всё обито белой кожей. Устроившись в небывало мягком и удобном кресле, Санек выглянул в окно, увидел устрашающую свастику и табличку “STAB” над широкой дверью, и вновь вздрогнул, чувствуя, что лишается рассудка. Кургузый тип по имени Шульц проворно распахнул дверцу кабины перед Эрихом, подождал, пока тот сядет, а потом – уселся сам около него, на место пассажира, завозился, усердно закрепляя на своём животе ремень безопасности. Эрих сидел за рулём – повернув ключ зажигания, он завёл мотор и крикнул Саньку: -Ты, будущее, пристегнись: сейчас будет игрек-кнопка! -А? – булькнул Санек, не зная, что это вообще, такое – “игрек-кнопка”. -Будешь летать по салону! – строго предупредил Эрих, заставив дворники смахнуть с лобового стекла мелкие дождевые капли. – Ты видишь, что я сам за рулём? Потому что мой водитель до сих пор не умеет водить игрек-тачки! Чёрт, точно казню этого увальня! Услыхав про казнь, Санек почти что, инстинктивно надвинул на себя ремень безопасности, который оказался толст и тяжёл, как на американских горках, и проворно захлопнул увесистую стальную пряжку. Ремень жёстко прижал Санька к креслу, а Эрих впереди него, не оборачиваясь, похвалил: -Молодец! Научу-ка я тебя водить игрек-тачки! Санек распахнул рот, собираясь пробулькать, что не умеет водить, но Эрих громко отрезал: -Будущее, закрой рот, а то язык себе откусишь! – а потом крикнул: -Внимание, старт! Место действия – Нижинский излучатель (деосциллятор), время – полдень. То место, где они оказались, напоминало заброшенное кладбище, где никто не показывался годами, а могилы обрушились и заросли высокой травою. В воздухе висела жуткая тишина и холодная сырость, будто бы тут неподалёку стояло болото. Санек едва вывалился из салона в эту росистую прохладную траву, мучимый тошнотою, головокружением и ознобом. Несколько минут он просто смотрел в тёмную землю, по которой не пробежало ни жучка, ни муравья... а потом вдруг поднял лицо и увидел, что прямо перед его носом возвышается устрашающая башня, сложенная из невероятно толстых брёвен, словно бы огромные деревья рубили под корень и сооружали из них эти мрачные зловещие стены, что покоились на мощном фундаменте из колоссальных чёрных булыжников. Башня поднималась на головокружительную высоту и упиралась своим острым шпилем в тяжёлые серые тучи. -Вставай уже, хватит позорить меня! – громыхнул над головою Эрих, и его сапог больно врезался в бок Санька. -Та, встаю... – прогудел Санек, едва водворяясь на свои ноги, которые шатались под ним, как две хлипкие тростиночки. -Ничего, скоро привыкнешь к игрек-тачке! – хохотнул Эрих и направился к широкой деревянной двери, которая загораживала собою вход в башню. Шульц неотступно топал за ним, а дверь вдруг отъехала в сторонку и из-за неё показался рослый субъект, весь такой прямой, вытянутый, обряженный, как и все здесь, в фашистскую форму. Ремень на нём, казалось, затянут так туго, что он едва дышал, однако над и под ремнём заметно выступало пузцо. -Хайль Гитлер! – крикнул Эриху этот незнакомец и вытянулся в струночку, как настоящий солдат. -Хай... – буркнул ему Эрих с явной неохотой, и они о чём-то затараторили на немецком языке. Санек шатался у нетолстого засыхающего деревца и никак не понимал, зачем они разыгрывают этот “солдатский цирк”... Санек вообще, не до конца понимал, где именно он находится... -Эй, будущее! – заголосил Эрих, требуя, чтобы Санек топал за ними под мглистые своды зловещей башни. – Давай, не стопорись! Копаешься, как хомяк! Санек топать туда совсем не хотел – то чувство, которое живёт под ложечкой, неприятно щекотало нервы и нашёптывало, что в башне таится смерть. Санек с радостью побежал бы прочь, однако, в руке Эриха возник пистолет. Испугавшись расстрела, Санек отвалился от деревца, превозмогая тошноту и цветных мушек перед глазами, и, покачиваясь поплёлся за ними – за Эрихом, Шульцем и этим незнакомцем, который вышел из башни. -Будущее! – крикнул Саньку Эрих, показав пальцем на того самого прямого незнакомца, который шагал чёткими шагами робота. – Это – Карл Заммер, он тут всё охраняет! Понял? -Понял, – гуднул Санек, от страха не глядя ни на кого, а глупо пялясь в булыжный пол. -Заммер! – рявкнул Эрих Карлу Заммеру. – А это – человек из будущего! – и тот час же плечо Санька получило болезненный хлопок. Санек вздрогнул, а Эрих продолжал весело рассказывать: -Он поднимет наш технический уровень до такой степени, что ни Советы, ни янки никогда не доплюнут до Нового Рейха! Санек топал почти по инерции и слышал, как этот самый Карл Заммер около него горестно вздыхает. Кажется, он тоже топает по инерции, а Эрих этот – настоящий псих... *** Винтовая лестница уводила куда-то, в зловещие сумерки, а ступени её были такими узкими, что Санек пару раз жёстко оступился и едва не полетел вниз.

Ему помогли перила – они оказались на удивление толстыми, крепкими, сделанными из какой-то стали. Санек ухватился за них обеими руками и не отпускал до тех пор, пока опасная лестница не закончилась и не вывела его в некое прохладное, мрачное пространство. Мрак был настолько густ, что Санек не мог различить в нём и собственных башмаков... Но вдруг вспыхнул свет – это незнакомец из башни протянул руку, щёлкнул тумблером и включил светильник, привешенный к потолку. Увидав этот красный светильник, сделанный в виде ромашки и укреплённый на растягивающейся и сжимающейся подвеске, Санек почувствовал жжение под ложечкой: точно такой же светильник висел на кухне в квартире их матери, когда они, все втроём были маленькие и ходили в школу... Кроме светильника тут был ещё письменный стол и кресло, размещённые прямо на сером бетонном полу и казавшиеся сиротливыми и мелкими из-за простора этой странной пустой комнаты. Они все остановились: и Эрих, и Шульц, и этот незнакомец около выключателя – поэтому застыл и Санек, неловко переминаясь с ноги на ногу. -Будущее, за мной! – приказал Эрих, заставив Санька вздрогнуть. -Быстрее! – ворчал Эрих, потому что от страха Санек стопорился и полз сонной черепахой. Санек немного просеменил вперёд и увидел, что тут имеются ещё два массивных кресла, небольшой круглый столик, на котором торчала вазочка с конфетами и вычурный, покрытый выпуклыми лепными рельефами, камин. Огня в камине не разожгли, и герои с чудищами, вылепленные на рельефах были отсыревшими, с них стекали капли влаги. -Сюда! – повелительно махнул рукою Эрих и переступил через низкий латунный заборчик, отделивший камин от пола комнаты. Санек удивился: зачем нужно лезть в камин он, хоть убей, не понимал. Он собрался спросить у Эриха: зачем? Но раздумал: перечить Эриху не стоит. И задавать лишних вопросов ему не надо... Поэтому Санек послушно отклеился от места и потянулся к камину, перелез через заборчик точно так же, как и Эрих. -Приполз? – задал Эрих риторический вопрос, и тут же определил: -Отлично! Сейчас ты увидишь самое гениальное творение интеллекта! Санек молчал – не знал, что сказать, а Эрих, ухмыльнувшись, нажал левою рукой рычажок, едва заметный среди серых лепных фигур. Задняя стенка камина, на которой почему-то не было следов копоти, с грузным каменным скрежетом отъехала назад, открыв неширокий потайной ход. -Иди вперёд! – сухо приказал Эрих, опасаясь, как бы трусливый Санек никуда от него не убежал... А Санек и не собирался никуда бежать... Куда можно бежать, если повсюду – только смерть?? Он безропотно потащился в тёмную неизвестность, шагая наобум в своей промокшей робе, а Эрих позади него нёс фонарик и освещал странный путь. -Поворот! – приказал Эрих, Санек механически повернул и упёрся носом в сталь. Вздрогнув, он осознал, что перед ним запертая дверь, а Эрих грубо схватил его за трещащий воротник робы и оттащил к дальней стене. -Ты тут не разгоняйся! – зло пробурчал он, придвигаясь к своей двери поближе. – Тут сканер ДНК только меня пропускает, а таких, как ты – убивает из пушки! -Ой... – Санек съёжился, прижавшись лопатками к стене, которая казалась ему ещё холоднее из-за промокшей робы. Над здоровенной дверищей действительно, висела пушка, снабжённая толстым стволом и инфракрасным датчиком для точного прицеливания. И чем только она стреляет из такого стволищи? Гранатами? Или ракетами?? Эрих что-то нажимал – кнопки какие-то, которые торчали там же, на двери, а потом – где-то электронный голос проклекотал по-немецки, и тяжёлая дверь начала отъезжать в сторону, отодвигаемая жужжащим мотором. -Проходи! – рявкнул Эрих и снова толкнул Александра перед собой, в тёмную неизвестность. Санек послушно сделал шаг и оказался не только в непроглядной мгле, но и в густой, абсолютной тиши, в которой не слышался ни один звук. Будто бы он умер, и для него всё померкло и заглохло. Да и воздух тут какой-то другой – озонированный, что ли? ХЛОП! – Эрих громко хлопнул в ладоши, и в жутком пространстве вспыхнул нестерпимый свет, ослепив Александра на несколько ужасных секунд. Открыв глаза, он увидел, что вокруг него – обширное помещение, наполненное непонятными приборами, компьютерами, лампами какими-то, прикреплёнными к белоснежным стенам... Санек машинально посмотрел наверх и понял, что потолок не содержит ни единой лампы, он мглист и вознесён так высоко, что даже теряется там, в темноте... -Садись! – Эрих определил Саньку место на вертящемся стуле с хромированными подлокотниками и велел ни за что с него не вставать. -Поднимешься – умрёшь! – вот как аргументировал сию необходимость Эрих. Санек застыл, вцепившись в подлокотники холодными и бледными от липкого ужаса пальцами. -И чего ты так выпучился? – удивился Эрих, посмотрев на него через плечо. – Ты же из будущего и должен прекрасно знать, что такое игрек-технологии! Кстати, здесь скоро в каждом доме будут игрек-технологии! Санек же про игрек-технологии знал не больше, чем дубовое бревно – таблицу умножения... В университете у них как-то не проходили летающие автомобили и машины времени... Санек просто затих на стуле и сидел, как мышь, только чтобы выжить. Эрих пожал плечами и откочевал за многочисленные компьютеры, большинство из которых здесь стояло просто “для красоты” и даже не было подключено в сеть. Шульц – тот вообще исчез, да и Карл Заммер не показывался. Наверное, они тоже ничего не знали про игрек-технологии и боялись их так же, как и Санек. -Подними башку и посмотри: твой это брат, или нет! – приказал Эрих, показав Саньку на огромный монитор, висящий над его головой. Санек от страха таращился в пол – он казался ему монолитным и безопасным. Но вопреки страху, он решил не спорить с Эрихом и заставил себя поднять глаза и посмотреть. Да, это был Василий, Впервые за всё это время, которое Александру показалось вечностью, он смог увидеть своего потерянного брата. Василий сидел на каком-то сером полу,обнимая руками подставку для цветов, и, кажется, был где-то заперт. Лицо и руки его совсем отощали, Васек не шевелился, и даже немного казался мёртвым. -А... он жив? – решился подать голос Санек, потому что страх в нём усилился так, что вызвал мучительную тошноту. -Депрессия! – лаконично ответил Эрих. – Сейчас, я его проброшу, и он мигом исцелится! -Ты скажешь им, что мы не виноваты? – пролепетал Санек, в тайне надеясь, что Эрих пойдёт в милицию и сознается в том, что беспредел – его рук дело, а они с Васьком не виноваты... -Не думаю! – отказался Эрих, клацая некими блестящими рычагами. – Они вас больше никогда не найдут! -Почему? – из Санька вырвался какой-то дикий рёв, потому что он решил, что Эрих собирается прикончить их обоих и зарыть. -Они не смогут найти вас в сорок втором году! – бодро заключил Эрих, нажал на красную кнопку, и где-то там, в тёмной вышине над головой Санька раздалось некое механическое жужжание. Санек вздрогнул, по инерции задрал голову... А там, в необозримой вышине – ещё выше, чем мог представить себе Санек, вдруг вспыхнул ослепительный свет, разогнав мглу. Санек испугался и зажмурился, на прямо над его головой из стен выдвигались металлические конструкции, соединялись между собой, образовывая агрегат, похожий на гигантскую антенну, снабжённую отражателем. Антенна поднялась вертикально вверх и застыла. Санек почувствовал, как вокруг него запахло озоном, а к горлу почему-то подскочила тошнота, голову сжала мучительная боль, словно бы он куда-то летит на огромной скорости и терпит тяжёлые перегрузки. -Сейчас, купол опущу! – сквозь вату в ушах до Санька долетел голос Эриха, Санек разлепил глаза, увидел антенну, на самом кончике которой собирался светящийся шарик, и огромный толстый пласт прозрачного стекла, который небыстро выезжал из стены и отгораживал верхнюю половину пространства, с антенной, от нижней, с людьми. Помотав головой, Санек, вроде, начал приходить в себя: тошнота угомонилась, шум в ушах утих... -Лучше? – осведомился Эрих, пристально разглядывая позеленевшее лицо Санька. -Угу... – гуднул Санек, проглатывая удушливый ком, который собрался у него в горле. -Ты познакомился с работой деосциллятора! – заявил Эрих с громадной долей напыщенного хвастовства. – Сейчас он создаёт обратные колебания, а потом – искривит участок континуума и позволит мне пробросить твоего брата из бессбойного бокса! Александр только хотел пискнуть, раскрыл рот, как всё вокруг жёстко встряхнуло, едва не вышвырнув его из вертящегося кресла. Санек едва не прикусил язык, испугавшись, что началось землетрясение – так сильно задрожал стол, который поставили у него перед носом, а вазочка с конфетами кувыркнулась с него на пол и раскололась на две части. Над головой что-то ярко сверкнуло – так, что Санек решил на миг, что ослеп. Вспышка больно резнула по глазам, а потом – моментально угасла, свет, словно бы, рассеялся между угрюмыми стенами. Где-то под полом, или может быть, под потолком, раздавался низкий, протяжный гул, будто бы вся башня ожила и пошла куда-то, переступая массивным фундаментом, словно каменными ногами. Пол жутко дрожал, Санек рефлекторно вцепился в подлокотники кресла: где-то глубоко в нём рождался суеверный страх, который неприятно шептал: “Свалишься с кресла – ввергнешься во ад...”. Эрих же стоял напротив компьютеров прямой статуей, словно бы ничего особенного вокруг него не происходило,или он так делал каждый божий день... Санек сидел ни жив ни мёртв – всё, что происходило вокруг пугало его едва ли не до полусмерти... И тут гигантская антенна плавно повернулась на своей толстой суставчатой ноге, наклонилась вниз и испустила толстый молочно-белый луч. Луч с грохотом и треском ударил в круглую металлическую площадку, расположенную перед носом Санька, за полотном стекла толщиною метра в полтора. -Ай! – вскрикнул Санек, потому что на миг ослеп, и принялся тереть руками глаза. -Не шевелись – аннигилирует! – жизнерадостный голос Эриха в который раз заставил Санька вздрогнуть и вновь вцепиться в подлокотники холодными руками, мокрыми от слёз. По круглой площадке бегали электрические разряды, а с обеих сторон от неё опустились ещё две антенны – поменьше. -Пуск! – сообщил Эрих, нажал очередную кнопку, и Санек с изумлением и всё нарастающим страхом увидел, как между этими антеннами собирается вихрящееся белесое облачко, которое слегка светилось почти что мистическим светом. В центре облачка возникла небольшая тёмная точка, которая всё росла и росла, постепенно принимая очертания человека. ХЛОП! – где-то в неизвестности раздался громкий хлопок, облачко разом пропало, а на площадку из ниоткуда вывалился живой Васёк. -Брат! – увидав его, как он ворочается на площадке, Санек от радости потерял разум, подлетел к стеклу, словно ошпаренный и принялся колотить в него кулаками. – Васька! Ты меня слышишь?? -Всё, пробросил! – проворчал Эрих. – Чёрт, хроносбойный он, как чёрт! -Выпусти его оттуда!! – затребовал Санек, не прекращая колотить. – Открой!! -Та, подожди ты! – отмахнулся от него Эрих и закричал в микрофон, установленный около компьютера: -Эй, за стеклом! Браслет надень, а то взорвёшься! Санек сначала не понял, какой такой браслет должен натащить его брат по требованию Эриха, однако, присмотревшись, заметил около площадки металлический столик. На котором и правда, лежал массивный браслет чёрного цвета. Васек же пока требованию Эриха не внял: он уже поднялся на ноги, глупо вращался вокруг своей оси, кашлял и озирал всё вокруг затуманенными, оглупевшими глазами. -Та, направо посмотри!! – заорал Эрих в микрофон. – Быстрее давай – взорвёшься же! -А? – Васек замер, выдавил глупую букву “А”, и Санек услышал её из динамика, привешенного к свободной стене. -Бэ! – разозлился Эрих. – Надевай браслет, или пристрелю!! Васек, словно зачарованный, повернул голову и подполз к металлическому столику, схватил с него тот самый браслет и принялся вертеть перед глазами... -Что это? – осведомился он притихшим и, кажется, голодным голосом. -Твой шанс выжить! – буркнул Эрих. – Быстрее копошись! Васек дрожащими руками напялил на себя этот браслет, застегнул ремешок, потом приблизился к стеклу и принялся ощупывать его так же, как и Санек. -Выпусти его... – взмолился Санек, готовый заплакать от перегрузки мозгов и безотчётного страха перед всеми этими машинами, лучами, антеннами... -Отойди, а то пришибёт! – предупредил его Эрих и опять нажал на кнопку... неизвестно какую по счёту. Санек рефлекторно отполз назад и вернулся в кресло, а страх почти не давал ему дышать. В толстом стекле появился проём – часть его, где-то два метра на полтора, словно бы исчезла, выпуская Васька из “зазеркалья”. Васек пошатнулся на слабых ногах, сделал шажок и повалился навзничь прямо на пол. -Васька! – Санек рванул к нему и принялся поднимать под мышки, а Васек плакал горькими слезами и глупо возил своими руками и ногами. -Ты... жив? – промямлил Васек сквозь слёзы. -Жив, – ответил Санек. – Ты не плачь... -Так, слизняки, встаём на ноги и маршируем! – Траурихлиген схватил обоих за воротники и водворил на ноги силой, потому что вставать сами они не спешили. Тупо сидели на полу и ныли, как два младенца, раздражая его всё больше и больше. -Мы поедем домой? – малодушно проныл Василий, едва плетясь туда, куда пихал обоих братьев суровый Траурихлиген. -Можно и так сказать! – рявкнул Траурихлиген прямо в его ухо, выпихивая братьев за фальшстенку и выдворяя их из камина. В просторном кабинете Карла Заммера их ждали: сам Заммер топтался, а с ним – четыре прямоугольных рослых солдата, оснащённые бездушными каменными лицами и смертоносными автоматами. Они механически топнули сапогами и крикнули: “Хайль Гитлер!”, когда увидали генерала, а Траурихлиген, пихнув братьев, сухо приказал: -В камеру их, около Антипа! Я их потом заберу! -Яволь! – роботами отчеканили солдаты, двое из них схватили Александра, а двое – занялись Василием, уводя обоих прочь. Братья пытались сопротивляться и ныть, но на солдат это никак не повлияло. Исполнительно следуя приказу генерала, они спихнули братьев с узкой лестницы и потащили ещё ниже – по другой узкой лестнице – во тьму и сырость адских подземелий...

====== Глава 179. Несчастный случай. ======

– О, братва, новость! – бодрым голосом сообщил Репейник, который по своему обыкновению каждое утро копался в игрек-нете в поисках этих самых новостей. -Какая? – удивился Красный, отвлёкся от джойстика и тут же сдул десятый уровень игры “Вольфенштайн”. – Чёрт... – угрюмо протарахтел он, отключив игрушку, а Репейник, хохотнув, продолжал: -Степан Селезнев заявил о пропаже жены! – “обрадовал” Репейник, не отрываясь от экрана своего нового компьютера, на котором светилась милицейская база, скачанная через игрек-нет. – Екатерина Селезнева пропала вчера! -Селезнева? – уточнил Красный. – Да это же – наша туристка! -Она! – кивнул Репейник и тут же поправил Красного: -Бывшая туристка! – поправил Репейник, гордясь тем, что разгадал одну из тайн мироздания и научился снимать остаточные следы. – Я освободил её от следа и отправил восвояси! -И чего она пропала-то? – осведомился Бисмарк, который сидел в самом мягком кресле, ничего особенного не делал, а только доедал чипсы из пачки Репейника. -А, с работы за хлебом зашла, домой притащилась и – ёк! – пожал плечами Репейник. – Селезнев так в заяве накатал! -Так не бывает, чтобы просто – ёк! – не поверил Красный, забыл проигранную игру и принялся играть в сыщика. – У неё враги были? – осведомился он тоном Эркюля Пуаро. -А это надо у Старлея спросить! – пробормотал Репейник, бесцельно водя мышкою по коврику. -А Старлей где? – уточнил Красный. -А, в Лас-Вегасе! – с долей зависти ответил Репейник. – Ему шеф ещё две недели к отпуску подогнал, вот он и отвисает! -Звякни-ка ему в Лас-Вегас! – серьёзным голосом сказал Красный, усевшись на стол, где у Репейника жили в аквариумах золотые рыбки. – Не нравится мне это! -Думаешь, он её с собой утащил? – осведомился Репейник, которому пришлось открыть новую пачку чипсов, потому что старую дочиста выел Бисмарк. -Кто? Наш киселёк?? – расхохотался Бисмарк, протянул ручищу и выхватил целую пригоршню чипсов у Репейника из новой пачки. -Объедают... – начал, было протестовать Репейник, но Красный перебил его своей настойчивой просьбой: -Звякни, звякни! -Ну, ладно! – согласился Репейник, оставил чипсы на прожорливую милость Бисмарка и включил игрек-передатчик. Сенцов что-то долго не отвечал, Репейник уже елозил руками по столу, когда на экран передатчика выплыло его загорелое, потолстевшее лицо. -Да ты, брат, лихой гусар! – весело сказал Репейник Сенцову, едва Константин сытым голосом выдал слово “Алё”. Сенцов сейчас сидел в своём номере “люкс”, на террасе, возле собственного бассейна, загорал под жарким солнышком и пил ледяной свежевыжатый сок из апельсинов. -Что? – не понял Сенцов, зашевелившись в шезлонге. – Какой гусар? -А кто туристку Селезневу у мужа в Лас-Вегас утащил? – Репейник подмигнул левым глазом и уставился в экран передатчика, пристально следя за реакцией Константина. Сенцов же выразил полное недоумение (или это он притворился??). -Что? Кого? – перепугался он и даже разлил фреш себе на плавки. – Чёрт... – заскрежетал Константин стряхивая оранжевые капли на сверкающий чистотою пол. -Катю, Катю! – встрял Красный, отпихнув Репейника от передатчика. -А с чего это ты взял, что я её утащил? – осведомился Сенцов, отставив стакан фреша на низкий стеклянный столик. -А почему муж её заяву накатал?? – крикнул в ответ Репейник и взял с тарелки бутерброд. -Что? – Сенцов аж подпрыгнул, от чего его шезлонг затрясся, затрещал и едва не сложился пополам. – Какую заяву?? -Ну, ты дундук! – фыркнул Репейник и чуть не плюнул. – Она пропала! -Кто пропала?? – выдавил Сенцов, бледнея и цепляясь за подлокотник шезлонга похолодевшими пальцами свободной от передатчика руки. – Катя?? -Вылез из пупка! – прокомментировал Красный. -Катя, Катя! – настоял Репейник и тут же задал вопрос: -И что ты об этом знаешь? -Ничего... – ошалело выдохнул Сенцов, чувствуя, как номер люкс с собственным бассейном вокруг него превращается в тёмный, душный каземат, вонючий, кишащий крысами... -Ничего? – переспросил Репейник, как будто бы, он плохо слышит или тупой, как пень. -Ничего! – едва ли, не крикнул Константин. -Ну, тогда дуй на Базу – она пропала! – рыкнул Репейник и отключил игрек-связь. Ну и дурень Сенцов! Видел Катю в последний раз чёрт-те когда, да ещё и влез Репейник! Проклятый Лас-Вегас засосал его с покрышкой, Сенцов абсолютно забыл про реальность... Он ни разу не глянул игрек-почту, ни разу не включил игрек-спутник, пока просаживал тут апокалиптические деньги на всякую собачью чушь... и ни разу не посмотрел на Катю... И тут Катя пропала. А Сенцов – в своём репертуаре: Сенцов пробыковал! Так у него под носом начнётся атомная война, а он и войну пробыкует... Выскочив из шезлонга, как ошпаренный, Константин в судорожном порядке принялся собирать свои вещи. Пихал их в чемоданы, уминая едва ли, не ногами... Чёрт, сколько же много у него вещей – прямо, как у дурацкой киноактрисы, которая, собираясь за город на пару дней, тащит за собою едва ли, не полдома. И зачем он вообще покупал все эти сувениры?? Оглядев багаж, Константин понял, что в его три чемодана не вмещаются пёстрые флажки, сувенирные карты в количестве восьми колод, керамическая бутылка текилы ручной работы, сомбреро, плавки с изображением Рональда Макдональда, поющая фигурка Майкла Джексона, резиновый пончик, который выглядит, как настоящий, и целая россыпь разнообразных магнитиков на холодильник. -Да пропадите вы пропадом! – разозлился на все эти бесполезные вещи Сенцов, похватал чемоданы и бегом покинул номер, оставив их валяться на кровати в хаотичном беспорядке. Выскочив из коридора на лестничную клетку, Константин едва не сшиб с ног полнотелую горничную, которая небыстро двигалась, везя перед собою тележку, наполненную тряпками, щётками, швабрами, вёдрами... -Простите... – пробормотал на бегу Сенцов, а горничная почему-то застопорилась и принялась верещать каким-то нездоровым тонким голоском, перемешанным с “петухами”. Сенцов уже был около лифта. Вдавив пальцем крупную кнопку зелёного цвета, он принялся ждать, случайно глянул на себя и понял, что скакал по коридору в одних плавках,с чемоданами и облитый фрешем... -Блин! – злобно плюнул Сенцов прямо на красный ковёр, которым были покрыты полы, и угрюмо поплёлся назад, в номер, чтобы натянуть на себя любую одежду, которую вытянет из чемоданов... А то они, чего доброго, вызовут по сенцовскую душу полицию и психушку... Сенцов недолго занимал себя выбором туалета: за пять минут натащил на своё дрожащее тело строгие чёрные брюки от английского смокинга и яркую пляжную рубашку белого цвета, с рисунком в виде множества мелких красных клубничек. Не замечая, что правый карман брюк вывернут наизнанку и свисает белым “заячьим ухом”, Константин во второй раз захватил в кулаки свои чемоданы, выпрыгнул за дверь номера и загалопировал по коридору, желая быстрее добраться до своей игрек-тачки. *** На дорогу от парковки до пробойной Репейника обыкновенный человек, шагая не спеша, потратит ровно двадцать две минуты. Сенцов это время никогда не засекал – ему сказал об этом сам Репейник, имеющий технократическую привычку всё и вся измерять приборами. На этот раз Константин преодолел это расстояние за шесть минут и одну секунду – скакал бешеным рысаком, как не скакал никогда, даже догоняя премию... -Шесть минут, одна секунда! – такими словами встретил Константина Репейник, когда тот, безумно отдуваясь и вращая глазами, возник на пороге пробойной и пытался, сквозь одышку, выдавить: “Привет”. -Где Катя?? – наконец-то, одышка слегка ослабла, и Константину удалось выкрикнуть бешеным голосом. -Ну и видок у тебя! – укоризненно покачал головою Репейник, оценивая брюки и рубашку Сенцова. – Карман торчит... Ты что? -Где Катя?? – повторил Сенцов, которому с колокольни наплевать было на тот карман – пусть хоть сгорит тот карман, ведь главное сейчас – найти Катю. -Та, успокойся ты! – прикрикнул на Сенцова Репейник. – Ты сейчас похож на маньяка – как тебя только полиция не замела?? -Чёрт с твоими маньяками! – огрызнулся Сенцов, натужно дыша ртом и стискивая кулаки, готовый со злости засветить Репейнику фингал. – Ты мне Катю ищи, а не болтай, как попугай недорезанный! -Та, не копошись ты! Я нашёл её! – торжественно объявил Репейник, а внутри Сенцова всё болезненно сжалось: он мог найти Катю, где угодно, даже убитую, сброшенную в канализационный коллектор... -Где? – выдавил из себя Константин, и его голосок тут же стал слаб и робок, словно мышиный. -Она вне времени! – заявил Репейник, не отрываясь от своих мониторов. – Флипнула и никуда не пробросилась, потому что нет осцилляции! -Зачерпнуть сможешь? – осведомился Сенцов, душа которого смогла выглянуть из пяток, ведь есть шанс на то, что Катя осталась в живых. -Попробую, – согласился Репейник, и тут же потребовал от Сенцова: -Давай, Старлей, её точную антропометрию! А то я, может быть, и не её нашёл! Сенцов замялся. Раньше он наизусть знал Катину антропометрию. Потому что она каждый божий день измеряла себя и горестно отчитывалась за каждый прибавленный миллиметр... Дай только бог памяти, и Константин сможет её спасти... -Антропометрию говори! – настаивал по мозгам Репейник, мешая Сенцову сосредоточиться. – А то потеряется сейчас! -Ну, рост сто шестьдесят семь, – пробулькал Константин, шаркая по полу пляжными вьетнамками. – Вес... кажется, пятьдесят два... Да, пятьдесят два килограмма – это был идеал веса, который пыталась поддерживать в себе Катя. Константин точно вспомнил, что Катя “казнила” конфеты и вафли, когда обнаруживала на весах пятьдесят два с половиной... Сенцов бухтел Репейнику остальные Катины параметры, какие помнил, а Репейник – бодро щёлкал клавишами и, наконец, заявил: -Отличненько! – и потянулся, откинувшись на спинку кресла. -Это – Катя? – с надеждой спросил Сенцов, стараясь не выдавать ехидному Репейнику своих переживаний. -Катя, Катя! – бодро согласился тот. – Я зачерпнул её коридором... Только не мешай мне, Старлей! Сенцов утих и молча уставился на монитор через тощее плечо Репейника. На мониторе он видел Катю – она словно бы висела в толще воды, бессильно покачиваясь в каком-то пегом тумане, и не шевелила ни рукой, ни ногой. Катины глаза были закрыты, а дышит она, или нет – Сенцов не мог понять из-за тумана и недостаточного качества видео. Неизвестно, сколько она провела вне времени... Интересно, она ещё живая? -Живая! – неожиданно для Сенцова Репейник ответил на его немой вопрос, и Константин невольно подумал: а не изобрёл ли Репейник игрек-гаджет для чтения мыслей? -Внимание, Старлей, я её перемещаю! – сообщил Репейник и нажал красную кнопку на пульте управления трансхроном. Сенцов, словно зачарованный, вперился в толстое бронированное стекло, которым Репейник отгородил свою “Пробойную” от бессбойного отсека номер два, и увидел, как заработал трансхрон. Два излучателя на флиппере создали белое аморфное облачко, которое начало расти, достигло размеров автомобиля, завихрилось, словно небольшой смерчик. В центре смерчика возникла тёмная точка, она всё приближалась, словно бы двигалась откуда-то издалека, и, наконец, приняла знакомые очертания: Катя выплыла из неизвестности и повисла над блестящей платформой, окружённая светящимися, кружащимися облаками. -Отключаю! – сам себе сказал Репейник и дёрнул крупный зелёный рычаг. Где-то что-то щёлкнуло, пол под Сенцовым словно бы вздрогнул. Светящиеся облачка прекратили кружиться, утратили свечение и растворились, выпустив Катю. Катя свалилась на платформу флиппера безжизненным мешочком, и Сенцов рванул прочь из бокса, чтобы как-то помочь ей. бух! – его лоб встретил переборку, а Репейник за компьютером коротко хохотнул и осведомился: -Больно? -Пусти меня к ней! – рыкнул Сенцов и стукнул в переборку кулаком. -Придержи коней! – осадил его Репейник, не отрывая взгляд от мониторов. – Туда нельзя без скафандра! На ней – атипичный след, и будет борода, если ты его тоже схватишь! -Но... как... Как же – она так и будет лежать там?? – забулькал Сенцов и возмущённо замахал руками... А вдруг Кате уже нужна реанимация?? -Остынь! – тут же посоветовал Сенцову Репейник, и его острый палец указал на толстое бронированное окно. – Сейчас, её заберут! И где такое было, чтобы у меня на флиппере туристы лежали? Смотри! Сенцов уставился в окно и увидел, как к вяло ворочающейся Кате спешат две фигуры в оранжевых скафандрах повышенной защиты. Это были Красный и Бисмарк, они проворно подхватили Катю с платформы и куда-то понесли. -Куда они её? – осведомился Сенцов, глупо пялясь в экран, который показывал лишь безликий пустой флиппер. -В бессбойный бокс! – торжественно объявил Репейник, запустив удивительно тощую руку в пачку чипсов и выволок чуть ли не десяток, тут же отправив все чипсы в рот. А на фальшивом подоконнике у него ещё две пачки лежат – он их слопает за сегодняшний вечер. -Но... – попытался возразить Сенцов, который сам просидел в бессбойном боксе, и не желал сидеть в нём и врагу. -А как же, батенька, вы хотели? – ехидненько пропел Репейник, жуя. – Я должен изучить её феномен, выяснить, почему она до сих пор нехрональна, и вернуть её в нормохронос!А если она не будет находиться в бессбойном боксе – с ней может опять произойти казус! -Можно её увидеть? – попросил Сенцов, отвернувшись от скучного экрана. -Ни в коем случае! – замахал руками Репейник и даже раскидал свои чипсы по полу. – Туристка должна быть изолирована до тех пор, пока она – туристка! Ясно? -Да она в твоём бессбойном боксе с ума сойдёт! – запротестовал Сенцов, который отлично помнил, что в бессбойном боксе Репейника есть только подставка для цветов и голый, твёрдый, холодный бетонный пол... – Что там за мебель?? Подставка для цветов? -Две! – выпалил Репейник. -Да хоть десять! – взвился Сенцов и даже подпрыгнул от негодования. – Это – не мебель для человека! Я сам там чуть не рехнулся! А Катя? -Там она в безопасности! – отрезал Репейник. – А заходить к ней нельзя! Или хочешь заполучить неснимаемый атипичный след?? -Н-нет... – смутился Сенцов, который прекрасно знал, что значит – оказаться в чужом времени без возможности вернуться назад. -Так вот, когда сниму – я очищу ей память, и она забудет, что сидела у меня в боксе! – тожественно объявил Репейник. -Да она спятит раньше, чем ты поймёшь, что с ней! Я за два дня чуть не спятил! А Катя?? -Всё, Старлей! Твой отпуск продолжается! – решил отвязаться от Сенцова Репейник. – Она надёжно задраена, у меня в боксе ей ничего не грозит! А ты – лети в Лас-Вегас, развлекайся дальше! -Не могу! – отказался от отпуска Сенцов почти что, со слезами. – Я должен помочь ей... В любой другой момент Константин ускакал бы в отпуск на всех парах – подальше от туристов, Теплицких, фашистов, бандитов и прочих “радостей жизни”... Но сейчас – нет. Сейчас в беде Катя... Неизвестно вообще, что с ней сделали в проклятых катакомбах Траурихлигена, раз она до сих пор нехрональна... И что-то непонятное, что живёт под ложечкой, шепчет Константину неприятным голосом о том, что ему ещё не раз предстоит встретиться с Траурихлигеном и вступить с ним в бой... -Не хочешь – как хочешь! – пожал плечами Репейник. – Только ты ей не поможешь – тут надо новую штуковину изобретать, а я пока и сам не знаю, что это будет! -Деосциллятор... – внезапно вырвалось из Сенцова, и Сенцов сам испугался: как он смог такое выдать без личностного гибрида?? Или гибрид из него тоже не выгнали?? -Чего? – удивился Репейник и его глазки выползли на лоб из-под очков. -Деосциллятор... – неуверенно повторил Сенцов и на минуту заглох. – У Траурихлигена был такой... Он мне что-то про него говорил... А я ляпнул... -Деосциллятор невозможен! – громко возразил Репейник, покрутив пальцем у виска, дабы показать, что Сенцов спятил. – Я прочитал все миркинские бумажки и узнал, что деосциллятор невозможен! -А?.. – булькнул Сенцов, желая сказать Репейнику о том, что Траурихлиген мог обмануть “вышибалку”... Константину очень не понравилось, как турист им сдался – как будто специально разыграл “спектакль”. -Бэ! – фыркнул Репейник. – Турист вышиблен! Что ты ещё хочешь?? -Репейник? – вдруг заговорил передатчик Репейника, и тот нехотя буркнул: -Ну, чего? -Это Красный... – пробормотали из передатчика таким голосом, словно бы тот Красный обнаружил где-то в лабиринтах Базы чёрную дыру. Сенцов даже испугался... А вот Репейник – тот невозмутимо жевал бутерброд и только проворчал: -Красный, тебе что, делать нечего? Вы отвели туристку в бессбойный бокс? -Да, отвели... – согласился Красный, не меняя своей пугающей Сенцова интонации. – Слушай, Репейник, ты этого, Новикова, сегодня из бокса выковыривал? -Нет, – отозвался Репейник и тут же осведомился, отложив бутерброд: -А что? -Его там нет... – сообщил Красный, а Репейник подавился куском, который жевал, и кашляя, заорал в микрофон: -Как это – нет?? Где он? Красный? Бисмарк?? -Не знаю... – пробормотал из передатчика Красный. – Вся его мивина на месте... -Сколько порций?? – ошалело моргая, выдохнул Репейник, а Сенцов с диким ужасом видел, как по его перекошенному лицу разливается мертвенная бледность. -Раз... два... три... четыре... – принялся считать Красный, и тут же выпалил: -Семь!.. Э, Репейник, тебе не кажется, что тут что-то не так? – осторожно спросил он после недолгой паузы. Репейник заглох с выпученными глазами, а вот в Сенцове вдруг “включился” дознаватель, позволив тому осознать, что пустота в бессбойном боксе и семь не съеденных порций мивины означает лишь то, что дезертир Новиков Василий пропал из бокса три дня назад... И, где он сейчас, знает лишь господь бог, а может быть, и он не знает... -Репейник проворонил Новикова! – стальным голосом заявил Константин в освободившийся микрофон. – Давай, Красный, ищи улики! Я сейчас приду! *** Сенцов топтался посреди бессбойного бокса и видел около себя осиротевшие подставки для цветов, миски с нетронутой мивиной и Красного с Бисмарком, которые ползали по полу на четвереньках, выискивая неизвестно, чьи следы. Сенцов и не подумал присоединиться к ним – он вдруг включил передатчик и связался с Репейником. -Репейник! – Константин крикнул так, что Красный и Бисмарк прекратили ползать и повернули головы. – Спускайся сюда, в бокс, и сканер этот... свой захвати! -Зачем? – спросил Репейник безжизненным голосом живого трупа. -Будем эти... как их... молекулы хроносбойные искать! – выжал из себя Сенцов. – Мне кажется, Новикова во времени переместили! -Из бессбойного бокса? – не поверил Репейник и, скорее всего, подпёр щеку кулаком. – Сразу видно, что ты профан в теории трансхронов! На то бессбойный бокс и бессбойный, что оттуда во времени переместить никого нельзя! -А как по-твоему он оттуда исчез? – Сенцов и не думал сдаваться: в нём капитально проснулся дознаватель, и Константин жаждал действовать, как никогда. -Ногами... – уныло протарахтел Репейник. -Я уже пытался ногами! – возразил Сенцов и едва не наступил на руку ползающему Красному. -Полегче, слонотоп! – обиделся тот, а Сенцов хладнокровно продолжал: -У тебя там такая переборка, что и базукой не прошибёшь! Как он открыл её? Поняв, что переупрямить Сенцова ему не удастся, Репейник горько вздохнул и нехотя согласился: -Ладно, возьму твой сканер! Но учти: если там ничего не будет – будешь две недели наружные камеры менять! -Хорошо! – ответил Сенцов с невозмутимостью эскадронного миноносца. Кто-то упрямый вдруг поселился внутри него, твердил, что Константин непременно окажется прав, Новиков проброшен... а Траурихлиген ещё появится, ведь избавиться от него далеко не просто... -Ну, я здесь! – Репейник оказался в боксе минут через пять после того, как Сенцов позвал его. В правой руке его торчал вычурный прибор с ажурной антенной и тремя сенсорными дисплеями. -Где тут сканировать? – угрюмо буркнул он, подпихнув ногой одну миску с мивиной. -Та, всюду! – директорским тоном распорядился Сенцов, сам от себя этого не ожидав. -Гибрид тебя попортил,Старлей! – огрызнулся Репейник. – Ты становишься наглым! Ребята, ну, как, нашли чего-нибудь? – спросил он у Красного и Бисмарка, которые уже исползали весь пол, и теперь шарили по стенам. -Шиш с дырой нашли! – прокряхтел Красный. – На полу – ни зги! -Чёрт! – обиделся Репейник и включил сканер. Сенцов молчал и лишь думал про себя: “Сканируй, сканируй, вот увидишь: я буду прав!”. Репейник взмахнул своим сканером лишь однажды., и глаза его вылезли на лоб. -Чего ты застрял, брат? – поинтересовался Красный, потому что Репейник застопорился посреди бокса со сканером в руках и не шевелился, даже не моргал. -Увидел крысу! – пошутил Бисмарк.

“Нашёл!” – обрадовался про себя Сенцов.

– Да тут... – прошептал Репейник, обливаясь холодным потом. – Полно остаточных следов... Я даже не знаю, как вообще в моём бессбойном боксе смогли открыть коридор... да в него бы гиппопотама засосало, и жирафа... и Годзиллу... и целый зоопарк, чёрт подери! -А... почему? – булькнул Красный. – Ты же сам говорил, что это – бессбойный бокс... -По кочану! – сокрушённо проблеял Репейник, опустив сканер. – Я вообще, ничего не понимаю... Драйвер бы сразу понял! А я? – он почти что, плакал и уселся на пол около подставки для цветов. -Ну, брат, ну ты же пробойщик... – подошёл к нему Красный. – А ты капустишься, как наш Старлей! Давай, брат, соберись! -Легко тебе говорить! – отмахнулся Репейник и едва не хватил сканер о блестящий металлический пол. – Поползал тут и – в Лас-Вегас! А я? Без отдыху, без продыху! -Пора выносить! – заключил Бисмарк, подошёл к рыдающему Репейнику и схватил его в охапку. – Пошли, брат, в медсанчасть! -Нет, пусти меня! – вдруг ожил Репейник и начал вырываться. – Я придумал! – заявил он, когда Бисмарк разжал ручищи. – Мы притащим сюда доктора Барсука! Это он изобрёл все эти штуки – он и скажет, почему у меня в бессбойном боксе такая гадость! -Видишь, как быстро придумал! – обрадовался Красный. – А ты плакал! Одно слово: голова! -Давай, Старлей, займись! – предписал Сенцову Репейник, от депрессии которого не осталось и следа. – Только забей Барсука в наручники – а то ещё свинью подкинет! -Угу... – пробурчал Сенцов, которому после сытного обеда в ресторане Лас-Вегаса лень было возиться с толстым Барсуком, и отправился прочь из бокса, к лифтам. Доктор Барсук принимал свой третий завтрак... или это был уже обед – Барсук постоянно что-то грыз. -Добрый день! – интеллигентно поздоровался он, жуя. – Как дела? -Давай, подскакивай! – мрачно буркнул ему Сенцов, не здороваясь и выпятил вперёд наручники, угрожающе помахав ими у курносого носика Барсука. -Мало вам, что навесили на меня эту гадость, – Барсук обиделся, прекратил есть и помахал перед Сенцовым своей правой рукой, закованной в этот приборчик, который подкинула ему Звонящая. – Так ещё и наручники в нос суёте! Вам не стыдно?? В другой раз Сенцов по-сенцовски пожалел бы пухленького учёного, но сейчас, когда Катя опять пострадала от проклятого трансхрона – Константин был зол, как чёрт. -Разговорчик в сторону! – сурово рявкнул он, насильно пригнул доктора Барсука к столу и заковал в наручники. -Ай, да вы чего?? – плаксиво запротестовал Барсук и заелозил своими мягкими конечностями, чуть ли не скидывая на пол свои полные тарелки. -Топай! – приказал ему Константин и вытолкнул из клетки, подпихнув коленкой. -Куда? – решил поинтересоваться Барсук, одарив Сенцова донельзя обиженным взглядом. -В бессбойный бокс! – стальным голосом постановил Сенцов, запихнув Барсука в скоростной лифт. -Та вы чего?? – возмутился Барсук, порываясь выскочить из лифта обратно в коридор, но Сенцов нажал кнопку, заставив лифт задраить дверцы и поехать вниз. – И так держите в этой штуке, в наручниках и в клетке, как зверюку, так ещё и в бокс?? Неужели вам этого мало?? -Да нетушки, вас мы в бокс не посадим! – возразил Сенцов, а лифт уже достиг нужного этажа, издал писк и распахнул дверцу. – Мы хотим, чтобы вы объяснили парадокс! – пояснил Константин, выводя Барсука из лифта в коридор. -Какой такой парадокс? – тут же заинтересовался пухленький учёный и даже перестал дёргаться, шагая по коридору около Сенцова. -А я вас сейчас приведу в бессбойный бокс, и Репейник вам точно скажет, – отбоярился Сенцов, потому что не до конца понимал суть этого самого парадокса. -Любопытно, любопытно... – начал Барсук, пытаясь потереть ручки, но не мог из-за наручников. -Заходите уже! – Сенцов втолкнул Барсука в бокс со злостью, потому что ему показалось, что учёный над ним смеётся. -Да ладно вам пихаться! – обиделся Барсук, перелетев через порог так неуклюже, что споткнулся и едва не загремел носом вниз. -О, а вот и доктор Барсук! – обрадовался появлению учёного Репейник и тут же взял его в оборот. – Вы сейчас находитесь в бессбойном боксе! Но из него недавно бесследно пропал человек! Ваше мнение, доктор Барсук? -Сейчас, скажу, уважаемый коллега! – пропел учёный, стоя так, чтобы не спихнуть подставку для цветов. – Подскажите, мне уважаемый, вы остаточные молекулы сканировали? -А как же? – согласился Репейник и показал Барсуку свой сканер. – Смотрите, сколько насканировал! -Да, обширный коридор! И подставка для цветов у вас имеется! – оценил Барсук. – Сейчас будем выяснять! Учёный сделал попытку отправится в некое “турне” по пространству бокса, однако Константин схватил его под локоток и никуда не пустил. -Та, пусти уже его! – буркнул Репейник. – Чай, не улетит! -Чёрт... – огрызнулся Сенцов и отпустил руку Барсука. -Неандертальцы! – тихо проворчал Барсук и зачем-то подошёл к одной из стен, постучал по ней ногой, приложил ухо, снова постучал, потом попрыгал по полу и задал Репейнику вопрос: -Уважаемый коллега, вы не подскажете, из каких конкретно материалов сделаны стены и пол? -Свинцовые и родиевые пластины, пенопластовые блоки, слой цемента, магнитные листы, стекловата, арматура, слой цемента... – забухтел Репейник, недовольный тем, что учёный-преступник устраивает ему экзамен. -Отлично! – ухмыльнулся доктор Барсук. – А насколько он заглублен под землю? -На километр! – фыркнул Репейник и нервно пробухтел: -А вам-то что? -Это очень важно, уважаемый коллега! – заявил доктор Барсук. – Я хочу определить, правильно ли вы защитили бокс! -Правильно! – отрезал Репейник. – Вы, лучше, скажите, каким образом отсюда мог пропасть человек? -Уважаемые коллеги! – произнёс доктор Барсук, неуклюже жестикулируя скованными руками. – Я бы мог с уверенностью заявить, что вашего подопытного пробросил мой уважаемый коллега, профессор Миркин, по приказу Теплицкого... Но ваш бокс по всем критериям бессбойный. Ни один хроносканер не смог бы нащупать подопытного в вашем боксе! И поэтому теория у меня лишь одна: Траурихлигену удалось изобрести деосциллятор. Только с его помощью он смог бы искривить локальный участок континуума таким образом, что образовалась брешь в защите вашего бокса! -Барсук, а почему вы думаете, что это – Траурихлиген? – осведомился Репейник, как заправский следак. – Разве Миркин не мог изобрести этот ваш... как его... -Деосциллятор! – тут же подсказал Сенцов,который впервые услышал это слово именно от Траурихлигена. -Спасибо... – обиженно пробухтел Репейник, ведь это он должен помнить научные термины, а Сенцову это совсем необязательно. И лезть тоже необязательно. -Видите ли, уважаемый коллега! – доктор Барсук бы вежлив, потому что был сыт, защищён и прекрасно выспался. – Мой уважаемый коллега, профессор Миркин, не собирался изобретать деосциллятор для Теплицкого, так как данный прибор очень опасен при любом использовании. А вот, Траурихлиген просто грезил им! Поэтому, я склоняюсь к версии,что это – Траурихлиген, а не мой коллега профессор Миркин. -Да будет вам известно, коллега, – передразнил пафосный тон доктора Барсука Репейник. – Что Траурихлиген давно пойман, лишён памяти, избавлен от остаточного следа и проброшен к себе домой! Что вы на это скажете? -Коллега, – улыбнулся доктор Барсук. – Траурихлиген упорно работал над системой, позволяющей обмануть ваш ликвидатор памяти! И я уверен, что с его умом и талантом учёного он в этом преуспел! -Никто не может обмануть “вышибалку”! – влез Красный. – Если бы они могли её обмануть – оп давным-давно бы уже рассекретили, коллега! -Не обольщайтесь, уважаемый! – съехидничал доктор Барсук. – Я давно заметил, что уровень ваших разработок очень далёк от совершенства, и Траурихлиген вас намного опередил! И не смотрите на меня так! – обиделся он, перехватив свирепеющий взгляд Репейника. – Я не собираюсь вам хамить – я просто констатирую факт! -Почему ты раньше нам не сказал, Барсук? – налетел на доктора Барсука Сенцов и даже сжал кулаки, дабы напугать последнего тем, что стоит ему промолчать или соврать – его будут бить. -А вы и не спрашивали... – отбоярился доктор Барсук, на всякий случай отодвинувшись в сторонку от Сенцова. -Чёрт! – буркнул Сенцов, дознаватель в котором неудержимо желал взять инициативу в свои руки. – Надо связаться со Звонящей. Может быть, придётся съездить в “бункер Х”! -Ну, звони, – согласился Красный и тут же предостерёг: -Только смотри, чтобы она не отстрелила тебе ноги в порыве радости! Чёрт... наш Старлей начал работать! Неужели, это гибрид вправил ему мозги?? Сенцов его не слушал. Он настроил игрек-передатчик на частоту Звонящей и стал ждать ответа. *** -Ну? – Звонящая ответила минут через пятнадцать – глядела волком, и Сенцов даже через игрек-передатчик чувствовал, как она прижигает всех взглядом. -А, Звонящая, у нас тут кое-что произошло, – осторожно начал Репейник, опасаясь, как бы начальница не скушала его, выпрыгнув из голографического экрана. -У Репейника из бокса кто-то выкрал подопытного, пробросив его через хронокоридор! – доктор Барсук внезапно вывернулся из-за спины Красного, прокрался к передатчику и стукнул Звонящую пыльным мешком из-за угла... -Ай! – Репейник хлопнул себя по лбу в ужасе, Барсук потирал ручки, довольный. -Ну! – злобно рыкнула Звонящая, злобным движением вырубив связь... Скорее всего, она сейчас примчится на крыльях молний и начнёт всех испепелять... -Зачем вы влезли, Барсук?? – Репейник насыпался на толстого доктора, сжав кулаки. -Ваше ЧП размером со слона! – ехидненько заметил Барсук, отойдя на пару шажков назад, чтобы бесноватый Репейник его не зашиб. – Я решил, что нужно немедленно о нём сообщить, чтобы не терять драгоценное время и не увеличивать масштабы вашего ЧП! -Та это вообще не ваше дело! – взорвался, было, Репейник... -Он прав! – Сенцов внезапно решил влезть, рубанув стальным голосом, и встал между Барсуком и Репейником, как рефери между сцепившимися боксёрами. – Брэйк! Репейник, я думаю, в “бункере Икс” сохранились записи Миркина, которые помогут нам привести в порядок твой бокс – и чем раньше тем лучше! -Много вы понимаете! – огрызнулся Репейник, но тут в поруганный бокс вдвинулась суровая Звонящая. -Ну? – осведомилась она, рыча, а в руке её сверкал игрек-пистолет, нацеленный под ноги Репейника... или Сенцова, который топтался около Репейника. Сенцов на всякий случай отошёл от него подальше, и убедился, что Звонящая, всё-таки, избрала мишенью Репейника, а не его. -Ну, Барсук, тебе, кажется, всё уже сказал... – пролепетал Репейник, пытаясь выбраться из-под прицела, но Звонящая прочно держала его на мушке. -Твой бессбойный бокс – ни к чёрту, а ты – просто офисный планктон! – постановила Звонящая и пустила под ноги Репейника одну-единственную пулю, которая оторвала подошву от его ботинка, не задев ноги. -Ой! – заныл Репейник, отскочив, а Звонящая, выстрелив под его несчастные ноги ещё пару раз, отогнала пробойщика от Барсука и пригвоздила учёного, приперев его к стенке. -Так, насколько я поняла, вы разбираетесь в проблемах с трансхронами лучше Репейника! – рявкнула она. – Объясните мне, Барсук, почему наш Репейник потерял Новикова? -Никого я не потерял... – попытался влезть Репейник, но Красный ненавязчиво отпихнул его подальше и тихо сказал: -Не буди собаку – её и так уже разбудили... -Потому что тот, кто его забрал, применил метод деосцилляции! – тоном крупного специалиста изрёк доктор Барсук, заложив пухленькие ручки за спину и приняв профессорскую позу. Словно на кафедре стоит, а не под прицелом игрек-пистолета и огненных очей Звонящей. -То есть, вы считаете, что его кто-то забрал?? – Звонящая сейчас же выхватила суть вопроса и надвинулась на учёного ещё свирепее, а тот словно не замечал её, продолжая самозабвенную лекцию: -Спонтанно проброситься из бессбойного бокса никто не может – для этого и существуют бессбойные боксы! А здесь я пронаблюдал такую остаточную дыру, что невольно содрогнулся от мысли о методе деосцилляции! -Что за метод? – осведомился Звонящая, как допрашивающий гестаповец. -Деосциллятор создаёт обратные колебания сверхмалой амплитуды, которые вызывают хроносбои в различных точках пространственно-временного континуума! – сообщил Барсук, улыбаясь, как заумный декан, ставящий студенту жирный “неуд.” и отчисляющий его. – Всегда существует по две точки деосцилляции, в которых возникают симметричные хроносбои! -Послушайте, Барсук, – Звонящая, наконец-то сдулась, убрала пистолет, и принялась искать место, куда бы ей присесть, однако в бессбойном боксе Репейника из мебели были только бесполезные подставки для цветов -Принеси ей стул... – шёпотом сквозь зубы попросил Красный Репейника. – Видишь, выпустила пар? -Нельзя! – шёпотом отказался Репейник, выпинаясь из цепких рук Красного. – Тут и так уже прошёл один хроносбой! Хочешь второй? -Из-за стула? – не поверил Красный. -Та даже из-за булавки! – настоял Репейник. – И вообще, всё, что тут несёт этот колобок – полнейшая профанация и чушь! -Так,

вяжи шушукаться! – шикнула на них Звонящая, развернув корпус. – Я с Барсуком разговариваю, а вы мне мешаете! -Всё, я – могила... – шепнул Репейник, который уже у самой дальней стены топтался, лишь бы под пулю не попасть. -Вот-вот, ловлю на слове! – сурово фыркнула Звонящая, вернувшись к Барсуку. – Барсук, в срезе Траурихлигена мы видели башню посреди леса, но не смогли пробраться внутрь. Вы что-нибудь о ней знаете? -Знать доподлинно я не могу, потому что турист держал меня в подземельях! – пропел Барсук, не теряя своего страшного, ледяного спокойствия. – Но моё предположение таково: вы нарвались на деосциллятор! Это хорошо, что вам не удалось туда попасть! С вашими дилетантскими замашками вы примитивно и просто нажали бы не на ту кнопку, вызвав схлопывание континуума и конец света! – “Супер”! – оценила Звонящая, сложив руки на груди, нервно закрутилась по пространству бокса. – Старлей, какие животные были поблизости от владений Траурихлигена? – внезапно она набросилась на Сенцова, а Константин, который совсем этого не ожидал, даже отпрыгнул. -Давай, Старлей, напряги мозг, или там у тебя стюдень со слизняками?? – Звонящая принялась напирать, хватаясь за пистолет, и Константин заставил свои мозги работать быстрее – он же всё-таки, дознаватель, а не “стюдень со слизняками”... -Кошки... – вспомнил Сенцов. – Точно, кошки! Лесные кошки, и просто – кошки... А других зверей, вроде не видно было... -Олени с зайцами ещё! – напомнил Красный. – И – кошки тоже! -Я нашла вторую точку деосцилляции! – вдруг постановила Звонящая, громко хлопнув в ладоши. – Репейник, ты понял, как Траурихлиген надул тебя?? -А... где эта вторая точка? – глупо булькнул Сенцов, топчась, а страх уже терзал его, кусая изнутри. Ему ещё придется встретиться со страшным Траурихлигеном... и Траурихлиген не этот раз не оставит его в живых... -В квартире Сердюка и Харлампиева! – вколотила Звонящая, надвигаясь на Репейника. – Видишь, я сделала твою работу за тебя! -Стоп! Стоп! Стоп! – Репейник вышел из себя, замахал руками, чтобы призвать всех к тишине. – Во-первых, вы сейчас заведёте наше следствие в тупик! А во-вторых, мою работу за меня невозможно сделать! Эрих Траурихлиген был обработан игрек-ликвидатором памяти, из-за чего выбыл из игры! Навсегда! А ваш деосциллятор – это штуковина, невозможная в природе из-за хроносбойного коэффициента единица! То есть, при каждом его запуске случается необратимый хроносбой! И любой инженер, если он не полный идиот, никогда не пошёл бы на запуск деосцилляции континуума! -Репейник, ты отстал от жизни! – грозно отрубила Звонящая, топнув ногой. – Я это поняла, когда услышала про хроносбой в твоём бессбойном боксе! Я согласна только с “вышибалкой”, а вот вопрос деосциллятора я поставлю ребром! Барсук, Миркин мог построить Теплицкому деосциллятор? Звонящая так прочно вцепилась в деосциллятор, что Репейник решил ей не мешать – пускай, побарахтается в болоте, в котором ничего не знает, срежется и сама прибежит к нему за верном решением! -К сожалению, это исключено! – Барсук принялся отрицать, мотая головой. – Теплицкий очень хотел деосциллятор, но мой уважаемый коллега Миркин первоклассный упрямец, и не пойдёт на такой риск даже если Теплицкий снова сошлёт его “на рыбку”! -А кто ещё мог построить деосциллятор? – осведомилась Звонящая, пугая всех своим неуёмным напором. -Только Траурихлиген! – неумолимо настаивал Барсук, смотря на неё в упор, как на глупую куклу. -Траурихлиген – забацанный обормот! – Звонящая попыталась отрубить, но Барсук только ехидно хмыкнул. -Хы! Не обольщайтесь, мадам! – хохотнул он, прохаживаясь. -Так! – Звонящая пропустила смешки мимо ушей, твёрдо решив работать. – Действуем так: я возвращаюсь в “бункер Икс” и ищу в миркинских “опусах” информацию о деосцилляторе! Репейник – ты топаешь в свою пробойную, ищешь информацию о деосцилляторе в игрек-нете и ловишь сообщения, которые я буду тебе присылать! Мы должны составить полнейшее и точнейшее представление о деосцилляторе и процессе деосцилляции, и по возможности построить свой деосциллятор! Ясно тебе, Репейник?? -Но?.. – огорошенный Репейник попытался, было, возразить, но Звонящая ясно дала понять, что избежать деосциллятора он не сможет, наставив на пробойщика пистолет. -За дело! – приказала она, топнув ногой. -А мы? – Красный задал этот вопрос за троих: за себя, за Бисмарка и за Сенцова, чтобы выяснить, какая дурная и опасная работа на сей прижмёт их плечи? -Все в Лас-Вегас! – выгнала их Звонящая. – Вы, пока что, только мешаете! Я вызову вас, когда найду работу для амбалов! -Мы, значит, амбалы? – хихикнул Красный, довольный тем, что сможет сегодня обчистить энное количество игровых автоматов с помощью своего игрек-компа. -Амбалы, амбалы! – кивнула Звонящая, развернувшись, чтобы отправиться в “бункер Икс”. – А ты, Репейник, давай, дуй работать! Сейчас на тебя свалится очень много тяжёлой умственной работы, которую ты любишь! -Чёрт... – пробормотал Репейник, уныло уползая. -Так, амбалы! – улыбнулся Красный, потирая свои алчные ручки. – Айда! Нас ждут тонны счастья и веселья! -Я... не поеду, – отказался Сенцов, который уже придумал для себя на эту ночь другие планы. -Чего? – удивился Красный, моргая глазками. – В Лас-Вегасе так классно, а ты будешь на пыльной Базе торчать? -Я поспать хочу... – отбоярился Сенцов. -Ну, ты и засоня! – возмутился Красный. – Ты смотри, всю жизнь проспишь! -Идём, амбал! – Бисмарк схватил Красного за рукав и потащил прочь из бокса, к стоянке, чтобы лететь в Лас-Вегас и не разводить праздных разговоров, теряя время. – Ночь коротка, а завтра – на работу! -Старлей, ты об этом пожалеешь! – пообещал Сенцову Красный, утаскиваясь вслед за Бисмарком.

====== Глава 180. Сенцов и деосциллятор. ======

Поздно ночью, когда Звонящая вернулась в “бункер Х”, утащив с собою Репейника, чтобы тот не пробыковал ночную работу, а Бисмарк с Красным смылись в Лас-Вегас, когда уснули все туканы, а Рыбкин был насильно отправлен в сверхпрочный бокс для маньяков – Константин Сенцов возник на пороге пробойной. Он решил навестить доктора Барсука и спросить у него... У Сенцова к этому мозговитому преступнику накопилось множество вопросов, и он надеялся этой тихой звёздной ночью вытянуть из Барсука ответы на каждый из них. Проведя карточкой по сканеру, Сенцов заставил тяжёлую переборку подняться и пропустить его в пробойную – обитель Репейника. Пробоины в стенах от бешеных ракет Траурихлигена давно заделали и восстановили евроремонт. Взглянув на их позитивный персиковый цвет, Сенцов уже и представить себе не мог, что в них зияли рваные дыры, а в чистом кондиционированном воздухе с запахом хвои носились тучи пыли, как во время жестокой бомбёжки. Пройдя мимо компьютерных столов, перегруженных техникой, приблизился ко второй переборке, за которой находился бессбойный отсек Репейника. Там покоились отринутые изобретателем модели новых трансхронов и ночевал нужный Константину доктор Барсук.

“Волшебная” игрек-карточка открыла для Сенцова и эту переборку, и, зайдя за неё, Константин тут же споткнулся и едва не рухнул носом вниз.

– Чёрт... – проворчал Сенцов, восстановив равновесие, и засветил карманный фонарик. Он не включал свет, чтобы не тревожить зря датчики – поэтому и запасся фонариком. Луч света скользнул по полу и выхватил из мрака неуклюжего робота, состоящего из кубического корпуса и четырёх колёс. Робот, видимо, был сломан и валялся на боку прямо под ногами. Сенцов не стал пинать его и отбрасывать в угол – он просто переступил через него и двинулся дальше, вглубь бессбойного отсека, к толстой решётке, которой был отгорожен от мира доктор Барсук. Учёный спал – как и все нормальные люди по ночам – и в бессбойном отсеке висела гробовая тишина. Ну что ж, придётся этого толстячка разбудить – Сенцов ни за что не уползёт отсюда несолоно хлебавши! Подкравшись к решётке, Константин заглянул за её прутья и увидел, что Барсук спит на правом боку, лицом к нему и во сне что-то жуёт. -Барсук! – позвал Сенцов достаточно громко и направил в холёное лицо учёного луч света своего фонарика. -А-ня-ня... – пробормотал во сне Барсук, словно большой ребёнок и... отвернулся на другой бок. Звонящая в таком случае начала бы стрелять, но Сенцов этого делать не стал: могла сработать аларм-сигнализация. Он мягко, но настойчиво повторил: -Барсук! Учёный пошевелился, но просыпаться не стал – наверное, налопался на ночь и видел сны про... еду. -Да просыпайся же! – не выдержал Сенцов и свирепо рявкнул, вызвав в недрах тёмного бессбойного отсека жутковатое эхо. -Ай-яй! – взвизгнул доктор Барсук, заплескал жирненькими конечностями и с размаху навернулся со своей узкой “девичьей” кроватки на пол. -Ой-й... – плаксиво заныл он и забарахтался гигантским перевёрнутым жуком. Сенцов же терпеливо ждал, когда же всё это закончится, учёный проснётся и обретёт разум. -Что вам от меня надо?? – подал Барсук испуганный голосок и водворился на кургузые ножки, потирая те части тела, которые получили ушиб. -Не кричите! – предостерёг Сенцов, приложив палец к губам. – Вопросы касаются спасения мира, поэтому, чем правдивее и полнее вы ответите – тем больше шансов у человечества выжить! Доктор Барсук устрашился. В свете фонарика Сенцов отлично видел, как он побледнел и отполз вглубь своего тесноватого узилища, наткнувшись на кровать. -Спрашивайте... – пискнул доктор Барсук, остро чувствуя свою вину – за то, что подарил Траурихлигену трансхрон. Сенцов разыскал для себя “табурет” – жёсткий стальной ящик о четырёх ногах, который Репейник использовал неизвестно для чего. Очевидно, ноги ящика были разной длины: придвинув его поближе к Барсуку, Константин сел и закачался. -Чёрт возьми... – ругнулся Сенцов, потому что короткие стальные ножки гулко стукнулись о металлический пол. Найдя зыбкий баланс, Константин постарался устроиться поудобнее и задал доктору Барсуку первый вопрос: -Расскажите мне про деосциллятор. -Зачесались! – проскрежетал доктор Барсук, зевая во весь рот и одёргивая полосатую пижаму, которая была ему маловата. – Я рассказывал про деосциллятор раз сто, а ваш умник смеялся и бухтел, что это невозможно! -Барсук! – перебил Сенцов, опасаясь, как бы его не застукала тут какая-нибудь “ловушка” Репейника. – Не тяните время! -Ладно! – фыркнул Барсук, усаживаясь на мягкий диванчик. – Деосциллятор – это генератор и излучатель сверхсильных потоков энергии. С его помощью можно замедлить, а так же, вовсе остановить колебания континуума, создать обратные колебания, а так же – сверхколебания! Я знаю, что вы не знаете, что такое обратные колебания, вы даже не понимаете их физический смысл, и поэтому я расскажу вам только основное, чтобы вы хоть чуть-чуть осознали, что вас ждёт, если вы не остановите Траурихлигена. Если простые колебания распространяются по синусоиде – они не вызывают ощутимых перемен нормохроноса, потому что математически точка нормохроноса постоянно находится в начале координат. А вот, обратные колебания распространяются по косинусоиде, и это значит, что точка нормохрноса накладывается на какую-то другую точку континуума, в зависимости от амплитуды колебаний. Из-за этих наложений возникают спонтанные пробросы органической и неорганической материи, локальные схлопывания и хроносбои небольшого значения! А вот сверхколебания чреваты глобальной катастрофой, потому что точки, подвергающиеся наложению не просто накладываются одна на другую, а выбиваются и взаимозаменяются, уничтожая друг друга! И, если количество таких наложений достигнет критического – произойдёт схлопывание континуума, то есть, второй первородный взрыв! Траурихлиген же хотел создать сверхколебания и наложить свой временной срез на нормохронос! Вот, зачем ему деосциллятор – он устроит глобальный хроносбой, и тут всюду получится один большой Рейх! А подопытных ваших он ворует просто так, чтобы провести испытания перед тем, как запустит режим сверхколебаний! Ясно? -А... популярнее... – попросил Сенцов, чувствуя, что ничего не понимает в этих “колебаниях”, “срезах” и “хроносах”, а ему надо точно знать, что задумал Траурихлиген, и может ли он обмануть “вышибалку”. -То есть, если бы у него вышло это сделать, – проговорил Барсук с видимым раздражением из-за того, что Сенцов не даёт ему спать, заставляя повторять одно и то же по двадцать пять раз. – Всё, что есть в нашей с вами реальности – в этой самой реальности, в которой мы с вами живём и в которой есть всё, что нам дорого, уважаемый – исчезло бы бесследно, полностью заменившись реальностью Траурихлигена! – почти что крикнул учёный, чьи сытые щёки покраснели и обливались потом. – А все научные достижения, которые Траурихлиген у нас украл, остались бы у него! Понятно? Его фашисты будут ходить с ракетомётами и летать на Юпитер, а нас с вами не станет! Этот процесс, уважаемый, называется “нулевой сверхцикл”, в результате которого его временной срез станет нормохроносом! Сенцов сидел на железном ящике, баран-бараном, а Барсук, распалившись до предела, продолжал, размахивая руками: -Вы думаете, почему Траурихлиген отправил меня в Освенцим?? Да потому что я хотел помешать ему сделать нулевой сверхцикл! Я сказал ему, что нормохронос исчезнет, и я исчезну, а он только ухмыльнулся и ответил, что только этого и добивается, потому что нормохронос, видите ли, ущербный, а он хочет создать другой нормохронос, получше! Чёрт возьми, я пытался отговорить его, а он – решил сгноить меня в Освенциме!! -Не кричите вы так! – сдавленно прошипел Сенцов, опасаясь, как бы секретная “ловушка” Репейника не реагировала на звук. – Говорите тише! -Вы хоть что-нибудь поняли? – осведомился Барсук, едва ли, не плача. – Для того, чтобы осознать опасность, которая нам всем грозит, нужен настоящий учёный, а у вас, видимо, такого нет! Ваша “мадам Робокоп”, и то посообразительнее будет, чем ваш учёный! -Я, конечно, не учёный... – пробормотал Сенцов, прекрасно зная, что не понял больше половины из того, что ему втюхивал Барсук. – Но я уже уяснил, что Траурихлиген собирается закончить войну в свою пользу и устроить нам Армагеддон! Вернее, собирался устроить, потому что мы ликвидировали ему память, сняли остаточный след и пробросили домой! Скажите мне вот что, Барсук: Траурихлиген мог обмануть нейтрализатор памяти? -И если вы уверены, что победили его – не обольщайтесь! – зашипел Барсук, словно змей, которому тяжёлый сапог грибника отдавил хвост. – Я просто уверен, что он обманул вас, и сейчас во всю готовится закончить войну в свою пользу! Вы тут байдыки бьёте, ищете Теплицкого... А вам нужно отложить Теплицкого, и сражаться с Траурихлигеном в самую первую очередь! Репейник ваш – непробиваемый самшит! Сколько раз я твердил ему об этом, а он не слушает! Может быть, хоть вы прислушаетесь, уважаемый Старлей?? Сейчас, слушая Барсука, как зачарованный, Константин осознавал, что понимает... почти всё! Во-первых, Траурихлиген собирается стереть весь настоящий привычный мир и заменить его своим омерзительным фашизмом... А во-вторых, “вышибалка” Репейника не подействовала на него, Траурихлиген специально согласился пройти её, чтобы лишить бдительности оп... А времени на то, чтобы его обезвредить, у опа остаётся всё меньше и меньше! Вон, как усердно разрывается Барсук – кипятится, прямо весь кипит, будто бы прорицает конец света уже к завтрашнему дню... Раньше Сенцов никогда не чувствовал себя настолько умным – он ни за что бы не расшифровал тех терминов, которыми плюётся упитанный учёный через каждые два-три слова... А теперь они поразительным образом стали ясны ему, словно бы его мозгу вдруг включился... дополнительный мозг! Неужели Репейник, когда промывал сенцовские мозги от гибрида, вкатил ему нечто для повышения интеллекта?? В “дополнительном” мозгу Сенцова разворачивались устрашающие картины катастрофы, которую собирался устроить Траурихлиген, и у Константина сами собою дрожали коленки. Хорошо, что тут темно, и заносчивый Барсук не видит сенцовского страха... Сколько глобальных катастроф уже случилось на Земле? А вдруг они были не случайны, и уже находился такой “Траурихлиген”, который угробил динозавров, взорвал плиоценовое солнце, затопил Атлантиду и организовал Всемирный потоп?? -Я всё понял... мы во всём разберёмся... – сухо выдавил Сенцов, поднявшись на ноги с железного ящика. Константин потянулся прочь походкой робота, потому что обе ноги его сделались, будто из... самшита. Доктор Барсук что-то булькал ему сзади, а Сенцов, бросил ему через плечо: -Спокойной ночи! – и потянулся дальше, прочь из пробойной, в прохладный коридор. Константин жутко не хотел ночевать на базе, хотя и “каюты” для отдыха тут получше многих квартир. Он бы взял игрек-тачку и улетел бы в ретоподъезд, подальше от атолла Ихавандиффулу, в родной Донецк, купил бы пива и глазел бы в телик... Но проведи Сенцов эту ночь по-сенцовски – он проспит до полудня, не побьёт Репейника, и не спасёт Катю... Поэтому Константин выбрал себе “каюту” поудобнее и остался ночевать там...

====== Глава 181. “Поле Z”. ======

Едва только циферблат часов показал восемь утра – Сенцов ураганным вихрем влетел в пробойную, собираясь надавать “самшиту” Репейнику лещей... -Здорово, брат! – встретил его постоянно весёлый голос Репейника, Сенцов застрял, а Репейник, который восседал на своём обычном месте за компьютерами, отгрыз кус от аппетитной пиццы и довольным тоном сообщил: -Слушай, Старлей, я установил в бессбойном боксе твоей Кати видеотранслятор и передатчик – можешь глянуть на неё и даже поговорить, если хочешь! Услыхав эти слова, Сенцов мгновенно забыл про Траурихлигена, про его деосцилляторы и глобальные катастрофы. Какой-то гипотетический Траурихлиген, который, может быть, уже погиб, подождёт, ведь Константин, наконец-то сможет поговорить с живой Катей! -Покажи мне её... – взмолился Константин. – Пожалуйста... – он даже забыл, что собирался вешать Репейнику лещей. -Один момент! – кивнул Репейник, отгрыз от пиццы ещё один кус и затрещал на одной из своих клавиатур. – Туда смотри! – его палец упёрся в здоровенный монитор, повешенный на стену, и взгляд Сенцова машинально переместился к нему. Тёмный монитор “ожил” и засветил заставку в виде двух котят и огромного клубка зелёных ниток. Константин таращился на этих котят и видел, как они сменились скучной вереницей белых букв на синем фоне, а потом – монитор отразил унылое мглистое помещение с серыми стенами и металлическим полом. Посреди помещения торчала одна ободранная кроватка с железными ножками, а на кроватке ютилась Катя, поджав под себя обе ноги и поминутно оглядываясь по сторонам. -У неё в боксе такой же монитор, а у тебя над башкой – видеокамера! – сказал Сенцову Репейник, небольно ткнув его локтем в бок. -Ты что, не мог ей нормальную кровать принести? – рыкнул Сенцов. – Она же спятит на такой развалюхе! Это же не карцер в конце-то концов! -Эта кровать хроностабильна! – непоколебимо отпарировал Репейник. – Я установил это на опытах: советские железные кровати индифферентны к колебаниям континуума, а современные, из ДСП – пробрасываются вместе с туристами куда попало! Не мешай мне, Старлей, сейчас, я передатчик включу – сможешь поздороваться! Репейник вновь завозился с клавиатурой, а Сенцов взглянул на монитор и увидел, что Катя повернула лицо и смотрит прямо на него. -И не глазей так – она в монитор смотрит, а камера прямо над монитором висит! – объяснил Репейник. – Давай, здоровайся – я включил! Константин набрал в лёгкие воздух и... заглох. Его лицо покрылось потом, а слова застряли – из-за чувства вины он даже буковки выдавить не мог. -Костя... – первой заговорила Катя – её голосок, заплаканный, слабенький зазвучал из динамика и даже испугал Сенцова. -Что со мной? – вдруг спросила Катя, глотая слёзы. – Мне кто-нибудь скажет? -Ты, сестрёнка, нехрональна! – закаркал Репейник, отпихнув от передатчика Сенцова. – И будешь в боксе сидеть! -Репейник! – разъярился Сенцов и едва не задвинул Репейнику затрещину – побоялся лишь того, что последний обидится и больше не покажет ему Катю. -Что? – огрызнулся Репейник, всё не подпуская Константина к передатчику. – Я ей правду сказал, потому что она будет сидеть у меня в бессбойном боксе до тех пор, пока я не пойму причину её нехрональности! -Можно мне? – Сенцов всё рвался к передатчику, но Репейник ненавязчиво пихнул его и сказал: -Я установил эту систему, потому что так удобнее её допрашивать: скафандр-то мешает! Я позавчера так намучился, что плюнул и решил через передатчик допрашивать! -Так ты её ещё и допрашивать будешь? – возмутился Сенцов, ведь Катя и так сидит в боксе, как в тюрьме, боится тут всего, а ещё и допрос... -А как же? – удивился Репейник. – Что я узнаю, если не буду допрашивать? Ты же хочешь, чтобы я её скорее выпустил? -Хочу, – признался Сенцов и осведомился: -Ты её хоть кормил? -Четыре раза в день кормлю! – проворчал Репейник. – Я ей мивину уже не даю – не ест – из отеля “Рицци” приходится везти ей шлюмпимпинеллу! Да и посуду за ней знаешь, как тяжело убирать? Она же у тебя кусается, как лев! Я уже и сам хочу избавиться от неё поскорее! -Ладно, допрашивай... – вздохнул Сенцов, жалея бедняжку Катю и всё больше злясь на проклятого Траурихлигена. Репейник поёрзал в кресле, доел пиццу, не предложив Сенцову ни миллиграмма, и потребовал от Кати голосом следователя Крольчихина: -Расскажите последнее, что вы помните перед тем, как оказались здесь! Сенцов неотрывно смотрел на монитор видеотранслятора и видел, как Катя зябко ёжится, примостившись на краешке своей старенькой кроватки. -Я... – всхлипнула она, вытирая глаза руками. – Я... пошла в ларёк, за хлебом... Я только двор прошла... А потом очнулась тут... Что со мной? Репейник проигнорировал Катин вопрос. Он поглядел в потолок, а потом опять начал спрашивать: -А что с вами было накануне? Вы не помните ничего необычного? -Я... ходила на работу... – пролепетала Катя. – Пришла домой, приготовила ужин... Я уже давно чувствовала себя неважно... Подозревала, что беременна... – она вдруг проявила откровенность: уверовала, видно, что Репейник её спасёт, а Сенцов чувствовал, как в нём поднимается непонятная злость... На самого себя, ведь только лишь сам Сенцов виноват в том, что Катя ушла к Степану... -Ей мозги обработали каким-то полем, от которого её тошнит! – негромко сказал Репейник Сенцову. – Возможно, оно и сейчас на неё действует и является причиной её нехрональности! Я должен разобраться, что за поле – только тогда я уберу её остаточный след! -Когда я смогу пойти домой? – пропищала из передатчика Катя, заставив Константина вздрогнуть. Он бы сказал ей, что завтра, или даже сегодня, но не может, потому что это- наглое враньё... -Отлично! – просиял Репейник, сбив Сенцова с мыслей, и показал Кате через видеокамеру фотографию Сенцова. -Вы знаете, кто это? – осведомился он, прекрасно зная, что Катя сейчас видит Сенцова у себя на мониторе так же хорошо, как и эту фотографию. -Костя, – ответила Катя. – Он же около вас сидит... Зачем фотография? -Отлично! – снова просиял Репейник. – Соображать не разучилась. А кто я такой? -Милиционер... какой-то... из Костиного отдела... – неуверенно протянула Катя, не зная, куда деть свои руки. – Я вас раньше не видела... Вы, наверное, новенький? -Новенький, – согласился с ней Репейник, и снова спросил и выставил к камере ещё одну фотографию – теперь уже – Траурихлигена: -А это кто? -Бандит... – проронила Катя. – Этот... как его... Буквоед... или Суслик... Извините, я не помню точно, кто это... -Хорошо, – похвалил её Репейник. – Спасибо, гражданка Селезнева, на сегодня хватит! Репейник, наконец-то, дал Кате покой, вырубил передатчик и повернулся к Сенцову. -Она помнит Траурихлигена! – выкрикнул он в самое ухо Константина, чуть не сдув его с кресла на пол. -Не уверен... – пробормотал Сенцов, злясь на то, что не может вставить слово и рассказать Репейнику про доктора Барсука. -Ну и что, что она назвала его Сусликом? – взвился Репейник. – Она всё равно его помнит, и мой диагноз таков: после того, как я пытался снять с неё след, а Красный поработал “вышибалкой” – ей ничего из этого не помогло, потому что на неё действовало это поле, назовём его “полем Z”, она была усыплена, поэтому ничего не могла нам сказать. Вы с Красным оставили её дома, а потом, уже после этого с ней снова поработали “вышибалкой”! Но на неё всё ещё действовало “поле Z”, поэтому её память стёрлась не до конца! -И кто же это приходил к ней после нас? – тупо пробухтел Сенцов, сбитый с толку трещанием Репейника. -Траурихлиген! – заявил Репейник и тут же хлопнул себя по лбу, едва не свалившись на пол. -Чё-ё-ёрт! – заголосил он, взмахивая руками. – Да Барсук мне это две недели твердил! Чёрт, вот это я самшит! Чёрт! Он мне твердил, а я? Упёрся рогом, как лось, и всё блеял, что это невозможно! Старлей! – Репейник схватил Сенцова за воротник рубашки так, что затрещали несчастные нитки. -Что? – выплюнул Сенцов, начиная задыхаться, потому что Репейник сдавил ему шею. -Я – лось! – всхлипнул тот и выпустил изрядно смятый воротник. -Я всё утро хотел тебе это сказать... – пробормотал Сенцов, расправляя воротник. -Что? – воскликнул Репейник, плотно вдвинувшись за компьютер и начав что-то на нём усердно делать. -Что ты – лось... – по инерции выдал Сенцов и тут же запнулся: -А-а о-о ы-ы... Тьфу! Нет... То есть, что Траурихлиген надул нас с “вышибалкой”. Он специально сдался, чтобы мы от него отвязались... А сам... -Вот это я сейчас и проверю! – отрубил Репейник и заглох, полностью погрузившись в виртуальную реальность. Репейник копался вот уже полтора часа и даже ничего при этом не ел. Сенцов всё не уходил, ожидая, что потный, покрасневший Репейник выдаст ему какой-нибудь результат, однако Репейник всё молчал и лазал в каком-то Интернете или игрек-нете... Константин не знал, где именно лазает Репейник. -Ну, нашёл что-нибудь? – осторожно спросил Сенцов, заметив, что Репейник прекратил терзать клавиатуру и уставился в монитор, надув щёки. -Ничего! – выдохнул Репейник вместе с воздухом. – Ни зги! -И... что теперь? – осведомился Сенцов, глупо ёрзая в кресле и от голода поглядывая на сэндвичи Репейника. -Если за три дня ничего не найду – придётся запускать осциллятор и включать вам коридор переброса! – постановил Репейник и схватил один сэндвич правой рукой. – Съездите туда и глянете, что там творится, а потом, когда доложите – будем думать дальше!

====== Глава 182. Спонтанный хронотурист Максим. ======

Вся общага буквально, скакала на ушах. Последний сданный зачёт подарил её обитателям шальные крылья и поселил в их буйные головы вольный ветер. “Мученики науки” позволили себе шумно расслабиться и проявить неземную радость за десять дней до того, как на них громадой надвинется всепоглощающая сессия, после которой выживут далеко не все. Из окон в светлое майское небо вылетали музыкальные раскаты, и даже коменданты в этот день были не так уж и злы. Многие оболтусы не сегодня-завтра уедут по домам, и целых десять дней общежитие будет стоять сиротливым, опустевшим и тихим. -Зачем она тогда о чувствах соврала?? – разрывались не очень голосистые исполнители поп-музыки в магнитофонных динамиках. В комнате номер двадцать два на втором этаже, где жил третьекурсник Максим, тоже праздновали. Его соседи по комнате – отличник Вадик и бородатый рокер Карабас – пригласили каких-то своих друзей, которые заполнили собой всё небольшое пространство. Максим их не знал, хотя, какая разница? Он уже проглотил почти, что литр пива, и сидел, умиротворённый, как сытый дипломат. Кто-то принёс водки, завели музыкальную “карусель”, и понеслась веселуха до самого утра... Танцы, водка, колбаса – кажется, копчёная, а может быть, и нет... Кто-то звонит кому-то с чужого телефона, девчонки хохочут. Ваты в голове Максима становилось всё больше. -Береги, береги моё сердце... – ныли какие-то тоненькие и противные голоса не то в бумбоксе, не то в ушах. А потом – мир сделался зыбким, как речная вода, перевернулся вверх дном... Максим, перебрав “кислоты”, обрушился под развороченную кровать Карабаса, на которой восседало и покачивалось в спиртовом тумане человек восемь, и там мертвецким сном заснул... Сознание возвращалось по частям, и первой в хаосе возникла дикая головная боль. Потом в пустоту ворвалась отлёжанная рука, потом – загнутая в неудобную загогулину левая нога, помятые бока, некий зябкий сквозняк и яркий свет... Максим распахнул глаза и сразу же зажмурился – до того ярким этот свет оказался. Он лежал на чём-то твёрдом, неровном, колючем и – вниз головой. Максим открыл глаза во второй раз – только осторожненько, по одному, и ужаснулся: он лежал животом на каком-то большом камне, что торчал посреди незнакомого поля, покрытого дикими ковылями. Что это?? Сон?? Ветерок подувал и приносил с собой очень странный запах чего-то, что подгорало, горело, или сгорело... На кухне горит?? Но, нет, нет кухни. Максим протёр глаза: авось это всего лишь видение от избытка спиртного, и оно сейчас исчезнет?? Но – нет, не исчезло. Максим действительно, проснулся в поле, на камне, в пугающем одиночестве. Страх придал ему сил, он поборол головную боль и слабость, и вскочил на ноги. Его сразу же повело в сторону, Максим потерял равновесие и рухнул на коленки, около камня, что с недавних пор послужил ему жёсткой постелью. С неба на Максима светило солнышко и пекло ему макушку. Над ковылями порхали беззаботные белые капустницы. Максим понял, что это, скорее всего – прикол Карабаса – дружок всего лишь пошутил над ним, подговорил кого-то испугать Максима. Пока Максим был в отключке – его, возможно, взяли за ноги, выперли из комнаты и притащили на какой-нибудь пустырь неподалёку от общаги. За ним, наверное, сейчас наблюдают несколько пар глаз: попрятались, придурки, в кустах и смотрят, как он тут медузой ползает и кипит мозгами, соображая, где находится. -Карабас, я всё понял! – крикнул Максим, снова водворившись на нетвёрдые и шаткие ноги. – Вылазь, давай, сайгак, щас костылять буду по тыкве! Карабас молчал. И кто-либо другой – тоже, молчал. Глухо так молчали, словно вокруг никого не было – только вот этот вот суслик, который высунулся из норы, пару раз свистнул, а потом – почему-то припустил прочь прямо через открытое поле неизвестно, куда. -Карабас? – неуверенно спросил Максим у пустоты. Пустота откликалась лишь щебетом ласточек и свистом стрижей, что ракетами проносились над головой. -Карабасыч?? – испуганно позвал Максим, всё чётче осознавая, что все кусты пустые, никто там не сидит, не наблюдает, и вообще, его все бросили. Кроме щебета ласточек и шума ветра откуда-то издалека долетал до слуха какой-то неясный грохот, словно бы там вовсю запускали петарды. Максим не понял, что это грохочет, он повернул голову и глянул в ту сторону, где грохотало, и увидел, что там сгущаются тёмные тучи, пронзаемые белесыми и оранжево-жёлтыми вспышками. Гроза? Какая странная гроза... А земля под ногами меленько дрожит, будто где-то вблизи валится что-то тяжёлое... -Эй? – Максим уже не надеялся на Карабаса – ему бы хоть какого человека тут найти. -Ты чего стоишь, как пень? – за спиной раздался резкий чужой голос, и тяжёлая рука больно хлопнула по плечу, едва не повергнув больного с похмелья Максима в траву. – Здесь сейчас фашисты будут! Давай, рой окоп! Незнакомый парень в чём-то драном, грязном и зелёном сунул в руки Максиму странную лопатку и показал пальцем вниз. -Копай! – настаивает. – Тьфу, стиляга! – презрительно плюнул он, критически осмотрев футболку и джинсы Максима. Максим опешил. Нет, он просто остолбенел. Какие фашисты?? Какой окоп?? Это... розыгрыш?.. -А... где Карабас? – промямлил Максим, глупо держа врученную лопатку на раскрытых ладонях. -Тунеядец! – оценил его незнакомый парень и повернулся, чтобы куда-то идти. – Сейчас, товарищу комроты про тебя доложу, будешь знать, как валять дурака! Парень куда-то убежал, сверкая запачканными неказистыми сапогами, а Максим всё ещё торчал около камня, на котором проснулся, и тупо разглядывал лопатку. -Этот? – вопросил поблизости другой чужой голос – более низкий, авторитетный, как у препода. -Он! – ответил парень в зелёном. Перед Максимом вырос немолодой человек в какой-то военной форме, но без погон, с красной звездой на странной надвинутой фуражке. Он просверлил Максима крайне недоверчивым взглядом из-под опущенного козырька, потом – подёргал его футболку, синюю с надписью “I ? Rock”, и пробормотал под свой крупный нос: -Шпион? Нет... -Я... студент... – робко начал Максим, не выпуская из рук лопатки. Незнакомец в фуражке хмыкнул, отцепился от Максимовой футболки, схватил рукой свой подбородок и задумался. -Взять под стражу, товарищ комроты? – осведомился парень в зелёном, пристраивая на голову пилотку такого же зелёного цвета. -Глущиков, продолжить рыть окоп! – отослал парня “товарищ комроты”, не спуская с Максима удивлённых голубых глаз. -Есть, продолжить рыть окоп! – Глущиков едва не потерял пилотку, когда вытянулся, отдавая честь. Глущиков испарился, а “товарищ комроты” потоптался немного на месте, а потом сурово вопросил у растерявшегося Максима: -Ты знаешь, кто у нас по правому флангу?? -А-а, – покачал головой Максим. -Отвечать по уставу! – надвинулся на него “товарищ комроты” и даже стиснул увесистый кулак. Максим съёжился, перепугавшись того, что этот маньяк сейчас, чего доброго, его поколотит. К тому же, он не знал никакого “устава”, и понятия не имел о том, как по нему отвечать. -Из-звините, – принялся, заикаясь, извиняться Максим и даже выронил лопатку – до того он был огорошен всеми этими странными типами и их “приколами”. – Я, тут, из общаги... Из Технического... Ну, улица Ватутина, это недалеко, наверное... Максим так лепетал, что этот суровый “товарищ комроты” разжал кулачище и уставился на него со страшным изумлением в глазах. Потом он поскрёб рукой макушку под фуражкой, подобрал с земли лопатку и, процедив: -Контузило, что ли? – словами: -Пойди, там вон, посиди... – отправил Максима на его “постельный камень”. -Я пока... подумаю, – пробормотал “товарищ комроты” и, прихрамывая, отошёл в сторонку. Максим был рад тому, что этот “товарищ” его не поколотил, ведь драться он не умел совсем. Он послушно сел на камень, хотя последний был твёрд и неудобен, и решил всё же, определить, где же он находится-то? Он неплохо знал Донецк, и на пустырях они с друзьями много раз бывали, ездили на шашлыки... Нет, это незнакомый пустырь. Ни одного кострища, ни одной бумажки – только ковыли. Кроме странного Глущикова и маньяковатого “товарища” тут было ещё много других не менее странных субъектов, одетых точно так же, как Глущиков. Каждый из них имеет лопатку, и каждый из них что-то роет. Неужели, окоп? Что это? Военные учения? Вот это молодец Карабас! Вот это прикололся! Сейчас бедного Максима ещё под трибунал какой-нибудь отправят за то, что он сюда припёрся... Супер! Ну, просто отпад! Сидя на камне, Максим вдруг решил, что для него ещё не всё потеряно. А что, если попытаться тихонько улизнуть от них, пока они копаются и не смотрят на него? Пожалуй, да, это – вариант! Максим осторожно встал с камня, стараясь не наступить на сухую ветку, тихо прокрался и нырнул за куст. Всё, он их не видит, они его не видят – можно бежать! И Максим побежал. Пустырь закончился и начался какой-то запущенный... сквер? Парк?? Лес??? Больше на лес похоже – так густо и беспорядочно торчат тут древесные стволы... Он старался бежать туда, где тихо и светло, а не туда, где вьются тучи и лупят некие выстрелы, потому что инстинктивно понимал, что там небезопасно. Вскоре ему пришлось продираться, потому что начались какие-то дебри. Над головой летали потревоженные птицы и кричали так надсадно, так жалобно... Внезапно дебри закончились, и Максим вырвался куда-то, где снова росли ковыли. Он ещё вовремя застопорил ход, потому что прямо перед ним мир обрывался вниз крутым речным берегом. Речушка внизу текла тонюсенькая – тоньше Кальмиуса раза в два, а то и во все три. Противоположный берег, который отлично виднелся с высоты, был пологий,утыканный камышом и осокой. Над спокойной водой носились большие стрекозы и какие-то мелкие пичужки. Нет, Максим и этого места не знает. Это не парк Щербакова, не парк Ленинского комсомола, не Кальмиус... ничего! Он попал неизвестно, куда, и там заблудился! Назад надо идти, там какие-никакие, а люди. Они на худой конец, могут позвонить в универ, и его заберут... Ну и что, что потом всыплют? Зато – домой вернётся... И Карабасу башку отшибёт... Он стоял и размышлял на крутом берегу реки, не замечая, что на другом, пологом, берегу топчутся группкой какие-то люди, одетые в одинаковые серые костюмы. Они смотрели на него, для них Максим был, как на ладони, они даже тыкали в него пальцами... А потом один из них достал пистолет. Максим спохватился лишь тогда, когда грянул выстрел, и у самого его уха просвистела страшная пуля. -А! – перепугано взвизгнул Максим, не разбирая под собой дороги, попёр обратно, в густые заросли. – Спасите! Вторая пуля врубилась в ствол около его виска, и отколотая щепка едва не угодила в глаз. Максим чуть не упал, споткнувшись о какой-то дурацкий корень. Ну, Карабас, чёрт бы его побрал! Кто это? Бандиты? Или учения? Да они тут зажмурят его и не подавятся! Максим опять оказался на берегу речки, только в каком-то другом месте, где, слава богу, не было ни маньяков, ни бандюг, ни сумасшедших. Максим был рад, что остался в одиночестве. Да, лучше выбираться отсюда одному, чем попасться в лапы психу, которому некий сайгак вручил оружие... Грохот становился громче, словно бы то, из чего стреляли, приближалось. На горизонте, за рекой вставали какие-то сизые дымные столбы, топорщились страшные чёрные тучи, а вспышки попадались такие, что порой бывали и поярче солнца. В воздухе плыла желтоватая дымка, воняющая чем-то палёным. “Тут сейчас фашисты будут...” – проорал ему на ухо тот странный Глущиков. “Фашисты будут...”. Внезапно Максим услышал в кустах какой-то шум, похожий на гомон голосов. Там кто-то есть, и они разговаривают. Громко, однако, Максим ни слова не понял... Он осторожно сдвинул с места раскидистую ветвь с волчьими ягодами и сразу же отпрянул назад. В лицо ему целилось чёрное, бездонное дуло какой-то пушки. -Чёрт... – вырвалось из Максима, наверное, от страха. Тут же к нему повернулись десятки голов, ведь кроме пушки в кустах пряталась какая-то большая компания... -Хальт! – кашлянул кто-то, кто-то другой громко пальнул, и Максим побежал, закрыв голову руками. Нет, здесь что-то очень и очень не так... Позади что-то часто-часто стрекотало, а над ушами Максима – жутко свистело, древесные стволы вокруг покрывались дырками. Он бежал куда попало и вскоре – провалился в яму, покатился вниз по камням, упал в воду. -Русиш! – презрительно выплюнули у него над головой. Максим повернулся и увидел, что его окружили. Их было много – человек десять, может, пятнадцать, или ещё больше. Они стояли полукругом, а он – лежал перед ними в какой-то стоячей, вонючей воде, мокрый, с тиной на голове и на плечах. Они были одинаковые, одеты в серое, кажется, в какие-то мундиры... милицейские? Нет, не такие мундиры у милиции. Иностранные? Максим не знал, как выглядят иностранные мундиры. А они смотрели на него, как какие-то пришельцы из фантастического фильма – пустыми зомбированными глазами, но у каждого на плече висел автомат. “Фашисты будут...” – громыхнули в несчастной, больной голове жуткие слова Глущикова. Нет, это страшный сон, кошмар по пьянке, такого не бывает в природе... Вот это – Карабас, вот это – прикололся! Один жутик уже поднимает автомат и под дружный невнятный гомон других приготовился стрелять... Вдруг откуда ни возьмись, загремели другие выстрелы, отдаваясь звоном в ушах Максима, и эти жуткие монстры один за другим полегли. Те, кто остался в живых – бросались наземь, поднимали автоматы, оглушительно стрекотали в ответ. Максим перепугался почти до полусмерти и, как страус, сунул башку свою прямо в тину. бах! бах! – его уши уже почти не слышали, так громко они бахали. Страх отнял у бедняги ноги, Максим лежал лицом в вонючем иле, а вокруг него врубались пули. От дикого ужаса он рыдал. Всё, ему пришёл конец... -Эй, стиляга! – знакомый голос пробудил к жизни, и Максим зашевелился. -Да поднимайся ты! – чьи-то руки схватили его и усадили. Максим сидел, как мешок, ссутулившись, и глотал сопли. Он был весь мокрый, в грязи, в иле, в тине, в листьях, в ветках – во всём, что только мог нацеплять на себя неудачник. У него перед носом маячила физиономия Глущикова, который всё теребил его, и много других физиономий, которые что-то ему говорили. -Жив?! – сквозь физиономии протолкался “товарищ комроты” вместе со своей фуражкой. – Ну, стиляга! Засаду немецкую нашёл! На Максима обрушился хлопок по плечу, настолько крепкий, что он едва не плюхнулся назад в болото, из которого его только что выловили. -Немецкую? – пробормотал он, не веря ни тому, что слышал, ни тому, что сам сказал. Неужели, Карабас экстази притарабанил?? Или чего похуже надыбал?? Слишком уж суровые у Максима глюки... -Ну, стиляга, как с луны свалился! – вклинился Глущиков и подтолкнул к пересохшим губам Максима флягу. – Пей, что ли? Максим понял, что он жутко хочет пить: сушняк с перепоя был дикий. Он припал к этой фляге, которая имела неприятный железный вкус, и принялся жадно глотать, обливаясь. -Ка-какой сейчас год? – выдавил он, напившись. Физиономии вокруг него подняли хохот. -Не знаешь? -Забыл! -Ну и стиляга! Они принялись кидать насмешки, но Максиму абсолютно не хотелось смеяться. -Я серьёзно, – сказал он, разглядывая тех, кто вокруг него собрался. – Скажите мне, какой сейчас год? -Сорок первый с утра был! – выдавил сквозь хохот Глущиков. – Немчуры тут – что собак, а ты лазаешь по кустам, как одичалый! Ты кто вообще? -Студент... – пискнул Максим, чей взгляд остановился на унылом пареньке в сером, которого скрутили, связали, освободили от оружия и посадили поодаль, держа на мушке пистолета. -Рабфак? – осведомился Глущиков, закручивая изрядно облегчившуюся флягу. -Нет, физический... – бросил Максим и кивнул в сторону связанного: -За что вы его так? -Пленного никогда не видел! – взорвались смехом физиономии. – Ну, стиляга, чудной! Это же фриц, язык, чтоб его! -Вставай, стиляга! – Глущиков подцепил воротник Максима и потащил на себя, желая, чтобы Максим водворился на ноги. – Окопаться надо – немцы уже Кальмиус переплывают! Максим по инерции поднялся, по инерции потопал туда, куда все, по инерции взял предложенную лопатку. Это что ж такое?? Прикол?? Карабас?? Наркотиков объелся на проклятой вечеринке?? Или... Максим не успел ничего сообразить, не успел начать копать, хотя ему все тыкали в каменистую землю и требовали: “Рой, рой, рой!”. Над верхушками деревьев показалось нечто – сверкающая металлом, непонятная штуковина надвигалась, широко шагая длинными ногами, похожими на лапы гигантского паука. Она механически жужжала и лязгала, выворачивала с корнями деревья, и приближалась... приближалась! -Что это такое?? – Максим едва не повалился, потому что у него подкосились ноги, выронил лопатку. -Бежим, стиляга, это – смерть! – показался перекошенный ужасом товарищ комроты и потащил куда-то Максима за рукав. Максим потопал, спотыкаясь на каждом шагу, около него ошалело скакали остальные, роняли ружья, кто-то забивался в куст. -Нет, не лезьте – бежим! – вопил голос Глущикова – От неё не спрячешься, это – “чёртова таратайка”! -Это – смерть... – бормотал товарищ комроты и пёр напролом через колкие заросли сорняков, волоча за собой и Максима. Максим пару раз едва не грохнулся, потому что спотыкался о большие камни. “Чёртова таратайка” шагала куда быстрее, чем бежали люди, она подошла практически вплотную, людей скрывала лишь узкая полоска деревьев. Вслед за этой страшной машиной пыхтели, ревели немецкие танки, везя на броне свирепых гренадёров... Плетясь следом за товарищем комроты, который, кажется, впал в тяжёлую панику, Максим позволил себе роскошь: он оглянулся. “Чёртова таратайка” неумолимо наседала, выдирая деревья, расшвыривая землю и делая рваные ямы своими когтистыми металлическими лапами. Максим был не из пугливых, он смотрел современную фантастику... Да, машина впечатляющая, он раньше таких не видел, но всё же – это просто машина, а не какая не “чёртова таратайка”, и в её кабине, под прозрачным куполом торчит не рыло чёрта, а башка белобрысого фрица в надвинутой серой фуражке. И тут в Максиме вдруг проснулся герой. На бруствере недоделанного окопа он заметил длиннющее противотанковое ружьё с набалдашником на дуле. Нужно только взять это ружьё... Максим рванулся, вырвав свою руку из “лап” товарища комроты и прыгнул вперёд, оказавшись у окопа и ружья. У них в универе была военная кафедра, Максима учили стрелять, и он думал, что справится и с противотанковым ружьём... -Ты что делаешь?? – заревел ему вдогонку товарищ комроты, перекричав все громкие звуки, что лились со всех сторон. -Надо застрелить фрица! – гаркнул ему в ответ Максим, схватив тяжёлое ружьё. – Вон он в кабине! Если я сниму его – она остановится! Да, ружьё тяжело. Максим присел на корточки, кое-как прицелился в голову проклятого фашиста, который движет страшную штуковину и давит всех, кого увидит. Всё, можно стрелять. Он нажал на курок, грянул выстрел. Отдача оказалась неожиданно сильна, Максим получил жёсткий удар прикладом в плечо, не устоял на корточках и скатился на дно окопа. С рыхлых стенок на его башку осыпалась земля, закопав Максима под собой. Кроме того – он промазал, снаряд не попал в голову фашиста – чиркнул по сверкающему корпусу машины, выбив искру. Максим пытался выкопаться, но земля осыпалась всё больше, он барахтался, как беспомощный жучок.

“Чёртова таратайка” сделала ещё один широкий шаг, лязгнув “ногою” об огромный камень и расколов его на части. А потом – остановилась, потому что немец застопорил её. На самой верхушке странной машины торчало нечто, похожее на высокую острую антенну. И вот, на конце этой “антенны” собрался небольшой светящийся шарик, а потом – всё вокруг озарил ослепительный голубоватый свет. Вспышка была настолько яркой, что Максим едва не ослеп даже под слоем земли, даже плотно зажмурив веки. Внезапно ему стало горячо и душно, словно бы воздух разогрелся до двухсот градусов. Земля сверху придавила его ужасным неподъёмным многотонным гнётом, спина, казалось, попала в раскалённую духовку. Максим закричал от боли и страха, а потом – не выдержав всего этого, потерял сознание...

Он не знал, что невдалеке, за лесочком на помощь своим поспевала колонна советских танков. Смертоносный луч, выпущенный “чёртовой таратайкой” достал и до них. Все танки разом потеряли управление, некоторые завертелись, иные – воткнулись носом в землю, третьи – попёрли куда попало. Сбившись с курса, одни танки с размаху наскакивали на другие, загорались, взрывались, или просто разбивались на части и рассыпались в песок. Те, которые избежали столкновения, разваливались на куски и рассыпались в песок прямо на ходу. Не прошло и десяти минут, как от танковой колонны осталась лишь бесформенные груды покорёженных дымящихся ошмётков да кучки ржавой трухи... Когда Максим очнулся – он увидел только темноту. Он даже подумал, что ослеп-таки, не перенеся яркость вспышки. Земля давила, дышать было трудно. Максим начал выкарабкиваться из ловушки, изо всех сил гребя руками, барахтаясь ногами. Сверху падали какие-то большие камни, которые больно ударяли по голове. Максим отбрасывал их назади упорно лез наверх, туда, откуда сочился свежий воздух. Спина и руки саднили, как будто бы он заснул на пляже под летним солнцем. Ноги были какие-то ватные, как чужие. Наконец-то он выбрался из земляного плена и увидел, что над его бедной головой расстилается необъятно широкое звёздное небо, посреди которого висит яркая луна. Максим обрадовался тому, что не ослеп и тут же заметил, что земля вокруг него спеклась, превратившись в твёрдые обломки и куски зелёного стекла. Сначала Максим не разобрался, к чему бы это, он выбрался из окопа... Вокруг всё оказалось в чёрной копоти, изрыто огромными следами “когтей” ногастой машины, а местами в холодном и страшном лунном сиянии блестели неровные участки, полностью покрытые гладким стеклом. А ещё – повсюду валялись кости, человеческие кости с остатками искорёженного и расплавленного снаряжения. Максим случайно наступил на одну такую кость, и она оказалась настолько хрупка, что мгновенно обратилась в лёгкий прах. Испугавшись, Максим взвизгнул поросёнком и отпрянул назад. Тут же он наткнулся на противотанковое ружьё, из которого хотел пристрелить фашиста в “таратайке”. Ружьё было целым, Максим схватил его, стремясь вооружиться. Но едва его пальцы сомкнулись – дуло ружья рассыпалось в песок – а за дулом и ложе, и приклад. Разжав испачканные пальцы, Максим медленно выпрямился, тупо уставившись перед собой невидящими глазами. Он похолодел, потому что понял, что рассерженный его неумелым выстрелом, фриц “засветил” из “чёртовой таратайки”... Вот это Карабас! Вот это прикололся!..

====== Глава 183. Возникает Невидимка. ======

Место действия: Секретный завод нанотехнологий, США. Дата: воскресенье. Время: секрет. Протянулась рука, в чёрной перчатке и схватила чип. Человек, с головы до ног затянутый в чёрное, ловко нырнул под лазерный луч сигнализации, перепрыгнул через другой луч и тенью скользнул к бронированной двери. Он нажал кнопку, которую вделали в стену, и тяжёлые створки двери отъехали в стороны. Засунув похищенный чип в карман, человек бесшумно выскочил в коридор, быстро побежал, то и дело, поглядывая на левую руку так, словно бы смотрел на часы. Внезапно он наткнулся на охрану. -Стоять! – охранники, всполошённые появлением чужака, выхватили оружие и пустились в погоню. Похититель на миг остановился, а потом – повернулся и побежал в другую сторону, вертя головой, ища себе лазейку. -Внимание, всем! Нарушитель в двенадцатом квадрате! – проревел один охранник в миниатюрный микрофон, что висел на проводе около его воротника. Все посты охраны были подняты на уши, нарушителя решили взять в клещи. Он не останавливался, стремясь вперёд, но навстречу ему тоже бежали охранники. Лазеек не было,нарушитель оказался в ловушке. Четверо сзади, семеро впереди. -Попался! – обрадовался какой-то охранник, сзади других. Охранники набросились на нарушителя, решили его скрутить, однако тот не пожелал сдаваться. Неожиданно прыгнув вперёд, он залепил ногой в первое попавшееся лицо, потом сокрушил кого-то кулаком, прорвал окружение и снова молнией метнулся прочь. Побитые охранники ворочались на полу, остальные же вознамерились, во что бы то ни стало, изловить нарушителя. Они ринулись в новую погоню, стреляя резиновыми пулями и дротиками со снотворным. Нарушитель на бегу вилял, и они промахивались, попадая в стены, отсылая свои “снаряды” за молоком. Нарушитель почему-то глянул вверх и тут же заметил люк в сером потолке. На бегу он высоко подпрыгнул, уцепился руками за трубу, что проходила от стены к стене поперёк коридора, ловко подтянулся на руках и выбил длинными ногами крышку люка. Открывшийся лаз вёл на крышу. Нарушитель выскочил под голубое небо, побежал по рубероиду, ярко освещаемый солнцем. Охранники вытискивались за ним, стреляли, а нарушитель бежал прямо к парапету, за которым заканчивалась крыша и зияла пропасть в двадцать этажей. Он бросил быстрый взгляд на левую руку, а потом – перемахнул через парапет... -Он разбился! – все охранники разом застопорились, чтобы не рухнуть за парапет вслед за потерпевшим фиаско нарушителем. Один охранник осторожно подкрался к парапету и глянул вниз. -Его нет! – изумлённо выдохнул он. Стена – гладкая без единого окошечка, отвесно срывалась вниз. А на твёрдом асфальте, о который расквасился бы любой, кто бы свалился с крыши, не было разбитого тела. Там было пусто!