Творец счастья

Alexianna

— А тут, как раз, интересный ответ, — я киваю и продолжаю вводить моих друзей в мир мечты Екатерины Васильевой. — Сколько молодых выпускников ВУЗ-ов у нас работают в средних школах или вообще без работы остаются? Закончил консерваторию, а работы по специальности нет или большой конкурс-отбор. Молодых художников выставкой поддержать — это отлично, но это на один-два раза в год, а вот если им дать постоянную работу — учить тех же самородков? А?

Ответ я не жду, но с удовольствием наблюдаю, как на лицах собеседников отражается явное

согласие с моими доводами.

— Любой выпускник художественной академии может научить начинающего всему, что знает. Это да, вполне реально, — соглашается Игнатов. — Что ж. Давайте возьмем вашу идею в работу. Я загружу моих людей поиском помещений и пройдусь по выпускникам. А вы могли бы набросать бизнес-план.

— Кстати, это идея Екатерины Васильевой, — сообщаю я, — моей девушки. Она закончила Художественную Академию и работает сейчас учителем ИЗО в средней школе. Обстановка там, как вы понимаете, «зверская», а она реально хотела бы учить изобразительному искусству людей, которые заинтересованы.

— Что ж, желание абсолютно понятное, — кивают собеседники.

— Ну, не будем засиживаться. Надо возвращаться к гостям. Кирилл, идея принята на рассмотрение. Будем на связи.

На этой оптимистичной ноте мы покидаем кабинет и направляемся в банкетный зал.

— Михась, ты как? Что-то ты вялый какой-то? Неужели ни одна не «цепляет»? — спрашиваю друга, спускаясь по лестнице и чуть задерживая его.

— Не бери в голову, Кир. Все со мной хорошо. Просто не до интима сейчас. Много работы. Да и выспаться хочу, — отвечает Миша, а сам смотрит куда-то в даль. — Я, пожалуй, поеду домой сегодня, в свою квартиру.

— Эй, Миша, почему не ко мне? — сердце ёкнуло: «Друг, не уходи!»

— Не хочу мешать вам с Катей.

— Ты не мешаешь, — не могу отпустить его, потому что кажется, будто часть меня вот-вот оторвется. — Придумал тоже!

— Кир, вдруг вы голышом захотите побегать по дому, а тут я! — хохочет этот весельчак.

— Никто голышом не бегает. А если и пробежится, то только по второму этажу, — останавливаюсь у подножия лестницы и приобнимаю его за плечи. — Миш, ну серьезно, едь в наш дом. В твое квартире же голяк полный — ни еды, ни друзей. Ты там когда последний раз ночевал?

— Вот и пришло время там обжиться, — улыбается друг. — Правда, Кир. Не в обиду. Поеду, хоть холодильник забью чем-нибудь съедобным.

— Но на неделе-то, когда Кати со мной не будет, приедешь ко мне? — все мое существо противится отдалению от этого родного мне человека.

— А почему Кати не будет с тобой? Она не захотела переезжать к тебе?

Ищу взглядом свою золотистую кудряшку. Где она? Не вижу. Вот, млять! Кто посмел увести мою девушку?!

— Я еще не предлагал… — отвечаю, растерянно озираясь вокруг.

— И чего ты ждешь? — спрашивает Миша и сам начинает оглядывать зал в поисках моей Конфетки. — Вон она, на той стороне, за колонной, — кивком показывает мне направление.

Вижу

уже. А еще вижу рядом с ней мужика. Катя пытается от него уйти. И вот же, сука, он ее за руку хватает и к себе поворачивает. Теперь колонна закрывает их от нас. Еще секунда и мы быстрым шагом добираемся до них. Но у самой колонны Миша резко тормозит меня, мол «подожди», когда до нашего слуха доносится диалог.

Мужик: «Да ладно, Васильева! Не делай вид, что не узнала».

Катя: «Я узнала, Игорь. Отвали».

Мужик: «А бобра ты жирного отхватила! Знаю, мужик упакован под самую крышу! Как удалось?»

Катя: «Это ни разу не твое дело! Отцепись!»

Мужик хохочет, потом продолжает: «Вам, бабам, легче — раздвинула ноги и уже, считай, в шоколаде. А тут приходится корячиться, любовь изображать. И не факт, что бабёнка раскошелится. Вон, моя вдовушка, не особо расщедрилась пока что».

Катя: «Сочувствую».

Мужик: «Да ладно, Васильева, вижу, твой бобер щедрый. Вон, какие цацки дарит! Жалко, что он не педик. Я б его у тебя отбил. Ха-ха… А что, секси мужик-то, твой бобер».

Катя: «Отвали. Меня от тебя тошнит».

Мужик: «Куда собралась?! Еще не договорили! Так вот, Васильева, давай, поделись со своим парнем. Я ж тебе не чужой. Отстегни зеленых, не жмись. Заеду на днях к тебе…»

Катя: «Сказала, отвали! И ты уже не мой парень. Нет у меня зеленых и отстегивать тебе я ничего не буду!»

Мужик: «Ха-ха… Не звизди, Васильева! Отстегнешь, никуда не денешься. Как накапаю твоему бобру, что мол, ты с другими спишь, так он тебя и бросит».

Катя: «Никто тебе не поверит. Ты, урод!»

Мужик: «Не поверит, может быть. Хм… Сначала. Но у него останется осадок, а этот осадок потом разъест все чувства и, смотришь, кинет тебя. Ха-ха… Мужики такие — они измены не прощают, даже если это просто слухи».

Катя: «А не боишься, что я твоей вдовушке накапаю?»

Мужик: «Нет, Васильева, ты мараться не будешь, я тебя знаю. На скандал ты не пойдешь и конфликты чужды твоей нежной натуре. Да и вдовушка моя мне не особо дорога. А вот твой бобер тебе дорог, это видно. Ха-ха, как миловались тут, обнимались нежно. Ха-ха… Так что не дури! Заеду на неделе, приготовь бабло. И не жмись. А иначе…»

Не дослушав, Катя быстрым шагом уходит в сторону туалета, а мы с Мишей стоим ахреневшие. Что это было? Что за удод такой?! Провожаем взглядом фигуру мужика, который не спеша вальяжно шагает к фуршетным столам и останавливается рядом с пожилой женщиной, вдовой известного артиста, не помню его фамилию. Да, это и не важно. Закипевшая злость требует выхода и я делаю шаг в их сторону.

— Что будем делать? — спокойно спрашивает Миша, удерживая меня за рукав.

— Если он к Кате приедет, Герасим встретит его, — послушно торможу я, доверяя хладнокровию друга. — Ну, не знаю… может портрет ему испортить так, чтобы вдовушки больше не клевали на его смазливость.