Творение. История искусства с самого начала
Шрифт:
Фигуры донаторов. Маркграф Эккехард II и маркграфиня Ута. Около 1250–1260. Песчаник
И художники, и утонченность — всё это исходило из Парижа, однако это был не единственный центр силы. Постепенно усиливало свое влияние герцогство Бургундия, и при династии Валуа — с середины XIV века — начался золотой век покровительства искусствам. Именно Филипп Смелый, первый герцог из династии Валуа, выписал лучших художников для украшения картезианского монастыря Шанмоль, который он построил недалеко от Дижона в качестве усыпальницы для своей семьи. Учившийся в Брюсселе нидерландский скульптор Клаус Слютер лучшее свое творение создал для бургундского герцога на рубеже XIV–XV веков: это монументальный колодец, окруженный фигурами ветхозаветных пророков (по имени одного из них он впоследствии был назван Колодцем Моисея) и увенчанный позолоченными статуями распятого Христа и Марии Магдалины [217] .
217
Nash S. Claus Sluter’s «Well of Moses» for the Chartreuse de Champmol reconsidered, part I // The Burlington Magazine no. 1233, December 2005. P. 798–809; part II // The Burlington Magazine no. 1240, July 2006. P. 456–467; part III // The Burlington Magazine. No. 1268, November 2008. P. 724–741.
218
Scher S. K. Andre Beauneveu and Claus Sluter // Gesta. Vol. 7. 1968. P. 5.
Клаус Слютер и мастерская. «Колодец Моисея», фигуры пророков Даниила и Исаии. 1395–1404. Камень со следами позолоты и полихромии
Каким бы великолепным ни был монументальный шедевр в Шанмоле, Филиппа Смелого, как покровителя искусств, многократно превзошел его брат Жан Великолепный, герцог Берри — области к югу от Парижа со столицей в городе Бурж. Жан был одержим изящными произведениями искусства в ущерб практической стороне своего правления: он пренебрегал обязанностями политика, предпочитая проводить по нескольку недель в роскошном замке в Меэн-сюр-Йевр, работая над его совершенствованием вместе со своим главным мастером — художником Андре Боневе. Вероятно, его политические советники и помощники приходили в отчаяние, глядя, как он пренебрегает своими представительскими обязанностями, чего не скажешь о художниках и мастерах, к которым он обращался за заказами. Некоторые его обсуждения с Боневе, возможно, касались строительства в Бурже Святой капеллы, которую герцог возводил для самого себя и своей жены, Жанны Булонской. Нидерландскому скульптору Жану де Камбре герцог заказал полноразмерные статуи из окрашенного алебастра, изображающие его самого и его жену преклонившими колени в молитве. Впоследствии оригиналы были утрачены, однако до этого с фигур сделал наброски молодой немецкий художник Ганс Гольбейн, посетив эти места проездом по дороге в Швейцарию.
Кажется, что рисунок Гольбейна сделан не со скульптуры, а с самого герцога, который не столько раскаивается в грехах, сколько радуется, возможно, завершению строительства своей капеллы и созерцает чудеса фантазии, созданные по его заказу. Остальные статуи герцога и членов его семьи стояли вдоль стен величественного обеденного зала в его дворце в Пуатье, вокруг богато декорированного тройного камина. Помимо многочисленных гобеленов и картин, сделанных по его заказу, герцог покупал и заказывал иллюминированные манускрипты, собрав внушительную библиотеку.
Братья Лимбург. Октябрь. Роскошный часослов герцога Беррийского. Около 1416. Краска, чернила, пергамент. 22, 5 x 13,7 см
Один из таких манускриптов — так называемый «Роскошный часослов герцога Беррийского» — стал, как о том свидетельствует его название, одной из самых богато украшенных книг своего времени [219] . Это памятник щедрости герцога Беррийского и честолюбию художников: Поля и его братьев Жана и Эрмана, известных как братья Лимбург. Ни в одном из прежних манускриптов не было создано таких больших иллюстраций, каждая из которых занимает отдельный лист пергамента. Двенадцать первых страниц показывают сцены из повседневной жизни герцогства по временам года, большинство из них — на фоне одного из многочисленных замков герцога (великолепный замок Меэн-сюр-Йевр появится на страницах манускрипта позже, в сцене «Искушение Христа»). Эти миниатюры являются блестящими примерами живой наблюдательности художников: они изображают, как снег ложится на соломенную крышу, или как огромными ножницами стригут овец, или как в воде тела людей кажутся более темными, когда, сбросив одежду, купаются в августе жнецы, а где-то вдали идет соколиная охота. Над каждой миниатюрой расположен полусферический календарь с изображением бога солнца Аполлона
219
Meiss M. French Painting in the Time of Jean de Berry: The Limbourgs and Their Contemporaries, 2 vols. New York, 1974.
Поль, самый талантливый из братьев Лимбург, вероятно, был автором страницы «Октябрь». На переднем плане сеятель разбрасывает семена, оставляя следы на мягкой земле, а пахарь верхом на лошади и с кнутом в руке тащит деревянный плуг, отягощенный камнем. На поле слетаются сороки и, прыгая по земле, склевывают зерна и лошадиный навоз. Позади, на уже вспаханном поле, стоит пугало с луком и стрелой. Река — Сена — отделяет эту сцену от укрепленных светло-серых стен Луврского дворца, вдоль реки прогуливаются крохотные фигурки людей, дерутся две собаки, а лодочники причаливают свои суденышки. В речной воде отражаются несколько гуляющих, близко подошедших к краю, другие же отбрасывают густые тени на берег и стену дворца.
Картина останавливает момент жизни: как будто достигнув внезапного равновесия, задержав дыхание, художник сделал мгновенный снимок. Затем зерно упадет в землю, щелкнет хлыст, двинется плуг, и крохотные фигурки на речной террасе продолжат свою обычную жизнь. Мир снова выдохнет. Ничто не указывает на ощущение застывшего мгновения лучше, чем тени, отбрасываемые каждой фигурой, таких теней живопись еще не знала: те, что присутствовали на древнеримских стенных росписях, не передавали такого чувства естественности света и пространства, а китайская живопись вовсе не знала теней. И в этом остановленном миге, в этих пойманных тенях родилась новая эра изобразительного искусства и человеческой жизни.
«Роскошный часослов» остался незаконченным, когда в 1416 году все три брата Лимбург умерли. В тот же год, 15 июня, умер и сам герцог. Лишь семьдесят лет спустя, после того как манускрипт оказался в библиотеке герцога Карла I Савойского, пропуски были заполнены французским миниатюристом Жаном Коломбом. К тому времени свет как метафора знания и духовного совершенствования уже стал частью нового мира живописи, возникающего в Нидерландах. Одним из величайших основателей этой традиции и одним из величайших живописцев природного света, как мы увидим впоследствии, был Ян ван Эйк.
Глава 13. Путники в тумане
Как и в случае с античной живописью Греции и Рима, от китайской живописи первой тысячи лет не осталось практически ничего. Есть свидетельства, что уже в ранний период, при династии Хань, которая обрела могущество около 200 года до нашей эры (одновременно с Римом), художники изображали драконов и будд, демонов и императоров на шелке и бумаге, а также на стенах храмов и усыпальниц. От этой долгой и богатой традиции остались считаные фрагменты.
Судя по тому, что уцелело, самая ранняя китайская живопись была посвящена больше изображению людей, нежели пейзажей. Живопись выполнялась минеральными красками и тушью на свитках, горизонтальных и вертикальных, созданных из обработанных и проклеенных шелковых полотен, и сопровождалась каллиграфией. О ней можно составить представление по уцелевшему свитку «Наставления придворным дамам», который был расписан тушью и цветными красками примерно в IV–V веках. Это особая форма индивидуальной инструкции, «наставляющей» придворных дам, как подобает вести себя в соответствии с конфуцианской моралью, — иными словами, это свод правил поведения при дворе и во время официальных мероприятий [220] . Свиток включал в себя иллюстрации к написанной в 292 году придворным чиновником Чан Хуа поэме. Фигуры выписаны тончайшими линиями и парят в условном пространстве, разделенном строчками поэмы. В одной из сцен две женщины любуются своим отражением в зеркалах из полированной бронзы, одну из них причесывает служанка, а вокруг расставлены лакированные коробочки с косметикой: «владей своими мыслями, чтобы стать добродетельной», — гласит наставление. Другая сцена рассказывает историю наложницы Фэн, которая в 38 году до нашей эры храбро защитила императора Юань-ди от нападения медведя. Надпись поясняет: «Когда черный медведь выбрался из клетки, госпожа Фэн бросилась к нему. <…> Она знала, что медведь может ее убить, но ей было всё равно» — ясный образец конфуцианской придворной морали.
220
См. Stuart J. The Admonitions Scroll, British Museum Objects in Focus. London, 2014.
Авторство свитка традиционно приписывается художнику IV века Гу Кай-чжи, который, возможно, скопировал более ранний свиток, (созданный примерно в то же время, когда Чан Хуа написал свою поэму), при этом сведя содержание к основным сценам. Основа тогдашней живописи — каллиграфическая линия, нанесенная тушью и кистью на шелк или бумагу, а также столь же линейный, уплощенный рисунок на стенах усыпальниц и храмов. Выше всего ценились утонченность вкуса и способность вызвать ассоциации, а не точность деталей как результат пристального наблюдения. «Его идеи подобны облакам, плывущим в пространстве, или быстро несущемуся потоку — они совершенно природны», — напишет позднее о Гу Кай-чжи китайский критик [221] .
221
Цит. по: Binyon L. A Chinese painting of the fourth century // The Burlington Magazine. No. 10. January 1904. P. 39–45, 48–49.