Творение. История искусства с самого начала
Шрифт:
В тропических лесах на юге современного штата Мехико и в Центральной Америке — в Гватемале, Белизе и Гондурасе — в I тысячелетии до нашей эры возникла цивилизация, которая на несколько веков пережила более северный Теотихуакан. Древний народ майя поклонялся божественной птице: не кетцалю или сове, а фантастическому созданию, похожему на грифа, которого теперь довольно прозаично называют «верховное птица-божество». Оно часто изображалось со змеей в когтях, что символизировало божественную власть над неспокойными силами природы. Оно же было воплощением Ицамны, верховного божества майя.
Как и другие мезоамериканские народы, майя поклонялись духам животных и природе, но в то же время с пытливостью и любопытством смотрели на мир вокруг. Они были естествоиспытателями и изобретателями, художниками и писателями [191] . Величайшим их достижением стало создание письменности — одной из самых наглядных и красивых из когда-либо придуманных людьми: она состояла из квадратных пиктограмм {13} .
191
Miller M., O’Neil M. Maya Art and Architecture. London, 2014.
Другие иероглифы представляли звуки и использовались для фонетической записи слова [192] . Как и иероглифы Древнего Египта, письменные символы майя изображали сами предметы, часто соединяя их с фонетическими символами, чтобы прояснить смысл надписи.
Стела А, Копан. 731
Эти завораживающие письмена — полуизображения-полузнаки — высекались на больших стоячих камнях, устанавливаемых в ритуальных местах в городах и деревнях. Изобразительные надписи рассказывают предания о правителях майя, о городах, где они жили, об их войнах и союзах, об истории династий и об их почти божественной власти. Самые ранние из них представляли собой вертикальные и плоские рельефы с одной стороны камня, но со временем их стали вырезать со всех сторон, чтобы они передавали свое послание во всех направлениях.
192
Coe M. Breaking the Maya Code. London, 1999.
Наряду с преданиями о правителях письмена майя рассказывали и о наблюдениях за движением звезд и планет: это были календарные символы, которые помещали рассказываемые истории в конкретное историческое время. Майя с потрясающей точностью отмеряли солнечный год и лунный месяц, они даже понимали, что орбиты планет представляют собой не идеальную окружность, а эллипс. Их календарь «длинного счета» отмерял количество дней с момента предполагаемого сотворения нынешнего мира, то есть от 11 августа 3114 года до нашей эры, — эта дата для отсчета времени ничем не хуже любой другой.
Первые из полностью покрытых резьбой монументов появились в Копане (на территории современного Гондураса), самом крупном городе майя, а также в Тикале и Калакмуле. Расцвет каменной резьбы майя в Копане пришелся на период правления Вашаклахун-Убах-Кавиля (впоследствии прозванного «Восемнадцать кроликов» из-за неправильного перевода его имени, которое на самом деле означает «Восемнадцать — число тел К’авиля», а К’авиль — царственное божество майя). Из вулканического камня мастера вырезали несколько стел, прославляющих его правление. Надпись на одной из них дает точную дату, когда он пришел к власти: во второй день января 695 года. Стелы были установлены в самой важной части города — на площади рядом с площадкой для игры в мяч. Они стояли на страже, пока игроки перекидывали бедрами и коленями тяжелый каучуковый мяч на покатые стены площадки под крики и возгласы толпы зрителей [193] . На боковые стены были установлены каменные головы макао, обозначавшие границы игры. А рядом внушительная массивная лестница, построенная уже после царствования Вашаклахун-Убах-Кавиля, была украшена длинной надписью, идущей снизу вверх и рассказывающей историю царей Копана как непрерывную серию побед (и обходя молчанием тот факт, что Вашаклахун-Убах-Кавиль был недавно похищен и обезглавлен людьми из соседнего города-государства). На ступенях восседали статуи шести бывших царей, так что, поднимаясь по лестнице, вы словно совершали путешествие во времени, проходя через галерею царственных предков.
193
Fash W. L. Scribes, Warriors and Kings: The City of Copan and the Ancient Maya. London, 1991. P. 85.
Чак-моль из Чичиен-Ица. Около 900–1200. Известняк. Высота 105 см
Из всей скульптуры майя самыми поразительными являются каменные статуи, которые словно бы пытаются приподняться из лежачего положения. Эти фигуры, называемые в наше время чак-мооль (что значит «лапа ягуара»), вероятно, изображали пленных и устанавливались в центре ритуального человеческого жертвоприношения. Похожее на блюдо углубление в животе такой статуи, возможно, служило сосудом для жертвенной крови, которую жрец пускал с помощью черного обсидианового ножа [194] . Первые статуи чак-мооль были изготовлены в городе майя Чичен-Ица, который впоследствии сыграл важную роль в истории народа
194
Miller M. E. A re-examination of the Mesoamerican Chacmool // The Art Bulletin. Vol. 67. No. 1. March 1985. P. 7–17.
Примерно через семьсот лет после падения Теотихуакана из жарких и засушливых северных районов на окруженное горами плато, где лежал в развалинах древний город, пришло новое племя. Согласно мифам народа мешика, также известного как ацтеки, они увидели орла, сидящего на кактусе-опунции на болотистом острове посреди озера Тескоко, и он указал, где им построить свой собственный великий город, который они заложили в 1325 году, назвав Теночтитлан («место, где на скале растет кактус-опунция»). Теночтитлан примечателен тем, что был построен на озере, расположенном в высокогорном бассейне долины Мексико, — зрелищный вид открывался гостям, идущим по узкому перешейку, соединяющему остров с берегом. К концу XIV века это уже был процветающий город в сердце огромной и экономически развитой империи.
Коатликуэ («в змеином платье»). Около 1500. Андезит. Высота 257 см
Руины Теотихуакана для ацтеков были священны. В самом центре их озерного города находился ритуальный район с пирамидой, повторяющей пирамиду Солнца, на вершине которой располагались два храма: один был посвящен богу бури и дождя Тлалоку, а второй — богу солнца и войны, величайшему из всех ацтекских богов, Уицилопочтли.
Всего в нескольких шагах оттуда находится одна из самых смелых скульптур, созданных в Мезоамерике, гигантская скульптура богини Коатликуэ (ее имя означает «в змеином платье»), мать Уицилопочтли, высшее ацтекское божество [195] . Она забеременела от божественного семени (говорится, что ей на груди упал шар из перьев, когда она молилась на горе Коатепек — «Змеиной горе»), и в отместку ее обезглавили собственные дети, решив, что она обесчещена. Из ее шеи растут две одинаковые головы коралловых змей, символизирующие фонтаны крови, а под ними — кишащая масса скульптурной живности: юбка из змей, ожерелье из сердец и рук, пояс, с которого свисает человеческий череп, извивающиеся змеи, вырастающие из ее плеч и украшенные мордами чудовищ. Вместо ног — когтистые звериные конечности с вытаращенными глазами.
195
Pasztory E. Aztec Art. New York, 1983. P. 160.
Пеначо, головной убор из перьев птиц. Высота 124 см
Коатликуэ — это воплощение ужаса, дух отмщения, но также символ жизни и возрождения. Ее спина также покрыта живностью. Симметричность ее фигуры подразумевает отражение, как будто богиня воспроизводит сама себя путем удвоения, и в жертвенном (обезглавливание, материнство) акте самосоздания воспроизводит непрерывность жизни и восхода солнца. Ее изобильные формы словно сконцентрировали в себе всю силу самобытных цивилизаций Мезоамерики, связывающих свои судьбы с природными ритмами, движениями солнца и звезд. Ее ужасающее равнодушие к любому молящемуся подчеркивает образ бога дождя Тлалока, который, затаившись, сидит на корточках в ногах статуи, в то время как Коатликуэ возвышается над священным пространством [196] .
196
Summers D. Real Spaces. London, 2003. P. 45–50.
В Теночтитлане есть и свой Кетцалькоатль, пришедший из самых древних времен: неожиданно бросающийся в глаза образ лесной птицы кетцаль, превращенной в бога.
По легенде, когда испанский конкистадор Эрнандо Кортес и его люди прибыли в 1519 году в Теночтитлан, его принял ацтекский вождь Мотекусома так, как будто Кортес был самим Кетцалькоатлем: факт такого опознания, впрочем, маловероятен и был оправдательным изобретением Кортеса и испанских историков в попытке объяснить насилие и кражу ацтекского золота. Однако подобное преображение действительно имело место у ацтеков: когда сам Мотекусома надевал огромный головной убор, сделанный из сотен перьев, включая четыреста переливающихся всеми цветами перьев кетцаля, привезенных из дальних уголков южных тропических лесов, его принимали за воплощение божественного змея. Лучистый головной убор, называемый пеначо, воплощает жертвенное преображение, сотворение новой жизни через смерть, которое лежало в основе ацтекской цивилизации, как до этого — цивилизаций майя и теотихуаканцев.