Творение. История искусства с самого начала
Шрифт:
Этот цикл возрождения и преображения был разрушен раз и навсегда с приходом Кортеса. Через короткое время его люди убили Мотекусому и уничтожили ацтекский город Теночтитлан, который просуществовал всего 200 лет со дня основания, и тем самым ознаменовали новую эру испанского владычества [197] . Кортес отправил великолепный головной убор Мотекусомы королю Испании и императору Священной Римской империи Карлу V в качестве военного трофея.
Судьбой древних цивилизаций Мезоамерики стало возвращение их природе, туда, откуда они вышли. Храмы ольмеков и майя были поглощены джунглями и утонули в листве, ацтекский город Теночтитлан был разрушен, озеро пересохло, и прямо на его развалинах был позже возведен большой современный мегаполис — Мехико. После заката цивилизации древних майя их письменность была забыта более чем на тысячелетие, а для мезоамериканских народов, не имевших письменности, звучание их имен было утрачено навсегда [198] . И только Теотихуакан остался стоять в руинах: когда солнце встает над далекими горами, пирамида Солнца по-прежнему отмечает календарные даты, словно памятник величию цивилизации Древней Америки.
197
Townsend R. F. The Aztecs. London, 2000. P. 18.
198
Falcon M. A. Maya writing // Mercedes de la Garza and Enrique Nalda, Maya Civilization / ed. P. Schmidt. London, 1998. P. 179–191.
Глава 12.
После падения Римской империи по всей Европе остались разбросанными молчаливые руины: колоссальные амфитеатры, храмы и бани, мосты, дворцы и триумфальные арки. У паломников, путешествующих на юг, в Сантьяго-де-Компостела{14}, или еще дальше — в Святую землю, как и у крестьян, обрабатывавших окружающие эти развалины земли, прошлое вызывало любопытство и интерес. Это были остатки могучей и таинственной цивилизации, благоговейно описанной безымянным древнесаксонским поэтом в стихотворении «Руины», как когда-то Гомер описывал дворцы микенской Греции, которые в его время тоже стали руинами:
Каменная диковина — великанов работа. Рок разрушил. <…> Крыши временем; скрыты в могилах, земью взяты зодчие искусные <…> гибель настигала могучих всюду; стогны опустели, стены распались, город сгибнул… [199]К концу первого тысячелетия этот руинный пейзаж был постепенно преображен новой по духу архитектурой. Высвобождению этого духа способствовало усиление христианской церкви и монашества, а также политическая стабильность, обеспеченная германскими императорами, правителями Священной Римской империи. Если постройки времен каролингских и оттонских правителей, с нашей точки зрения, зачастую представляли собой карикатуры на античное величие, новая христианская архитектура, пришедшая им на смену, обладала цельностью и геометрическим изяществом необычайной силы. Такие здания стали возникать по всей Западной и Центральной Европе, в Ломбардии, Каталонии и Бургундии, тем самым облекая в форму распространявшуюся в этих странах духовную власть, которая могла поспорить с могуществом Древнего Рима (именно поэтому позднее подобному стилю дали расплывчатое название «романская архитектура»: от латинского Roma — Рим). Наконец-то Западная Европа смогла хоть в чем-то соперничать с пышностью Византии и близко подступившей исламской империи, которая занимала территории Испании и Северной Африки. Всего за одно столетие новая христианская архитектура добралась и до Скандинавии на севере, и до Сицилии на юге, ее можно было найти повсюду, начиная со Святой земли на востоке и кончая Англией и Ирландией на западе [200] . Вдоль паломнических путей и в самом сердце европейских городов строились церкви и монастыри, внушавшие ощущение прочности и гармонии, даже сами их камни отражали голос нового зодчества, весьма непохожего на архитектуру Древнего Рима.
199
Руины / пер. В. Тихомирова. Указ. соч.
200
Conant K. Romanesque Architecture, 800–1200. London 1966; Fernie E. Romanesque Architecture: The First Style of the European Age. New Haven, CT; London, 2014.
Центральный неф Шпайерского собора. 1061. Гравюра
Прочные стены и обширное внутреннее пространство Шпайерского собора, стоящего на берегах Рейна в Южной Германии, являются образцом одной из ранних построек, созданных этим новым голосом. Собор был перестроен в начале XI века при Генрихе IV, который задумал сделать из него усыпальницу для членов своей семьи (Салической династии, пришедшей на смену Оттонам). Генрих IV увеличил собор: он поднял высоту центрального нефа, используя сложную структуру — крестовый каменный свод, образованный пересечением двух перекрещивающихся под прямым углом полуциркульных сводов.
Этот тип свода был известен еще римлянам, но в Шпайере он был впервые применен для создания высокого и широкого церковного пространства. Сразу после завершения строительства каждый, кто входил в величественный собор, видел, что он не уступал архитектуре античности — с ее триумфальными арками и банями, которые человек мог видеть сам или о которых ему рассказывали. Прихожане смотрели на конструкцию из камня, зависшую в тридцати метрах над их головами, с восхищением, к которому примешивался ужас, что она вот-вот упадет, и облегчение оттого, что она неподвластна огню: почти во всех остальных церквах свод был гораздо ниже и сделан из дерева. Но главное, эта конструкция создавала невероятное эхо. Голоса священника, распевающего слова мессы, и вторящего ему хора отражались от каменных стен и потолка, создавая ощущение, что само здание было соткано из божественного звука.
Прихожане слушали григорианское пение, вошедшее в церковный ритуал еще с давних времен. Название происходит от школы музыки Schola Cantorum, основанной в VI веке в Риме папой Григорием, где был разработан стиль пения, отражающий неспешное таинство католического ритуала [201] .
Одним из самых больших храмов той эпохи была построенная почти одновременно со Шпайерским собором церковь бенедиктинского аббатства в Клюни, в Бургундии. Ее архитектор, монах по имени Гунзо, был также и музыкантом, что имело свои последствия. Идея возведения новой масштабной церкви пришла ему в пророческом сне, когда он лежал парализованный в монастырском госпитале, — хорошая легенда для дальнейшего оправдания невероятных
201
Cattin G. Music of the Middle Ages / trans. S. Botterill. Cambridge, 1984. P. 48.
202
Carty C. M. The role of Gunzo’s dream in the rebuilding of Cluny III // Gesta. Vol. 27. Current Studies on Cluny. 1988. P. 113–123.
Церковь, построенная Гунзо, стала третьей и самой большой в Клюни, превзойдя по величине даже Шпайерский собор, как, несомненно, и было задумано заказчиком этого здания, аббатом Гуго. Вместе с собором Святого Петра в Риме и Кентерберийским собором в Англии орденская церковь Клюни III стала одной из крупнейших во всем христианском мире. Аббат Гуго намеревался создать подобающе величественный храм для отправления молитвы, вмещающий в себя большой хор, а также обладающий очень высокими сводами, чтобы создать мощную акустику для григорианского распева. Церковный хор {15} , на тесноту которого давно жаловались монахи, был превращен в широкое открытое пространство с отходящим от него венцом из пяти капелл, что позволяло хранить реликвии за алтарем: так было гораздо удобнее во время летнего наплыва паломников [203] . Другие новшества включали в себя два трансепта {16} , а также пять нефов, отграниченных друг от друга рядами колонн, что создавало ощущение бесконечно разворачивающегося пространства [204] . Долгие мелодичные распевы григорианского хорала блуждали в этом лесу колонн так же, как и плавный речитатив азана — призыва к молитве, распеваемого муэдзином, в Соборной мечети в Кордове.
203
Zarnecki G. Romanesque Art. London, 1971. P. 14.
204
Petzold A. Romanesque Art. London, 1995. P. 104.
План и рисунок бокового фасада церкви аббатства Клюни-III, Бургундия. Около 1088–1130. Гравюра, 1745
Именно в Клюни впервые появились стрельчатые арки, ставшие столь характерными чертами эпохи: это отзвук исламской архитектуры, ближайшие образцы которой находились в мусульманской Испании и на Сицилии. Ислам стал для Запада объединяющим фактором. Первый в Европе перевод Корана на латынь был выполнен в аббатстве Клюни в середине XII века, его заказал тогдашний настоятель Петр Достопочтенный, который ездил в Испанию изучать Коран вместе с исламскими богословами. До этого в Европе, за исключением Кордовы, почти ничего не знали об исламе и о жизни пророка Мухаммада, было лишь ощущение большой и грозной силы, идущей с востока и с юга. Лишь после Первого крестового похода, в последние годы XI века, в Европу проникло настоящее знание и понимание арабо-мусульманского мира, привезенное вместе с рассказами аристократов и воинов, вернувшихся из Святой земли. Перевод Корана, выполненный по заказу Петра Достопочтенного, стал первой реальной попыткой понять ислам, очищенный от мифов и легенд, одна из которых, например, гласила, что гроб пророка Мухаммада покоится в воздухе благодаря гигантскому магниту.
Тем не менее декоративная скульптура церкви в Клюни была совсем не похожа на ту, что украшает исламскую архитектуру. Гунзо, или другой неравнодушный к музыке монах, заказал капители колонн для новой аббатской церкви, две из которых изображают восемь ладов, или тональностей, григорианского хорала. Эти лады показаны в виде танцоров и музыкантов, так называемых жонглеров (бродячих исполнителей, популярных при французских и бургундских дворах), играющих на различных инструментах в окружении надписей, обозначающих, какой лад они представляют: например, третий лад изображен в виде сидящего человека, играющего на шестиструнном инструменте, похожем на лиру. Это ученые образы, отсылающие к философским трудам, таким как трактаты Боэция «Основы музыки» и «Утешение философией», или к давней традиции связывать музыку с гармонией космоса, а также к более земным примерам тонариев — рукописных книг, содержавших антифоны, то есть мелодии, для ежедневного богослужения [205] . Напоминая об этих источниках, они одновременно служили подобающим украшением для церкви, где пение и чтение Священного Писания нараспев играло центральную роль в повседневной жизни.
205
Meyer K. The eight Gregorian modes on the Cluny capitals // The Art Bulletin. Vol. 34. No. 2. June 1952. P. 75–94.
Капитель «Третий лад григорианского хорала» из Клюни-III. Около 1100
Жильбер. Страшный суд. Западный тимпан собора Сен- Лазар в Отёне. Около 1120–1140
Новые архитектурные и скульптурные идеи вскоре распространились из Клюни по другим церквам Бургундии. Резное изображение Страшного суда на западном портале собора Сен-Лазар (Святого Лазаря) в Отёне, расположенное на полуциркульном тимпане{17}, представляет Христа в образе духовного правителя мира. Композиция содержит изумительные сцены из Откровения Иоанна Богослова — величественные образы конца света и победы Христа над Антихристом. Кроме того, это одно из немногих средневековых скульптурных изображений, подписанных автором. У нижнего края видны слова: «Gislebertus hoc fecit» («Жильбер [Гислебертус] создал это»).