Творения и Гимны

Новый Богослов Преп. Симеон

Гимн XXXIV

Что значит выражение «по образу», и справедливо человек признается образом Божиим. И о том, что любящий врагов, как благодетелей, является подражателем Бога, а потому, соделавшись причастником Духа Святаго, он бывает Богом по усыновлению и по благодати, будучи познаваем одними теми, в которых действует (тот же) Дух Святый.

Слава, пение, хвала и благодарение приведшему всю тварь из небытия в бытие, одним словом и волею Своею, Богу всяческих, в Троице ипостасей и во едином существе поклоняемому. Ибо един Бог — Троица Святая, пресущественная сущность, единая в трех лицах и трех ипостасях, неразлучных и нераздельных, одно естество, одна слава, одна сила и одна также воля. Она одна (есть) Творительница всего. Она, образовав всего меня из глины и дав душу, поселила меня на земле и дала смотреть на свет, а в нем видеть и этот чувственный мир, солнце, луну, говорю, звезды, небо и землю, море и все, что есть среди них. Она дала мне и ум и слово. Но будь внимателен к (нашему) слову. Итак, по образу Слова нам дано слово (то есть разум), ибо словесные — от Слова, безначальнаго, несозданнаго, неуловимаго и Бога моего. Поистине по образу (Его) душа всякаго человека — словесный образ Слова. Каким образом? — скажи мне и научи меня. Внимай самому слову. Бог Слово от Бога и совечен Отцу и Духу. Таким же образом и душа моя является по образу Его. Ибо, обладая умом и словом, она имеет их по существу нераздельными и неслиянными, равно и единосущными. Эти три суть одно в соединении, но вместе и в разделении, будучи всегда и соединены и разделены, (ибо они соединяются неслиянно и разделяются нераздельно). Если ты удалишь одно из трех, то вместе удалишь, конечно, и всех. Ибо душа неразумная и безсловесная равна будет (душе) безсловесных; но и без души не может существовать ни ум, ни слово. Итак, по образу точно также помышляй и о Первообразе. Без Духа не будет ни Отца, ни Слова Его. Отец же есть Дух, и Сын Его — Дух, хотя Он и облекся в плоть; и обратно, Дух есть Бог, ибо по естеству и по существу оба они суть едино, подобно тому как ум, душа и слово. Но Отец [однакож] неизреченно родил Слово. И подобно тому как ум — от души моей, лучше же в душе моей, так и Дух от Отца, лучше же в Отце и пребывает и исходит (от Него) неизъяснимым образом. И опять подобно тому как ум мой всегда рождает слово, произнося и испуская (его) и делая известным для всех, однако не отделяется от него, но и рождает слово и внутри его содержит; так, разумей, и Отец родил Слово, потому что Он вечно рождает; от Сына же никоим образом не отделяется Отец Его, но видится в Сыне, и Сын в Нем пребывает.

Этот верный образ, хотя он и не ясен, показало (и изобразило) наше слово; но ты никогда его не увидишь и не уразумеешь, если прежде не очистишь свой образ и не омоешь от скверны, если не извлечешь его, засыпаннаго страстями, и не отрешь совершенно, и не разоблачишь также, и не убелишь, как снег. Когда же сделаешь это, хорошо себя очистив, и станешь совершенным образом, то Первообраза (еще) не увидишь и не уразумеешь, если Он не откроется Тебе чрез Духа Святаго, ибо всему научает Дух, в неизреченном свете сияющий. (Насколько возможно уразуметь мысленное), Он умно покажет тебе все мысленное, насколько можешь ты видеть, насколько доступно для человека, по мере душевнаго очищения твоего; и ты уподобишься Богу тщательным подражанием делами: целомудрием и мужеством, но (вместе с тем) и человеколюбием, терпением искушений и любовию ко врагам. Ибо в том и состоит человеколюбие, чтобы ты благодетельствовал врагам и любил их, как друзей и как истинных благодетелей, чтобы молился за всех обижающих тебя и имел сердечную любовь равно ко всем, и добрым и злым, и за всех повседневно полагал душу свою, за спасение, говорю, быть может, одного или, если возможно, то и всех.

Это соделает тебя, чадо, подражателем Владыки и покажет истинным образом Создателя, подражателем во всем Божественному совершенству. Создатель же — внимай, о чем я буду говорить тебе — пошлет тогда (тебе) Божественнаго Духа (не другую душу, отличную от той, которую ты имеешь, но) вдохнет в тебя, говорю, Духа от Бога, и Он вселится и будет существенно обитать, и просветит, и сделает светлым, и всего (тебя) переплавит, тленное обезтленив и вновь переплавив, говорю, обветшавшую храмину души твоей. Вместе с нею Он и все тело (твое) совершенно обезтленит и соделает тебя Богом по благодати, подобным Первообразу. О чудо! о таинство — неведомое для всех одержимых страстями:

неведомое сластолюбцам, неведомое славолюбцам, неведомое гордым, поистине неведомое гневливым, неведомое злопамятным, неведомое плотолюбцам, неведомое сребролюбцам, неведомое завистливым, неведомое всем злоязычным, неведомое лицемерам, неведомое чревоугодникам, неведомое тайноядцам, пьяницам и блудникам, неведомое празднословам, неведомое сквернословам, неведомое безпечным, неведомое ленивым, неведомое нерадящим о ежечасном покаянии, неведомое не плачущим постоянно и повседневно, неведомое непокорным, неведомое прекословам (неведомое живущим в свое удовольствие и по своим правилам, неведомое мнящимся быти нечто, когда они — ничто (Галат. 6:3), неведомое величающимся и радующимся высокому росту или крепости тела, красоте или какому бы то ни было иному украшению, неведомое не взыскавшим чистоты сердца), неведомое не просящим с теплотою сердечною и с пламенною ревностию восприятия Божественнаго Духа, неведомое не верующим, что Он и ныне подается желающим и ищущим воспринять Божественнаго Духа, ибо неверие не допускает и отгоняет Божественнаго Духа. Кто не верует, тот и не просит, не просящий не воспринимает, а кто не воспринял (Духа Святаго), тот мертв; о мертвом же кто не восплачет, так как он, будучи мертв, думает, что жив? Мертвые мертвых никоим образом, конечно, не могут ни видеть, ни оплакивать; живые же, видя их, оплакивают. Ибо они видят необычайное диво: умерщвленных — живыми и даже ходящими, слепых — мнящих, что они видят, и поистине глухих — думающих, что они прекрасно слышат. Но живут ведь они, и видят, и слышат, как скоты, мыслят, как неразумные, с чувством безчувственным, в умерщвленной жизни. Ибо можно жить и не живому, можно и зрячему не видеть, и слышащему не слышать.

Как же это, скажи мне? — скоро скажу. Те, которые живут по плоти, те, которые смотрят [только] на здешние (предметы) и слушают Божественные глаголы одними только плотскими ушами, — все они по Духу глухие, слепые и мертвые. Ибо они совершенно не от Бога родились, чтобы (могли) и жить; да и Духа они не восприняли, ни очами не прозрели, ни Божественнаго Света не видели; а так как Он (ничуть) не сотворенный, то они остались и совершенно глухими. Как же, скажи мне, таковые называются христианами? — Послушай Божественнаго Павла, ясно раскрывающаго тебе это, лучше же Христа говорящаго: первый человек от земли создан, конечно, перстным, второй же человек с небес сошел (I Кор. 15:47). Внимай сказанному. Итак, каков первый, перстный, (таковыми) все и рождаются от него — перстными. А каков Христос, небесный Владыка, (таковыми) — небесными (являются) и все уверовавшие в Него (I Кор. 15:48), свыше родившиеся и крестившиеся также Духом Всесвятым. Божествен — родивший и воистину Бог, таковы и рождающиеся от Него, от Бога Боги по усыновлению «и сынове Вышняго вси» (Псал. 81:6), как говорят Божественныя уста. Слышал ли слова Бога? слышал ли, как Он различает верных от прочих? как Он дал рабам Своим знак и примету, чтобы они не обольщались речами чуждых учителей? Первый, говорит, от земли, так как он создан перстным, второй же человек, Владыка всех, сошел с небес. Первый своим преступлением для всех людей сделался причиною смерти и тления. Второй даровал миру, да и ныне всем верным подает свет, жизнь и нетление. Слышал ли, что говорит тебе таинник небесных (вещей). Слышал ли Христа, говорящаго чрез него и научающаго людей, каковы уверовавшие в Него и показывающие веру от дел? Итак, после этого (нисколько) не сомневайся, если ты христианин, что каков Христос небесный, таковым и ты именно должен быть. Не будучи же таковым, как станешь ты называться христианином? Ибо если каков Владыка, (то есть) небесный, таковы, говорит, и уверовавшие в Него, совершенно небесные (разумеется); то мудрствующие о мирском и живущие по плоти — не от Бога Слова, свыше нисшедшаго, но, конечно, от перстнаго человека, из земли образованнаго. Так мудрствуй, так будь (настроен), так веруй и ищи того, чтобы и тебе стать таковым — небесным, как сказал пришедший с небес и дающий жизнь миру. Он есть хлеб, нисходящий оттуда; ядущие его отнюдь никогда не увидят смерти (Иоан. 6:33; 50—51). Ибо, будучи небесными, они вечно, конечно, пребудут совлекшимися тления, отрясшими смерть, облекшимися же в нетление и прилепившимися к жизни; так как они делаются безсмертными и нетленными, то поэтому и называются небесными. Ибо кто от века, из сынов, говорю, Адамовых, назван был таковым, прежде чем не сошел с небес Владыка всех небесных и земных? Он воспринял плоть нашу и дал (нам) Божественнаго Духа, как мы многократно говорили, и этот–то (Дух), как Бог, все и подает нам. Что же это все? — то, о чем я неоднократно говорил, да и теперь скажу.

Он [Дух] бывает как бы Божественною и световиднейшею купелию; найдя достойных, Он всецело объемлет их (и заключает) внутри. Но как я изреку это, как опять достойным образом выскажу то, что бывает? Дай мне слово Ты, даровавший мне душу, Боже мой. (Итак), кого Божественный Дух воспримет внутрь Себя, тех Он, как Бог, всецело возсозидает, возобновляет и чудным образом делает новою тварью. Как и каким образом? — Подобно тому как огонь не перенимает от железа черноты, но сообщает ему все, что сам имеет, так и Божественный Дух, совершенно не приобщаясь их нечистоты, как нетленный и безсмертный, уделяет (им) нетление и безсмертие. Будучи светом незаходимым, Он соделывает светом всех, в ком вселится; являясь жизнию, Он всем им подает жизнь. Как соестественный Христу и единосущный также, как единославный и соединенный с Ним, Он и их (также) соделывает совершенно подобными Христу. Ибо Владыка не завидует тому, чтобы смертные чрез Божественную благодать являлись равными Ему, и не считает (Своих) рабов недостойными уподобиться Ему; но утешается и радуется, когда видит нас, происшедших от людей, таковыми по благодати, каковым Он был и есть по естеству. Так как Он благодетель, то хочет, чтобы и мы были таковыми, каков и Он. Ибо если мы не таковы, не в точности подобны Ему, то как соединимся с Ним, как сказал Он? как пребудем в Нем, не будучи таковыми? и как Он в нас пребудет, если мы не подобны Ему? Итак, точно зная это, потщитесь воспринять Божественнаго Духа от Бога, дабы вам сделаться таковыми, каких показало это слово, — небесными и Божественными, как сказал Владыка, дабы и царства небеснаго наследниками соделаться на веки. Если же вы не будете или не сделаетесь здесь таковыми, небесными, как сказал я, то как думаете обитать с Ним на небе? как (думаете) войти в царствие с небожителями, и воцариться и сопребывать с Царем всех и Владыкою? Итак, ревностно подвизайтесь все, дабы сподобиться нам быть внутри царства небеснаго и соцарствовать со Христом, Владыкою всех, Которому подобает всякая слава со Отцом и Св. Духом во веки веков. Аминь.

Гимн XXXV

Просительная и вместе благодарственная молитва (св. Отца) к Богу за излитыя на него (благодеяния).

Дай мне, Господи, разумение, дай мне ведение, научи и меня, Господи, творить Твои заповеди. Хотя и согрешил я, как человек, и даже более, чем человек, как Ты знаешь, но Ты по свойственному Тебе, Боже мой, благоутробию помиловал меня нищаго и сираго в мире и соделал, Владыко, то, что одному Тебе ведомо. Отделив и восприняв меня, Благоутробне, от отца и братьев, сродников и друзей, от земли происхождения и родительскаго дома моего, как бы из мрачнаго Египта и преисподних ада (ибо так Ты дал мне худому рабу Твоему помышлять о них и говорить с разумением), и держа Твоею страшною рукою, Ты привел меня к тому, кому благоволил стать отцом моим (на земле), и повергнул к стопам и объятиям его. А он привел меня к Отцу Твоему, Христе мой, и чрез Духа к Тебе, о Троица — Боже мой! Когда я с плачем, подобно блудному (сыну), припал (к Тебе), Слове, — как Сам Ты знаешь, так как Ты научил меня, — то Ты и меня (также) не счел недостойным назвать Твоим сыном. О недостойныя и нечистыя уста! о бедный словами язык, затрудняющийся славословить Тебя и благодарить и повествовать о Твоих благодеяниях, которыя Ты сотворил со мною сирым и странным, странником на земле! ибо Твои (суть) странники мира. А что Твое и Твоих, того ни очи не видят, ни язык не может изречь, ни мир — вместить. Поэтому, Владыко, и ненавидит нас мир, гонит, злословит, завидует, неистовствует, убивает и на все способен против нас, когда попадает на таковых. Мы же, по благоволению Твоему смиренные рабы Твои, в немощи — сильны, в бедности богаты и во всякой скорби радуемся, будучи вне мира. Мы — с Тобою, Владыко, тела же (наши) удерживает мир. Итак, обольщается он — слепой, удерживая одно брение, так как и его не приобретет он, ибо при последней трубе (I Кор. 15:52) Ты сделаешь, как обещал, и его духовным, и тогда он один с единомысленными и слепыми миролюбцами своими приобретет собственное зло.

Гимн ХХХVI

Богословие о единстве во всем триипостаснаго Божества; и как (св. Отец), смиряя себя, (этим исповеданием) посрамляет самомнение мнящих о себе, что они нечто.

Каким образом, Боже мой, страсти, которыя Ты некогда истребил во мне, снова оживают и наполняют меня мраком и скорбию? страсти (говорю) ярости и гнева, от которых во мне происходит парение и помрачение в голове моей, и которыя ослепляют мои умныя очи. Ибо они, увы мне, как бы принуждены бывают закрываться и смежаться, и я лишаюсь Тебя — Света, котораго всякий желает, но немногие взыскуют, даже из тех, которые удостоились приобщиться Твоих неизреченных (откровений), и вещественно с неизреченным чувством причаститься (Твоих) страшных и для всех несказанных таинств, и познать невидимую среди видимаго славу и необычайное таинство, в мире соделанное (только очень немного таких, как я хорошо знаю, которые пришли в ясное созерцание этого), таинство, соделанное Тем, Кто был в начале, прежде всех веков от Отца со Духом — Сыном Божиим и Словом, Светом тройственным в едином и едином в трех. Ибо оба суть один свет, Отец, Сын и Дух, существующий нераздельно в трех неслиянных лицах, которыя однако соединены по Божественному естеству, а также началу, славе, силе и воле. Ибо три видятся мне, как бы на одном лице два прекрасных ока, исполненных света. Каким образом, скажи мне, очи без лица могут смотреть? а лицо без очей не должно, конечно, (и лицом) называться, ибо оно лишается главнейшаго, или лучше сказать всего. Ведь если солнце лишится красоты света, то прежде (всего) само погибнет, а потом и вся тварь, которой определено получать от него освещение и зрение. Так и Бог среди мысленных (вещей) если бы лишился одного, Сына или Духа, то Он не будет более Отцом; даже и живым бы Он не был, отвергнув Духа, от Котораго всем подается жизнь и бытие. Итак, да почтит всякая поистине разумная природа (естество), какая (есть) под солнцем, да и какая над ним, Естество триипостасное, совершенно неизъяснимое. Ибо ни имени Бога, ни естества, ни вида, ни образа, ни ипостаси никто из людей не познал, чтобы изречь и описать и сообщить прочим. Но подобно тому как сияющее солнце, заходя за тучи, ни само не бывает видно, ни полным светом не светит, но испускает находящимся на земле неясный свет; таким же образом помышляй и о Боге, что (когда) Он скрывается от нас, всех нас содержит великая и густая тьма. Но более дивное усматривай, конечно, (вот) здесь: ибо свет Божий не умаляется, как (свет) солнца, но светит везде и все освещает; и (однако) я, (находясь) среди всего, одержим бываю тьмою и лишаюсь сотворившаго меня Света. Кто поэтому не восплачет обо мне и не возрыдает? кто не воздохнет обо мне и не прослезится, что [в то время как] Бог везде и во всем пребывает и Сам весь свет есть, в котором вовсе нет ни тени перемены (Иак. 1:17), ни наступления ночи, ни тьма совершенно не бывает (для него) препятствием, но (который) разлит во всем и неприступно сияет, и достойным видим бывает, (как) приступный и уловимый, с одной стороны, немного, как мы сказали, по сравнению со всем сиянием и самим Солнцем, когда Оно все возсияет, с другой же — много по отношению к самим седящим во тьме, так как они удостоились увидеть малый свет; я же [между тем] несчастный предпочитаю тьму и, заботясь о том, что во тьме, увеличиваю мрак, и он еще плотнее облагает мою презренную душу. От него питаются и оживают во мне страсти, и происходят во мне (звери, и раждаются) драконы, гады и змеи, всегда возмущающие части души моей. Ибо меня угрызает пустая и суетная слава, вонзая зубы в мое сердце; за нею на меня изнемогшаго и совершенно обезсилевшаго возстали свирепые псы, множество (диких) зверей, и найдя меня лежащим, сожрали меня. Ибо наслаждения и похвалы (человеческия) разстроили мозг и нервы, отняв у меня бодрость и крепость души моей. Увы мне! как я опишу все? — самомнение и леность, как разбойников напавших на меня, (чувственное) удовольствие и заботу нравиться людям, которыя, таща в противныя стороны, расхитили у меня: одно — целомудрие мое и трезвость, а другая — добрыя дела и Божественныя деяния, которыя, выказывая самих себя, соделали меня мертвым, оставив во мне оскверненном странное, удивительное и великое самомнение. Ибо как, скажи, не изумительно и не исполнено жалости то, что столько страстей, внезапно напав на меня, соделали меня обнаженным от всякой добродетели и мертвым? Я же наоборот, не зная себя самого и не уразумев ничего из случившагося, ставлю себя выше всех, и (считаю себя) безстрастным, и святым, и премудрым богословом, и праведником, почитаемым всеми людьми. Но и будучи хвалим, как достойный похвал, я, приглашая всех, думаю, что снискиваю (от них себе) честь. Когда же они собираются, я еще более надмеваюсь и часто оглядываюсь, быть может, кто–либо отсутствует, кто не пришел и не видит меня. И если окажется, что кто–либо пренебрег мною, то я злопамятно поношу и злословлю его, чтобы и он, услышав и не вынося моих порицаний, пришел, приветствовал меня и оказался моим сторонником, словно и он нуждается в моих молитвах и любви. И я говорю [тогда] всем прочим: и такой–то посещает (меня) и получает (мое) благословение и слушает беседы и учение мое. Увы моей глупости! Итак, как не вижу я наготы и убожества своего, не чувствую язв, не печалюсь и не плачу, и лежа в больнице, не ищу врачевания, и не призываю врачей, показывая (им) свои струпы, обнажая пред ними свои скрытыя страсти, дабы они наложили ланцеты, пластыри и прижигания, и я мужественно перенес бы (их) ради своего уврачевания? Но я напротив повседневно прилагаю (себе) язвы.

Но, о Боже мой, сжалься надо мною заблудшим и страх твой насади в сердце моем, чтобы я, благоразумно стягнув себя (спасительным страхом), бежал мира и возненавидел его. Не попусти мне, Христе, скитаться среди него, так как Тебя одного, (доселе) еще не любимаго, люблю я, и Твои только заповеди надеюсь хранить, [хотя и] весь я в страстях и не познал (еще) Тебя. Ибо кто из познавших Тебя нуждается в мирской славе? или кто из любящих Тебя более (чем Тебя) взыщет того, чтобы либо приглашать (к себе) всех, либо льстить некоторым, либо станет стараться быть другом всех людей? Этого не делал никто из истинных рабов Твоих. И потому–то скорблю и печалюсь я, Боже мой, так как вижу себя самого порабощенным этому, и ни покорится не могу, ни смириться не хочу, ни искать одной Твоей славы, чрез которую мне указывается быть верным и рабом Твоим, и благодаря которой (особенно в бедности, нищете и трудах) я могу быть выше не только вельмож, но и царей. Итак, приклонись на милость к презренной душе моей, Боже и Творче всех, благобытие мне даровавший, и дай мне истинное ведение, чтобы я благоразумно держался одних Твоих вечных благ, и славу Твою от души возлюбил и взыскал, отнюдь не заботясь о человеческой, земной (славе), дабы я соединен был с Тобою ныне и по смерти, и сподобился соцарствовать с Тобою, Христе, претерпевшим ради меня позорную смерть и исполнившим все домостроительство. И тогда я буду славнее всех смертных. Да будет (так), Господи, ныне и во веки Аминь.

Гимн ХХХVII

Учение с богословием о действиях святой любви, т. е. самого света Духа Святаго.

Кто возможет, Владыко, поведать о Тебе? Заблуждаются неведущие (Тебя), ничего совершенно не зная; Познавшие же верою Божество Твое Великим страхом одержимы бывают и ужасаются от трепета, Не зная, что сказать им (о Тебе), ибо Ты – превыше ума, И все (у Тебя) недомысленно и непостижимо: Дела, и слава Твоя, и познание Твое. Мы знаем, что Ты Бог, и свет Твой видим, Но каков Ты и какого рода — (этого) никто решительно не знает. Однако мы имеем надежду, обладаем верою И знаем ту любовь, которую Ты даровал нам, Безпредельную, неизреченную, никоим образом невместимую, Которая есть свет, свет неприступный и все совершающий. Он называется то рукою Твоею, то оком, То пресвятыми устами, то силою, то славою, То познается, (как) лицо наипрекраснейшее. Он — солнце незаходимое для высоких в Божественных (вещах), Он — звезда вечно сияющая для тех, которые не вмещают (ничего) более. Он противоположен печали, прогоняет неприязнь И совершенно истребляет сатанинскую зависть. В начале он умягчает и, очищая, утончает, Прогоняет помыслы и сокращает движения. Он сокровенно научает смиряться И отнюдь не позволяет разсеиваться и шататься. С другой стороны, он явно отделяет от мира И производит забвение всего скорбнаго в жизни. Он и многообразно питает и жажду утоляет, И силу дарует добре трудящимся. Он погашает раздражение и печаль сердечную, Совершенно не позволяя гневаться или возмущаться. (Когда) он убегает, уязвленные (им) гонятся за ним И с великою любовию от сердца ищут его. (Когда) же он возвратится, и явится, и человеколюбно возсияет, То внушает гонящимся уклоняться (от него) и смиряться; И будучи многократно взыскуем, (побуждает) удаляться от страха, Как недостойным такого блага, превосходящаго всякую тварь. О неизреченный и непостижимый дар! Ибо чего (только) не делает он и чем не бывает? Он — наслаждение и радость, кротость и мир, Милосердие неисчетное, бездна благоутробия. Он видится невидимо, вмещается невместимо И содержится в уме моем неприкосновенно и неосязаемо. Имея его, я не созерцаю, созерцая же, пока он не ушел, Стремлюсь быстро схватить (его), но он весь улетает. Недоумевая и воспламеняясь, я научаюсь просить И искать (его) с плачем и великим смирением И не думать, что сверхъестественное возможно Для моей силы или старания человеческаго, Но — для благоутробия Божия и безпредельной милости. Являясь на краткое время и скрываясь, он Одну за одной изгоняет страсти из сердца. Ибо человек не может победить страсти, Если он не придет на помощь; И опять же не все от разу изгоняет, Ибо невозможно сразу воспринять всего Духа Человеку душевному и сделаться безстрастным. Но когда он сделает все, что может: Нестяжание, безпристрастие, удаление от своих, Отсечение воли и отречение от мира, Терпение искушений, молитву и плач, Нищету и смирение, насколько есть силы у него; Тогда на краткое (время) как бы тонкий и наималейший свет, Внезапно окружив ум его, восхитит в изступление, Но, чтобы не умер он, скоро оставит (его), С такою великою быстротою, что ни помыслить, Ни вспомнить о красоте (света) невозможно увидевшему, Дабы, будучи младенцем, не вкусил он пищи мужей совершенных И тотчас не расторгся или не получил вреда, изблевав (ее). Итак, оттоле (свет) руководствует, укрепляет и наставляет; Когда мы нуждаемся в нем, он показывается и убегает; Не тогда, когда мы желаем, ибо это (дело) совершенных, Но когда мы находимся в затруднении и совершенно обезсилеваем, Он приходит на помощь, восходя издали, И дает мне почувствовать его в моем сердце. Пораженный

и задыхаясь, я хочу удержать его. Но [вокруг] все — ночь. С пустыми и жалкими руками, Забывал все, я сижу и плачу, Не надеясь в другой раз таким же образом увидеть его. Когда, вдоволь наплакавшись, я хочу перестать, Тогда он, придя, таинственно касается моего темени. Я заливаюсь слезами, не зная, кто это; И [тогда] он озаряет мой ум весьма сладостным светом. Когда же узнаю я, кто это, он тотчас улетает, Оставляя во мне огонь Божественной любви к себе, Который не позволяет ни смеяться, ни смотреть на людей, Ни принимать (в себе) желания чего–либо из видимаго. Мало–по–малу чрез терпение он разгорается и раздувается, Делаясь великим пламенем, досязающим до небес. Его угашает разслабление и развлечение домашними (вещами), Ибо в начале бывает и забота о житейских (делах); Возвращает же молчание и ненависть ко всякой славе, Скитание по земле и попрание себя, подобно навозу, Ибо этим он услаждается и благоволит соприсутствовать, Научая [чрез то] всемогущему смирению. Итак, когда я стяжаваю это и делаюсь смиренным, Тогда он бывает неразлучен со мною: Беседует со мною, просвещает меня, взирает на меня, и я на него взираю. Он и в сердце моем находится и на небе пребывает. Он изъясняет мне Писания и умножает во мне знание, Он научает меня таинствам, которых я не могу изречь. Он показывает, как он восхитил меня от мира, И повелевает мне быть милосердным ко всем находящимся в мире. Итак, меня содержат стены и удерживает тело, Но я поистине, не сомневайся, нахожусь вне их. Я не ощущаю звуков и не слышу голосов. Я не боюсь смерти, ибо я превзошел и ее. Я не знаю, что такое скорбь, хотя все опечаливают меня. Удовольствия горьки для меня, все страсти бежат [от меня], И я постоянно ночью и днем вижу свет. День для меня является ночью, и ночь есть день. Я и спать не хочу, ибо это потеря для меня. Когда же меня окружат всякия беды И, казалось бы, низвергнут и преодолеют меня, Тогда я, внезапно оказываясь с ним (светом) вне всего Радостнаго и печальнаго, и мирских наслаждений, Наслаждаюсь неизреченной и Божественной радостью, Увеселяюсь красотою его, часто обнимаю его, Целую и поклоняюсь, питая великую благодарность К тем, кто дал мне (возможность) видеть то, чего я желал, И причаститься неизреченнаго света, и сделаться светом, И дара его приобщиться отселе, И стяжать Подателя всех благ, И оказаться не лишенным и дарований душевных. Кто, привлекши, направил меня к этим благам? Кто возвел меня из глубины мирской прелести? Кто отделил (меня) от отца и братий, друзей И сродников, наслаждений и радостей мира? Кто показал мне путь покаяния и плача, По которому я нашел день, не имеющий конца? (То) был Ангел, а не человек. Однако то такой человек, Который посмевается над миром и попирает дракона, Присутствия котораго трепещут демоны. Как я поведаю тебе, брате, о том, что я видел в Египте, О совершенных им чудесах и знамениях? Разскажу тебе покамест одно (вот) это, ибо всего поведать я не в силах. Он сошел и нашел меня рабом и пришельцем [в Египте]. (Иди) сюда, чадо мое — сказал он — я поведу тебя к Богу. Я же от великаго неверия ответил ему: Какое знамение ты мне покажешь, чтобы уверить меня, Что ты сам можешь освободить меня из Египта И исхитить из рук льстиваго фараона, Дабы, последовав за тобою, я не подвергся еще большей опасности? Возжги, сказал он, великий огонь, чтобы я мог войти в средину, И если я не останусь неопаленным, то не последуй мне. Слова эти поразили меня. Я сделал приказанное. Разжено было пламя, и он сам стал посредине. Целый и невредимый, он и меня (еще) приглашал. Боюсь, владыко, сказал я, (ибо) я грешник. Выйдя [из огня], он подошел ко мне и поцеловал меня. Отчего ты боишься, сказал он мне, отчего робеешь и трепещешь? Велико и страшно это чудо? — большее сего узришь. Я в ужасе, господине, сказал я, и не смею приблизиться к тебе, Не желая оказаться дерзким более огня. Ибо я вижу, что ты человек, превосходящий человека, И не дерзаю смотреть на тебя, котораго огонь устыдился. Привлекши меня ближе, он заключил меня в объятия И снова облобызал меня лобзанием святым, Сам благоухая весь благоуханием безсмертия. [После этого] я поверил и с любовию последовал за ним. Возжелав сделаться рабом его одного. Фараон держал меня (в своей власти), и страшные приставники (его) Принуждали меня заботиться о кирпичах и соломе. Я один не мог убежать, так как не имел и оружия. Моисей молил Бога оказать помощь. Христос поражает Египет десятеричными язвами. Но не покорился фараон и не освободил меня. Молится отец, и Бог внемлет (ему) И говорит рабу (Своему), чтобы он взял меня за руку, Обещая (Сам) идти вместе с нами, (Дабы) избавить (меня) от фараона и от бедствий египетских. Он вложил дерзновение в сердце мое И дал (мне) смелость не бояться фараона. Так и сделал раб Божий: Держа меня за руку, он пошел впереди меня, И таким образом мы начали совершать путь. Дай мне, Господи, по молитвам отца моего, разумение И слово, (чтобы) поведать о дивных (делах) руки Твоей, Которыя Ты соделал ради меня заблудшаго и блуднаго, Рукою раба Твоего изводя (меня) из Египта. Узнав о (моем) уходе, царь египетский Пренебрег (мною), как одним, и сам не вышел, Но послал подвластных ему рабов. Побежали они и настигли (меня) в пределах египетских, (Но) все возвратились ни с чем и разбитыми: Мечи свои изломали, стрелы повытрясли, Руки их ослабели, действуя против нас, И мы остались ни в чем невредимыми. [Пред нами] горел столп огненный, и [над нами] было облако; И мы одни проходили в чужой стране, Среди разбойников, среди великих народов и царей. (Когда) узнал и царь о поражении людей своих, То пришел в бешенство, считая великим безчестием Быть поруганным и побежденным одним человеком. Запряг он свои колесницы, поднял народ И погнался сам с большим хвастовством. Придя, он нашел меня одного лежащим от усталости; Моисей же бодрствовал и беседовал с Богом. Приказал он связать меня по рукам и ногам, И, удерживая меня чрез мнение, они покушались вязать; Я же, лежа, смеялся и, вооружившись молитвою И крестным знамением, всех их отражал. Не смея прикоснуться или приблизиться ко мне, Они, стоя кое–где поодаль, думали устрашить меня: Держа в руках огонь, они грозили сжечь меня, Поднимали громкий крик и производили шум. Дабы не хвастались они, что сделали нечто великое, Увидели они, что и я сделался светом, по молитвам отца моего, И, посрамленные, внезапно (все) вместе удалились. Вышел от Бога Моисей и, найдя меня дерзновенным, Обрадованным и трепещущим от этого чудотворения, Спросил: что случилось? Я возвестил ему все это: Что был фараон, царь египетский, Придя ныне с безчисленным народом, И не мог связать меня; хотел он сжечь меня, И все пришедшие с ним сделались пламенем, Испуская против меня огонь из уст своих; Но так как они увидели, что я сделался светом, по молитвам твоим, То превратились все в тьму; и [вот] теперь я один. Смотри — ответил мне Моисей — не будь самонадеянным, Не смотри на явное, (тем) более бойся тайнаго, Скорей! воспользуемся бегством, так Бог повелевает; И Христос вместо нас будет поборать египтян. Пойдем, господине, — сказал я, — я не разлучусь от тебя, Не преступлю твоих заповедей, но все сохраню. Аминь.

Гимн ХХХVIII

Учение с богословием, в которм (говорится) о священстве и вместе о безстрастном созерцании.

Как разскажу я, Владыко, о Твоих дивных и чудных (делах)? Как поведаю словом о глубине судеб Твоих, Которыя Ты повседневно совершаешь на нас, рабах Твоих? Как презираешь Ты безчисленное множество согрешений моих И не вменяешь, Владыко, злых деяний моих? Но милуешь и питаешь меня, Спасителю мой, просвещаешь и покрываешь, Как исполняющаго все Твои заповеди? И не только милуешь, но и более того, Сподобляешь меня предстоять пред Твоею Славою и силою и величием, И изрекая глаголы безсмертия, беседуешь со мною Немощным и презренным и недостойным жизни? Как просветляешь Ты оскверненную мою душу, Соделывая ее чистым и Божественным светом? Как делаешь светоносными мои жалкия руки, Которыя, греша, я осквернил греховными сквернами? Как изменяешь руки мои блистанием Божества Своего, Из нечистых претворяя их в святыя? Как очищаешь Ты, Христе, скверный язык мой, Соделывая меня причастником вкушения плоти Твоей? Как удостаиваешь и (Сам) меня видеть и мною быть видимым, И быть держимым руками моими, Ты — содержащий всю (вселенную), Незримый для всех небесных чинов И неприступный (даже) для Моисея, перваго во пророках? Ибо увидеть лицо Твое не сподобился ни он, Ни кто другой из людей, дабы не умереть. Итак, каким образом Тебя непостижимаго и единаго неизреченнаго, Тебя для всякаго невместимаго и для всех неприступнаго И держать, и целовать, и видеть, и вкушать, И иметь в сердце своем, Христе, сподобляюсь я, И остаюсь неопалимым, радуясь вместе и трепеща, И воспевая великое Твое, Христе, человеколюбие? Итак, как (люди) слепые и плотские, неведущие Тебя, Не чувствуя, лучше же показывая свою Болезнь и помрачение и всех благ Лишение, дерзают говорить: Какая нужда иметь человеку священство, Если он не приобретает чего–либо одного из трех: Либо пищи телесной, либо дохода золота, Либо (одной) из высоких и богатых епископских кафедр? О помрачение! о ослепление! о крайнее безумие! О большое несчастие! о великое неведение! О земныя и пустыя, суетныя слова! О дерзость! о мудрование Иуды предателя! Ибо как тот страшную Владычнюю вечерю И пречистое тело вменил в ничто, И даже лучшими счел немного сребреников; Так и эти тленное нетленному и Божественному Предпочитая, избирают душевное удавление. Скажите мне, о суетные (люди), если то знаете: Кто, стяжав Христа, станет более нуждаться в ином Каком–либо из благ настоящаго века? Кто, имея в сердце благодать Духа, Не стяжал честную Троицу, в нем обитающую, Просвещающую и Богом содевающую? Кто, сделавшись Богом по благодати (Св.) Троицы И сподобившись вышней и первой славы, Счел бы что–либо более славным (того), Чтобы литургисать и видеть высочайшее Естество, Все совершающее, неизреченное и неприступное для всех? Или пожелал бы чего–либо более блестящаго в жизни, В этой ли, помысли, кратковременной, Или в иной, согласись со мною, не имеющей конца? Если бы знал ты сокровенную глубину таинств, То не понудил бы меня говорить об этом или писать. Ибо я трепещу и боюсь, начертывая (нечто) Божественное И (как тень) изображая письменами для всех неизреченное. Если бы ты увидел Христа и получил Духа, И чрез Них обоих приведен был бы ко Отцу, То знал бы, что говорю я и о чем повествую тебе, И что велико и страшно, и превыше всякой Славы и блеска, начальства и власти, Богатства и могущества и всякаго царства — С чистою совестию сердца литургисать Чистой и святой и непорочной Троице. Не говори мне о безгрешности тела И о тех действиях и свидетельствах, глубины которых не разумеешь, Но (послушай), что сказал Бог чрез Апостолов, И чрез премудраго и огнеязычнаго Василия, И чрез простыя свидетельства Златоустаго Отца, И чрез Григория, хорошо богословствующаго об этом; Послушай и уверься, каковым должен быть Литургисающий Богу, Творцу всех; И от твоего благоговения и добродетели Ты подивишься и величию этого достоинства. Не обольщайтесь, братие, и отнюдь не дерзайте Прикоснуться или приступить к Неприступному естеством. Ибо кто не отречется мира и того, что в мире, И не отвержется души своей и тела, И весь, всеми чувствами, не сделается мертвым, Ни на что из приятнаго в мире сем не взирая с пристрастием, Ничего совершенно не желая из вещей мира И не услаждаясь никакими речами человеческими, Кто не сделается глухим и слепым для мирских Дел и обычаев, действий и слов, Хотя и видя то, что оку свойственно видеть, Но не дозволяя ничему войти внутрь, в сердце, И запечатлеваться в нем чертам и образам этих (предметов), Равно и слушая то, что воспринимает слух человеческий, Но пребывая как бы бездушным и безчувственным камнем И не помня ни звуков, ни значения слов; Тот не может таинственную и бескровную жертву Приносить чисто по естеству чистому Богу. Ибо если поистине на деле восчувствует это, То удалится от всего мира и того, что в мире, И познает и поверит мне (в том), о чем я снова хочу писать. Всяк, (кто) перешел тот темный воздух, который Давид называет стеною (Пс. 17:29 — 30) И Отцы наименовали морем житейским, И вступил в пристань, Тот, придя в нее, находит всякое благо. Ибо там рай, там древо жизни, Там сладкий хлеб, там питие Божественное, Там неисчерпаемое богатство дарований. Там купина горит неопалимая, И сапоги на ногах моих разуваются тотчас. Там разступается море, и я прохожу один И вижу в водах врагов потопляемых. Там созерцаю я древо, в мое сердце Ввергаемое, и все горькое (в нем) претворяется. Там обрел я скалу, мед источающую, И оттоле душа моя не была скорби причастна. Там нашел я Христа — Подателя этих (благ), И от всей души своей последовал за Ним. Там ел я манну — хлеб ангельский, И не возжелал более ничего человеческаго. Там увидел я сухой жезл Ааронов процветающим, И подивился чудодействиям Божиим. Там безплодную душу свою я увидел плодоносящею, И как сухое дерево дает прекрасный плод. Там нечистое и блудное сердце свое Я узрел чистым, целомудренным и девственным, И слышал [в душе своей]: радуйся, благодатная, Ибо Бог с тобою и в тебе во веки! Там услышал я [повеление]: омойся в купели слез, И сделав, уверовал и внезапно прозрел. Там я погребся во гробе чрез совершенное смирение, И Христос, придя с безмерною милостью, Отвалил оттуда тяжелый камень пороков моих И сказал: сюда гряди как бы из рова — от мира сего! Там увидел я, как безстрастно пострадал Бог мой И как, будучи безсмертным, Он сделался мертвым И воскрес от гроба, не рушив печатей. Там увидел я будущую жизнь и нетление, Которое Христос дарует взыскующим Его. И обрел царство небесное, внутри меня находящееся, Которое есть Отец, Сын и Дух — Божество нераздельное в трех лицах. Не предпочевшие Его всему миру, Не счевшие славою, честию и богатством Одного только поклонения, служения и предстояния (Ему) Недостойны и этого чистаго видения, И наслаждения, и радости, и всех благ, Которых не приобщатся не стяжавшие покаяния, Если не научатся и не вкусят, как сказали мы, всего (этого), И тщательно не совершат всего того, что сказано Богом моим. И тогда едва кто [достоин] с великим страхом и благоговением, Если бы Бог повелел, коснуться неприкасаемаго. Ибо не всем позволительно служить таковым (вещам), Но если (кто) приимет всякую благодать Духа И от [утробы] матери чист будет от греха. Помимо же повеления от Бога и Его избрания, Удостоверяющаго душу человека чрез Божественное озарение И возжигающаго ее желанием Божественной любви, Неблагоразумно, думается мне, священнодействовать Божественныя (вещи) И прикасаться к неприкасаемым и страшным Тайнам, Которым подобает всякая слава, честь и поклонение, Ныне и всегда, непрестанно во все веки.