Твой ход, аниран
Шрифт:
– Ладно, посмотрим, что они нам скажут, - ободряюще произнёс Трифин. – В крайнем случае, у нас есть твоё небесное оружие, аниран. Как мы убедились, рты оно развязывает весьма неплохо. Идём во дворец.
– Идём.
Часть 7. Глава 5.
По-осеннему быстро темнело. Наша большая делегация едва успела расположиться в центральной зале и наскоро перекусить, когда вновь примчался Фелимид и торжественно заявил, что очередные подозреваемые доставлены.
Послы входили в окружении гессеров и людей Фелимида, которым мы давно проработали специальную
Чернокожий Иса Онай, метросексуал Амран Хабиб, да и сам высокомерный здоровяк Гвелерг выглядели растерянными. Позади каждого стояло четыре вышколенных бойца при полном вооружении. И лица этих бойцов не обещали послам ничего хорошего.
– Приветствую давних друзей Астризии в добром здравии, - принц поднялся с трона и вышел послам навстречу. Хоть он не улыбался во всю ширину рта, всё же старался демонстрировать дружелюбие. – Приношу извинения за столь позднюю и столь неожиданную встречу, но к послам у нас есть вопросы.
Я же не собирался сладостными речами забивать чужие уши.
– Где их собственная охрана? – спросил я гессера-десятника.
– Заперли в палатах. Посмели пикнуть, да некоторые получили промеж глаз. Эти возмущаться пытались, - говоря «эти», гессер кивнул в сторону Амрана Хабиба.
– Всё ещё маленькая, но уже не такая гордая птичка, - усмехнулся я, рассматривая посла. Но в этот раз надменности во взгляде и презрительного поведения я не обнаружил: Амран Хабиб смотрел на меня с нескрываемым испугом. – Спасибо, что доставили послов так быстро. Ждите за дверью. Возможно, после разговора у послов появится новое место жительства. Под землёй, например.
– Аниран Иван, ты знаешь, что я отношусь к тебе с большим уважением, - первым попытался показать зубы Гвелерг.
– Но ты переходишь все границы. Неужели внешняя политика уже не важна для Астризии?
– Гвелерг, только потому, что я отношусь к тебе с определённым уважением, ты и твои собратья по несчастью сейчас разговаривают со мной, а не с людьми королевского дознавателя, - парировал я. – Вас сюда призвали из-за дел определённой важности. Всё же, как-никак, мы расследуем убийство короля. И каждый из вас может быть замешан.
– Это глупости, аниран, - Иса Онай пошевелил жирными плечами, чтобы расправить стрёмные одежды. – Все мы знали Его Величество многие зимы. Мы многие зимы прожили в Обертоне. Никто из нас никогда не помышлял об убийстве.
– А ты, Амран? Что скажешь ты? Осмелилась бы твоя крошечная страна замахнуться на монарха страны побольше? Всё же причины у вас есть.
– Ты ошибаешься, аниран, - Амран Хабиб говорил тихо, будто реально опасался того, что может произойти, если он опять продемонстрирует неуважение. – Декедда – небольшая, но самодостаточная страна. Нам нет резона дразнить кашума. Кто мы по сравнению с ним?.. Его Величество король Анфудан Третий, - посол поклонился принцу Трифину. – Всегда относился к нам с достоинством. И мы старались отвечать тем же. Мы бы никогда не посмели укусить руку, благодаря которой счастливая Декедда прожила так много мирных зим.
– Ну а что на счёт четвёртого ваше дружка – посла Эзарии? Куда запропастился очередной льстивый болтун? Может, кто-то из вас знает? Может, кто-то укрыл его в своих покоях?
Тирам
– Остров не имеет отношения к решениям, которые принимались в Эзарии и доставлялись оттуда послу. Самфунн никогда бы не позволил кому-либо влиять на его политику. Причём тут Рауф?
– Тогда я осмелюсь поведать вам короткую и безрадостную историю, - я проявил инициативу и быстро ввёл послов в курс дела. Рассказал и про Муадана, и про то, как он организовал на меня покушение за деньги, переданные через посла Эзарии, и про то, как в скором времени он будет прилюдно казнён за то, что пока ещё не установленным убийцам помог пройти во дворец. А так же добавил, что тоже самое неизбежно случится с тем, кто знал, но не сообщил. Кто помогал действием или бездействием. Кто затаился и ждал развязки, вместо того, чтобы вмешаться.
После моего быстрого рассказа кожа Исы Оная, кажется, побелела. По крайней мере мне так показалось, когда я выразительно прожигал его взглядом. Амран Хабиб не обделался и не поседел, но было совершенно очевидно, что новости повергли его в шок. И лишь Гвелерг выслушал историю, не моргнув.
– Печальные новости для народа Астризии, - заявил он. – Но, боюсь, тут жители гор не могут помочь: ни о чём подобном ни я, ни мои люди даже не догадывались. С Рауфом у меня случались лишь добрые, дружеские беседы. В планы свои он меня не посвящал.
Гвелерг единственный, кто не выказывал страха. Пока он не до конца разобрался, зачем в тёмный вечер послов тащат в королевский дворец, он проявлял определённое беспокойство. Но когда всё стало на свои места, волноваться он перестал. И это было первое доказательство того, что моя ранняя версия о том, что короля заказали баши, разбилась на осколки. Понятное дело, Гвелерг не лыком шит. Врать мог умело, врать прямо в глаза. Но явно не мне и не в такой ситуации.
Да и, как я уже говорил, не верил я, что баши способны были поднять руку на Фабрицио. Это разрушало всю логику их великих планов.
– Тогда ты не станешь возражать, Гвелерг, если твою спальню, и спальни во всём твоём многокомнатном доме проверят особенные люди? Они осторожно всё обшарят и очистят твоё светлое имя.
– Никогда не стану возражать, - Гвелерг ответил раньше, чем я закончил вопрос. А значит, не хорохорился, а действительно не боялся последствий.
Ну что ж, посмотрим.
– Благодарю за понимание, - поклонился я ему. – Ты, дражайший Иса Онай. Теперь, когда всё узнал, не хочешь ли сказать что-нибудь эдакое, что поможет обнаружить исчезнувшего посла сытой страны, которая вывозит последних детей из твоей голодной страны?
– Боюсь, здесь я тебе не помощник, аниран, - посол развёл руками. – Мы с Рауфом никогда не были близки. Отчасти по той причине, которую ты сейчас обозначил. Да и не стал бы он делиться со мной ничем. Он относился ко мне и к моей стране с презрением. Поверь, если бы я что-то знал, выдал бы его в то же мгновение… А затем попросил бы за оказанную помощь отправить в Серекосо несколько сот пудов овса. Жаль, что не имею права ничего просить, ибо помощи никакой оказать не могу.
Тучный темнокожий мужчина, который когда-то смотрел на меня с искоркой расовой ненависти в глазах, поклонился мне, как я поклонился Гвелергу. И смотрел без страха. Даже с уважением, я бы сказал. Впервые.