Твой ход, аниран
Шрифт:
– Твой дом тоже осмотрят сверху до низу, Иса, - небрежно бросил я, как бы намекая, что уже понимаю, что там найдено ничего не будет. И что послу не стоит переживать. – Твоё слово, Амран. Ты знал о планах Рауфа Бумедьена? Знал, что коварство его не знает границ?
– Нет, - замотал головой посол. – Признаюсь, Рауф, бывало, интересовался моим мнением по странным вопросам, которые он задавал. Но эти вопросы, по большей части, касались возрастающего военного могущества Астризии, а никак не планов по устранению короля. Никто из нас даже в мыслях такого не держал. Ведь наказанием в таком случае стала бы встреча с посланником небес, а не с королевскими ищейками. А это куда
– Вижу, - нехотя подтвердил я.
То, что они боятся, было очевидно. И хоть невиновность каждого я не мог доказать, верил на слово. Не только потому, что видел дрожащие коленки, но и потому, что не мог найти мотивов.
Флазирию вообще можно сразу отметать. Участвовать в устранении короля им вообще не с руки. Они с его руки жрали, говоря по-простому… С Гвелергом и Амраном Хабибом сложнее, но и у стран, которые они представляют, мотивов тоже крайне мало.
Декедда вряд ли бы решилась на такое. В глобальной перспективе им злить анирана и принца Тревина, который по всем законам логики занял бы место старого короля, вообще бессмысленно. Анфудан Третий несколько раз за свою жизнь пытался подчинить Декедду. И несколько раз проваливался. Вряд ли бы он решился ещё раз. Скорее, на такое могут пойти ещё непуганый аниран и старший сын короля – принц Тревин, который по всяким-разным россказням являлся весьма толковым полководцем. То есть Декедда выстрелила бы себе в ногу таким образом, а не получила бы выгоду.
Гвелерг же просто вряд ли стал бы мне врать. Врать прямо в лицо. Я знаю, что он относится ко мне куда лучше, чем я ко всему его острову, ко всем его горам. Когда-то он мне будто исповедался. Не стал бы он скрывать от меня участие, не стал бы. Даже несмотря на приказы самфунна.
Но самое сложное – я не мог найти мотивов для устранения короля даже у Эзарии. А если учитывать, что убили ещё и Фабрицио, всё выглядит совсем глупо. Ладно, пусть меня руками неизвестных убийц хотели устранить по неизвестной причине. К этому я отношусь с пониманием. Всё же я - посланник небес. Не просто посланник, а тот, кто весьма быстро забрался достаточно высоко. Возможно, кто-то хотел подрезать мне крылышки. Или тело уложить в склеп, чтобы потом привести послушного анирана и отобрать кое-что. Кто знает. Но убивать короля… Короля, королеву, младшего принца и ребёнка. Зачем? В этом нет никакого смысла. В таком поступке даже нет ничего, что бы могло принести сладостное удовлетворение. Всё же ради этого пришлось положить полсотни весьма умелых бойцов.
Нет, наверное, я неверно мыслю. Тут явно замешана религиозная составляющая. В Эзарии религия оправдывает гедонизм, но никак не убийство ребёнка, которого на свет произвёл посланник небес. Тут на лицо демонстративное убийство. Поступок, направленный на то, чтобы указать конкретно мне моё место, а всей стране показать, что неприкасаемых не существует. Что до каждого дотянется кончик острого кинжала.
То есть на такое способны лишь Эоанит или Эвенет. Эти двое занимают два первых места на пьедестале подозреваемых.
– Что скажешь, аниран? – из задумчивости меня выбил голос принца Трифина.
– Можно им верить?
– Поверить можно, но верить – вряд ли, - вздохнул я. – Уважаемые послы, я надеюсь, все подозрения с вас вскоре будут сняты. До коронации нового короля советую сидеть тише воды ниже травы. Но, на всякий случай, своей властью запрещаю покидать выделенные вам апартаменты в Посольском квартале. Ваши дома будут находиться под неусыпной охраной королевских гвардейцев до тех пор, пока Рауф Бумедьен не будет найден. Но если желаете помочь, если поспособствуете поимке, заслужите не
Никто из этой тройки ничего не ответил. Все трое молча поклонились и вышли вслед за стражами, когда принц Трифин дал отмашку.
– Не знаю, аниран, не знаю, - заговорил принц, когда все лишние ушли. – Перевернуть вверх дном такой огромный город, как Обертон, мы, конечно, можем. Но обшарить все земли Астризии – невозможно. Не хватит у нас на это сил. Наверное, всё же проще усилить охрану портов. Рауфу Бумедьену некуда деваться. Даже если он смог выбраться из города, куда он пойдёт? Золото у него есть, несомненно. Как, уверен, и подмога. Но куда он денется? На север не пойдёт. Там сейчас всё под нашем контролем. Пробиваться на восток нет резона. Десятки декад в пути. Непроходимые леса и злые, опасливые жители. Ему ход только на юг в сторону Расщелины, или на запад – к городам близнецам.
– Мне кажется, мы много внимания уделяем такой песчинке, как посол, - высказался Фелимид. – С чего мы решили, что он имеет отношение к гибели Его Величества? По моему разумению, дважды иметь дело с таким, как королевский обер-камергер, крайне опасно. Я удивлён, если честно, что Муадан так долго оставался в живых. Нападение на анирана провалилось ведь. Почему посол не обрезал концы? Почему не устранил того, кто мог его выдать? И какая вообще выгода Эзарии в убийстве короля? Я ищу, ищу. Но не могу понять… Наверное, за оставшиеся рассветы попробую что-нибудь выспросить у Муадана. Может, добавит что.
Я сомневался, что у Фелимида получится. Как по мне, Муадан сломался. Теперь до казни или закроется, или сойдёт с ума. Ничего из него вытащить не удастся.
– Я больше возлагаю надежды на попытки выяснить, откуда пришёл дивный говор, - сказал я. – Если бы я родился и вырос тут, знал бы больше. А так – лишь на вас надежда. Нужно дать возможность гессерам подлечить раны, отыскать в Посольском квартале тех, кто разговаривает по-разному, и потом поставить перед каждым. Если нам повезёт, кто-то услышит нечто похожее. И уже тогда будем отталкиваться от того, что имеем.
– На это нужно время, - развёл руками Фелимид.
– У тебя ровно декада, королевский дознаватель, - твёрдо заявил принц Трифин. – Попробуй сделать всё, что сможешь. Будем надеяться, что к прибытию старшего брата нам будет что показать. Иначе он всё возьмёт в свои руки. А значит, тогда полетят головы.
Этим словам Трифина я верил на все сто. Ведь сам успел узнать, что из себя представляет принц Тревин. А теперь, когда он мчит в столицу, чтобы стать королём, уверен, стараться докопаться до истины он будет с куда большим рвением.
Или же заметать следы...
***
В ясный солнечный день «бабьего лета» на площади Обертона колыхались волны человеческого океана. От восстановленного Дворца Правосудия до Храма Смирения яблоку негде было упасть. Стоя на высоком деревянном эшафоте, украшенном правильной композицией в виде одинокой виселицы, я смотрел на человеческий океан и на корню давил в себе жалость. Я повторял сам себе, что королевский обер-камергер не заслуживает такого позора – умереть, дёргаясь в петле на глазах десятков тысяч зрителей. А затем сам себе шептал, как мантру, слова профессора Гуляева, который не единожды призывал меня ни о чём не сожалеть и смело идти вперёд.