Твой первый - единственный
Шрифт:
– Ничего, – я не осмелился посмотреть на нее. Хотя создавалось ощущение, что именно сейчас Марго ждала этого, пыталась понять, на какой границе мы оба находимся. А может, это пытался понять лишь я.
– Спасибо за сегодня. И… береги себя, – прошептала она. Затем выскочила из машины, аккуратно прикрыв дверь.
Я откинулся на спинку сиденья, прикрыв глаза. В колонках играла лирическая музыка, в душе звучала драма, от которой хотелось выть. Я прокручивал слова мелкого, надеялся, что ребенок ошибочно принял за правду слова родителей. В конце концов, это лишь маленький человечек, что
Мне отчего-то захотелось позвонить своему отцу, рассказать ему все и спросить, как быть дальше, как реагировать на всплывшие откровения. Но в реальности я даже нажать на педаль газа не мог. Так и сидел, сжимая руль. Казалось, отпусти я его сейчас, сорвусь с места и устрою конец света в мире, где и без того слишком много серых красок.
Снег оседал на лобовое, в свете фар он походил на серебристые искры, напоминая детство. Я смотрел в окно и в какой-то момент увидел нас с Ритой. Она бежала в своем мятном сарафанчике, кружась рядом. Ветер играл с ее ореховыми прядями. Марго оглядывалась и улыбалась мне. Уже тогда, смотря на улыбку, что искрилась на детских девичьих губах, я осознавал свою привязанность.
Она была единственной, кто заставлял мое сердце трепетать.
В какой-то момент Рита споткнулась, и я, бросив велик, что катил следом за ней, помчался к девчонке. Ты не упадешь, шептал себе под нос, я был уверен на сто процентов в этом. Ведь я всегда был рядом. Всегда буду рядом. Ты никогда не упадешь, не поранишь колени, не будешь плакать, продолжать думать.
Вздохнув, я провел рукой по лицу, отворачиваясь от окна, от своего детского обещания. Сколько раз Марго плакала? Сколько раз падала? Сколько раз получала ссадины и ушибы? Неужели отец, правда, ее бил?.. В горле словно застрял осколок размером с планету, и как бы я не пытался, не мог его проглотить.
Дверь неожиданно открылась. На пассажирское сиденье села Рита, она взглянула на меня, в ее взгляде читалась смесь удивления и тревоги. Почему она вернулась?
– Ты чего еще не уехал? Вить, что-то случилось?
– Отец… – прошептал я, боясь озвучить вслух эту фразу.
– М?
– Он поднимал на тебя руку?
– Ч-что? – я заметил, как Рита свела руки в замок, положив их на колени. Она вздохнула, и в этом вздохе было все: штиль, сменившийся ураганом, который разрушает города и души обычных смертных.
– С каких пор? – продолжал говорить шепотом, словно боялся, что если сказать громче, реальность убьет нас обоих.
– Вить… – произнесла слишком тихо Марго мое имя. Оно звучало, как нечто чужеродное, будто принадлежало не мне, и не девчонка из детства его шептала.
– Просто ответь.
Мы не смотрели друг на друга, погруженные каждый в свои мысли. Я вглядывался в лобовое стекло и видел там не оседающую крошку серебристого снега, а Риту и ее теплую улыбку, в которой наверняка было много печали.
– Первый раз… – с ее губ слетел очередной вздох. – После того, как наши родители поругались. Он не хотел, чтобы я с тобой общалась. А я не послушала. Папа обещал… –
– Папа сказал, что если я не перестану… – Рита говорила, делая слишком большие паузы. Ее грудь то и дело вздымалась, а ногти на руках впивались в кожу. Мне хотелось дотронуться до нее, переплести наши пальцы, передать частичку себя. Однако я понимал: между нами, нереальная стена, которую сломать сейчас невозможно.
– Если не перестану общаться с тобой, он тебя… побьет. В общем, это уже в прошлом, это…
– Поэтому ты оттолкнула меня? – кровь словно замерла в венах, под ребрами перестало стучать безумным молотом. Я видел лишь профиль Маргариты и ее трясущиеся руки. И снова воспоминания яркими вспышками мелькнули перед глазами: та прощальная сцена, маленькая девичья спина, что стремительно удалялась, оставляя меня одного.
– Почему ты мне никогда ничего не говорила об этом?
– Не могла, – ее голос дрогнул.
– Я был настолько чужим для тебя?
– Зачем сейчас говорить об этом? – она взглянула на меня, натягивая улыбку, что явно была фальшивой, вымученной. Она резала по старым ранам, заставляя их кровоточить. Проникала под кожу, выжигая важный орган до пепла.
– А когда об этом говорить? Я… – поджав губы, я опустил голову. – Я ведь обещал тебе, что защищу ото всех. А в итоге не смог…
– Вить, это мой отец. Ты… ты здесь вообще не виноват. Я…
– Почему? Почему ты молчала? – взглянув на Риту, я увидел в ее глазах стыд и поразился этому.
– Как… – губы Марго дрогнули так, если бы она сдерживала слезы, что рвались наружу. – Как бы я могла сказать о таком? Что мой отец… монстр, избивающий собственную дочь? Ну как? Как, Вить? Это было то, о чем я мечтала забыть, это был кошмар, от которого я убегала к… – она запнулась, будто не решаясь озвучить правду. – К тебе. Я не хотела, чтобы кто-то видел все это, я… – по щеке Марго скатилась слеза. Она смахнула ее тыльной стороной ладони.
– Рита, – прошептал.
– Прости, Вить! – Романова шмыгнула носом, затем дернула ручку двери и выскочила на улицу. Ее худенькая фигурка мелькнула перед моей машиной. Она семенила, с каждой секундой отдаляясь все дальше от меня. Я хотел нажать на педаль газа и поехать следом, но вдруг перевел взгляд к боковому стеклу, стиснув челюсть.
Глава 24 - Рита
Под ногами хрустел снег, его звук разносился эхом в голове, словно сигнальная тревога. Каждый шаг будто предвещал беду. В какой-то момент я не выдержала, остановилась и выдохнула горячий воздух, втягивая прохладу, что кусала легкие. На улице было так холодно, я едва ощущала кончики пальцев, которые сделались деревянными. У меня дрожало все, зубы стучали друг об друга, заставляя двигаться челюсть.
В этот раз слез особо не было, лишь ноющая боль за ребрами. Я коснулась груди, ударив себя кулачком. Раз. Другой. Третий. Господи, ну почему не отпускает? Оглянувшись, я вдруг осознала – вокруг никого. Нет Витиной машины. Нет двора, в котором выросла. Нашего подъезда. Обшарпанной двери. И стыда, из-за которого хотелось провалиться сквозь землю.