Тысяча городов
Шрифт:
«Никогда не любил проводить кампании в этой стране», - сказал Ромезан. «Я помню это с тех дней, когда Шарбараз сражался со Смердисом. Слишком часто здесь что-то может пойти не так».
«О, да, я это тоже помню», Сказал Абивард. «И, без сомнения, Маниакес тоже. Он причиняет нам столько горя, сколько мы можем вынести, не так ли?»
«Так оно и есть», - сказал генерал кавалерии. «Его не волнует настоящее сражение, не так ли, пока он может хорошо проводить время, совершая набеги?»
«Именно для этого он здесь», - согласился Абивард. «Это тоже сработало,
«Ты прав, повелитель», - сказал Ромезан, используя этот титул как выражение мягкого, возможно, даже насмешливого уважения. «Я бы тоже хотел, чтобы ты нашел способ; я бы солгал, если бы сказал что-нибудь другое».
«У нас нет никаких кораблей, будь оно проклято», - сказал Абивард. «Мы не можем достать никаких кораблей. Наши маги не смогли наколдовать то количество кораблей, которое нам понадобится. Даже если бы они могли, это была бы боевая магия, которая могла бы развалиться, когда мы больше всего в ней нуждались. И даже если бы этого не произошло, видессиане в сто раз лучшие моряки, чем мы. Боюсь, они могут потопить магические корабли так же, как и любые другие.»
«Возможно, ты прав», - признал Ромезан. «Что нам действительно нужно...»
«Что нам действительно нужно, » перебил Абивард, « так это маг, который мог бы построить гигантский серебристый мост через переправу скота в город Видессос, чтобы наши воины могли пересечь сушу и не беспокоиться о видессианцах на кораблях. Единственная проблема с этим в том, что...
«Единственная проблема с этим в том», - сказал Ромезан, перебивая в свою очередь, - «маг, который мог бы сотворить такое заклинание, не был бы заинтересован в помощи Царю Царей. Он хотел бы сам быть Королем королей или, что более вероятно, королем мира. Так что хорошо, что такого мага нет.»
«Так оно и есть», - сказал Абивард со смехом. «Или, во всяком случае, это в основном хорошо. Но это означает, что нам придется проделать большую часть работы самим - нет, всю работу самим, или настолько близко, насколько это не имеет значения.»
Пару дней спустя разведчик принес новость, которой он боялся и на которую надеялся одновременно: во главе отряда видессианской кавалерии Тикас провел мощную атаку против всадников Ромезана. Пока Чикас оставался в своей роли, он был грозным противником, на чьей бы стороне он ни находился в данный момент. Поскольку он отказался надолго оставаться в своей роли, были хорошие шансы, что он не останется на этой конкретной стороне навсегда.
Когда Абивард передал новость Рошнани, она спросила: «Что ты собираешься делать, если однажды он захочет снова служить Макурану?»
«Клянусь Богом!» Он хлопнул себя ладонью по лбу. «Здесь ты на шаг впереди меня. Он, вероятно, однажды захочет вернуться к нам, не так ли?»
«Скорее рано, чем поздно», - предположила Рошнани. «Он всего лишь опорочил тебя, а ты не правишь Макураном. Он пытался убить Автократора, и он отрекся от бога Видесса ради нашего. Он, должно быть, дожидается своего часа в этом лагере; он не может быть там счастлив или уютен.»
«Вероятно, он снова отрекся от Бога ради Фоса», - сказал Абивард, «или, может быть, ради Скотоса, темного
По настоянию как ромезанца, так и Турана, Абивард разобрался с повторным появлением Тикаса на поле боя, приказав своим людям пытаться убить отступника всякий раз, когда они его увидят, независимо от того, что это значило для остальной части боя. Командование показалось ему достаточно безопасным: Тзикас не будет командовать какой-либо жизненно важной частью задействованных сил, поскольку Маниакес не был бы настолько глуп, чтобы доверить ему что-либо жизненно важное. Абивард был разочарован тем, что Маниакес позволил Чикасу продолжать дышать, но Автократор, должно быть, решил выжать из предателя все возможное для борьбы с Макураном.
Абивард с удовольствием сжал бы Цикаса - за шею, если бы это было вообще возможно. Однако сделать это означало догнать видессиан. Его армия, несмотря на добавление кавалерии Ромезана, все еще двигалась медленнее, чем армия Маниакеса.
А затем Автократор остановился на восточной стороне большого канала, который тянулся с севера на юг через земли Тысячи городов. Он держал кавалерийские патрули вдоль берега канала в количестве, достаточном, чтобы помешать Абиварду переправить через него отряд или получить контроль над достаточно большим участком берега, чтобы позволить переправиться всей его армии. Видессиане, не вышедшие на патрулирование, возобновили грабежи, которые стали слишком привычными за последние пару сезонов кампании.
Абивард двинул вперед больше сил, рассчитывая заставить Маниакеса отойти от линии канала; он не мог надеяться удержать его против нескольких одновременных сильных переправ. Но Маниакес не отступил. Он также не привел всю свою армию обратно к каналу, чтобы сразиться с макуранцами, как только они перейдут реку. Он продолжал заниматься грабежом, как будто Абивард и его люди провалились в Пустоту.
«Он совершает ошибку», Радостно-удивленный Абивард сказал на военном совете. «Как нам лучше заставить его заплатить?»
«Пересечь реку, разбить его патрули, разбить остальную часть его армии», - сказал Ромезан. Абивард посмотрел на других своих офицеров. Санатрук, который командовал кавалерией до прибытия Ромезана, кивнул. То же самое сделал Туран. То же, в конце концов, сделал и Абивард. Ромезан никогда не собирался быть обвиненным в утонченности, но вам не нужно было быть утонченным все время. Иногда вам просто нужно было попасть туда и сделать то, что нужно было сделать. Похоже, это был один из таких случаев.
Абивард, насколько мог, подготовил свое войско к переправе с ошеломляющей силой и скоростью. Канал был шириной в половину полета стрелы и, по словам крестьян, везде был глубиной по пояс. Видессиане могли дорого обойтись в преодолении этого. Но вместо того, чтобы сконцентрироваться против его войск, они скакали взад и вперед, взад и вперед, вдоль восточного берега канала.
Он выбрал атаку ближе к вечеру: пусть видессиане для разнообразия сражаются так, чтобы солнце светило им в лицо. Он сформировал свою армию с пехотой в центре и кавалерией на обоих флангах. Он командовал правым, ромезан - левым, а туран - пехотинцами в центре.