Тысяча городов
Шрифт:
«Чем скорее он провалится в Пустоту, тем лучше для всех», - прорычал Ромезан. «Он никогда мне не нравился, никогда не доверял ему. Мысль о том, что видессианин может подражать макуранским манерам - и подумать, что мы подумаем, что он один из нас… неправильно, неестественно. Почему Маниакес просто не взял и не убил его после того, как поймал? Он у него в большом долгу, а?»
«Я думаю, он был больше заинтересован в том, чтобы навредить нам, чем в том, чтобы навредить Чикасу, к несчастью», Сказал Абивард, и Ромезан кивнул. Абивард продолжал: «Но мы нанесем ему больший урон, чем наоборот. У меня так отчаянно не хватало кавалерии,
«Мы пойдем за ним.» Ромезан еще раз окинул взглядом поле боя. «Ты сразился с ним почти одними пехотинцами, не так ли?» Абивард кивнул. Ромезан издал короткий пронзительный свист. «Я бы не хотел пробовать это, не только с пехотой. Но ваши люди, похоже, дали неверующим все, что они хотели. Как вам удалось заставить пехоту сражаться так хорошо?»
«Я тренировался с ними трудно, и я сражался с ними таким же образом,» Отправляясь сказал. «У меня не было выбора: надо было использовать пехоту или разориться. Когда они уверены в том, что делают, из них получаются достойные войска. На самом деле, лучше, чем приличные войска.»
«Кто бы мог подумать?» Сказал Ромезан. «Ты, должно быть, волшебник, чтобы творить чудеса, с которыми никто другой не мог сравниться. Что ж, дни, когда нужно было творить чудеса, прошли. У вас снова есть настоящие солдаты, так что вы можете перестать тратить свое время на пехотинцев ».
«Полагаю, да.» Как ни странно, эта мысль опечалила Абиварда. Конечно, кавалерия была более ценной, чем пехота, но он почувствовал острую боль из-за того, что позволил пехотинцам, которых он обучал, снова превратиться в не более чем гарнизонные войска. Казалось, это пустая трата того, что он для них создал. Что ж, в любом случае, это были бы хорошие гарнизонные войска, и он все еще мог бы извлечь из них какую-то пользу в этой кампании.
Ромезан сказал: «Давайте приведем в порядок это поле, залатаем ваших раненых, а потом пойдем поохотимся за несколькими видессианцами».
Абиварду не нужно было слышать это дважды, чтобы оно понравилось. Ему не удавалось преследовать видессиан за все время его кампании по земле Тысячи городов. Пару раз он оказывался там, где они могли бы быть, и он заманивал их тоже прийти к нему. Но идти за ними, зная, что он может их поймать «Да», - сказал он. «Давайте».
Маниакес очень быстро дал понять, что не намерен уступать. Он вернулся к старой рутине разрушения каналов и дамб позади себя, чтобы замедлить преследование макуранцев. Однако даже с учетом этого не все было так, как было до прихода ромезанцев в страну Тысячи городов. Видессиане не наслаждались роскошью досуга для разрушения городов. Им пришлось довольствоваться сжиганием урожая и разъезжать по полям, чтобы растоптать зерно: обломки, да, но меньшего рода.
Абивард написал письмо Шарбаразу, объявляя о своей победе над Маниакесом. Ромезан также написал письмо, в котором Абивард заглядывал ему через плечо, когда составлял его, и предлагал полезные предложения. Он извинился за неподчинение приказам, которые он получил от Царя Царей, и пообещал, что, если его простят, он никогда больше не допустит такой ужасной ошибки. После прочтения Абивард почувствовал себя так, словно съел слишком много фруктов, которые вначале были слишком сладкими, а потом засахарились в меду.
Ромезан покачал головой, впечатывая свою печатку - дикого кабана
«Я бы тоже», - сказал Абивард. «Но это то, что нравится Шарбаразу. Мы оба это видели: скажи правду прямо, и у тебя будут проблемы, напичкай свое письмо этой чепухой, и ты получишь то, что хочешь.»
Один и тот же курьер увез оба письма на запад, к Машизу, которому видессианская армия больше не угрожала, к Царю Царей, которого это, вероятно, волновало меньше, чем выполнение его приказов, какими бы глупыми они ни были. Абивард гадал, какого рода письмо могло прийти с запада, из тени гор Дилбат, из тени придворной жизни, лишь отдаленно связанной с реальным миром.
Он также задавался вопросом, когда он услышит, что Тикас был приговорен к смерти. Когда он не услышал о преждевременной - хотя, по его мнению, и не безвременной - кончине отступника, он задался вопросом, когда он услышит о том, что Тикас возглавил арьергард против своих же людей.
Этого тоже не произошло. Чем дольше происходила любая из этих вещей, тем более несчастным он становился. Он передал Тзикаса Маниакесу в уверенном ожидании - которое Маниакес поощрял, - что Автократор предаст его смерти. Теперь Маниакес вместо этого держался за него: Абиварду это казалось несправедливым.
Но он знал, что лучше не жаловаться. Если Автократору удалось обмануть его, это была его собственная вина, и ничья больше. Возможно, у него скоро появится шанс вернуть деньги Маниакесу. И, может быть, ему не пришлось бы полагаться на обман. Может быть, он пригнал бы видессиан на землю, как будто они были стадом диких ослов, и погнал бы их вниз. Удивительно, какие мысли могло породить прибытие настоящей кавалерии.
Шарбараз, царь царей, не замедлил с ответом на письма, которые он получил от Абиварда и Ромезана. Когда Абивард принял посланца от Царя Царей, он сделал это со всем энтузиазмом, который проявил бы, отправляясь на то, чтобы ему вырвали гнилой зуб из головы.
Точно так же кожаный конверт для сообщений, который вручил ему парень, с таким же успехом мог быть ядовитой змеей. Он открыл его, сломал печать на пергаменте и с немалым трепетом развернул. Как обычно, Шарбараз заставил своего писца потратить несколько строк на перечисление своих титулов, достижений и надежд. Казалось, ему потребовалась целая вечность, чтобы добраться до сути…
«Мы, как мы уже говорили, возмущены тем, что вы осмелились призвать к себе на помощь армию под командованием Ромезана, сына Бижана, которую мы намеревались использовать для других задач в течение этого сезона кампании. Мы еще больше раздосадованы вышеупомянутым римлянином, сыном Бижана, за то, что он прислушался к вашему призыву, а не проигнорировал его, как это было нашим приказом, причем вышеупомянутому римлянину было сделано отдельное предупреждение в письме, адресованном конкретно ему.
Только одно возможное обстоятельство может смягчить неповиновение, которое вы двое продемонстрировали как индивидуально, так и коллективно, вышеупомянутым обстоятельством является полная и ошеломляющая победа над видессианцами, вторгшимися на землю Тысячи городов. Признаемся, мы рады одержать одну такую победу и с нетерпением ожидаем либо уничтожения Маниакеса, либо его позорного отступления. Дай Бог, чтобы у вас вскоре появилась возможность сообщить мне об одном или другом из этих счастливых результатов.»