Тысяча городов
Шрифт:
Зазвучали рога. Знаменосцы размахивали знаменами Макурана с красными львами, а также флагами поменьше и вымпелами, обозначавшими полки и роты. Выкрикивая имя Шарбараза, армия двинулась вперед и плюхнулась в канал.
Мутная вода была просто температуры крови. Грязь на дне не поднималась с тех пор, как канал выкапывали в последний раз, сколько бы лет тому ни было. Когда копыта и ступни взбаламутили его, поднялась ужасная вонь. Слегка задыхаясь, Абивард поехал дальше в канал.
Он оглянулся через плечо.
У него закружилась голова. Он потряс ею и послал проклятие в вонючую жижу, которая, несомненно, заставляла каждого человека, которому приходилось это терпеть, покачиваться в седле. Если бы Бог был добр, он даровал бы, чтобы никто не одурел настолько, чтобы упасть с лошади и утонуть в грязной воде.
Вот и берег канала, после, казалось, слишком долгого пребывания в нем. Абивард надеялся, что пиявки не присосались ни к нему, ни к его лошади. Он пришпорил животное и снова вывел его на твердую почву. Красный диск заходящего солнца светил ему в лицо.
На мгновение он просто принял это, как принимают любое сообщение от глаз. Затем он издал громкий крик изумления и тревоги, которому вторили более бдительные солдаты, которых он вел. Они въехали в канал, когда солнце светило им в спину. Вот они и вышли оттуда с солнцем в глазах.
Абивард снова оглянулся через плечо. Вот из канала вышла целая армия. Там, на дальнем берегу, видессиане все еще сидели на своих лошадях, тихо, невозмутимо, как будто не произошло ничего ни в малейшей степени необычного. Нет, не совсем так: двое из них рисовали круги на левой стороне груди - жест, который они использовали, взывая к своему богу.
Увидев это, разум Абиварда, ошеломленный до тех пор, снова заработал: хорошо это или плохо, он не мог догадаться, но мысли начали замещать пустоту между его ушами. Он выкрикнул первое слово, которое пришло ему в голову: «Магия!» Мгновение спустя он усилил его: «Видессиане использовали магию, чтобы помешать нам пересечь канал и воздать им по заслугам!»
«Да!» Сотни, затем тысячи голосов подхватили этот крик и другие, подобные ему. Подобно солнечному свету, разгоняющему туман, ярость вытеснила страх. Это утешило сердце Абиварда. Чем злее были его люди, тем меньше вероятность, что какое-либо хитроумное заклинание, использованное видессианцами, сможет захватить и удержать их. Страсть ослабляла магию. Вот почему и боевая магия, и любовные снадобья чаще терпели неудачу, чем преуспевали.
«Неужели мы позволим им безнаказанно совершить это безобразие?» Крикнул Абивард. «Неужели мы позволим им ослепить нас вероломной боевой магией?»
«Нет!» солдаты взревели в ответ. «Нет, клянусь Богом!
«Боевая магия терпит неудачу!» - Воскликнул Абивард. « Боевая магия исчезает! Боевая магия питается страхами. Разгневанные люди не позволяют себя соблазнить. Теперь, когда мы знаем, с чем имеем дело, мы покажем видессианцам, что их чары и заклинания бесполезны. А когда мы пересечем канал, мы накажем их вдвойне за то, что они пытались одурачить нас своими волшебными играми ».
Его люди одобрительно взревели в его адрес. Кавалеристы размахивали своими копьями. Пехотинцы размахивали дубинками и мечами. Воодушевленный их яростью, он пришпорил своего коня в его бронированных боках и снова направил его к каналу.
Животное ушло добровольно. Что бы ни сделали волшебники Видессоса, это не потревожило зверей. Лошадь слегка фыркнула, когда ее копыта взболтали грязь на дне канала, но это было только потому, что новые ядовитые пузырьки поднялись на поверхность и отвратительно и плоско лопнули.
Там, прямо по курсу, были те же самые видессиане, которые видели, как Абивард пересекал канал - или, скорее, пытался пересечь канал - раньше. На этот раз, когда боевая магия была распознана такой, какая она есть, он наскочит на них и выбьет копьем из седла одного за другим. Обычно он не был человеком, который наслаждался битвой ради нее самой, но сейчас он хотел сражаться, чтобы избавиться от гнева, охватившего его из-за обмана Маниакеса.
Он подходил все ближе и ближе к видессианам. Вот берег канала. Вот его лошадь ступила на берег. Он поднял свое копье, готовый яростно атаковать первого видессианца, которого увидит.
Здесь было ... заходящее солнце, почти касавшееся западного горизонта, светило прямо ему в лицо.
Он снова вывел свою армию на берег канала, из которого они ушли. Он снова не помнил, чтобы оборачивался. Он снова не думал, что оборачивался. Судя по крикам и ругательствам, доносившимся от его людей, они тоже не думали, что они развернулись. Но вот они здесь. И там, на дальнем - бесспорно, восточном -берегу канала видессианские кавалерийские патрули рысью сновали взад-вперед или просто ждали, глядя на закат - закат, который должен был ослепить их в бою, - на макуранцев, которые не могли до них добраться.
Абивард оценил это предательское солнце. Если бы он предпринял еще одну попытку, то это было бы в темноте. Если у видессиан было одно действующее волшебство, возможно, у них было больше одного. Он решил, что не осмеливается рисковать. «Мы разбиваем лагерь здесь на ночь», - объявил он. Мгновение спустя он послал гонцов за Тураном и ромезанцем и приказал им прибыть в его палатку.
Первое, что он хотел выяснить, было то, пережили ли его офицеры что-нибудь отличное от его собственных загадочных поездок в канал и обратно. Они посмотрели друг на друга и покачали головами.