Тысяча Имен

Векслер Джанго

— А то я не знаю! Потому и спросил насчет выпивки. — Мор плюхнулся на пол возле походного стола. — Так в чем дело–то?

— Сначала нужно дождаться… а, вот и он.

Вал откинул полог палатки и шагнул внутрь, моргая от света лампы.

— Маркус, Мор, — учтиво приветствовал он сослуживцев. — Мне показалось, что Фиц взволнован, и я поспешил прийти.

— Взволнован? — переспросил Мор. — Да он не знает, что такое волноваться!

— Я имею в виду — по сравнению с его обычным поведением, — пояснил Вал.

— Садись, — сказал Маркус. — Нам надо поговорить.

— Вот

теперь уже я начинаю волноваться, — усмехаясь, заметил Мор.

— Учитывая, кто здесь собрался, — произнес Вал, — я, кажется, знаю, о чем пойдет разговор. Ты собрал нас из–за Адрехта, верно?

— Верно, — признал Маркус. — Полковник недоволен тем, что произошло с лагерем искупителей.

— Ба! — воскликнул Мор. — Согласен, дельце некрасивое, но эти поганцы получили по заслугам.

— По заслугам? — эхом отозвался Маркус. — Они спасались бегством. В лагере были женщины…

— Женщины, которые отправились в поход за действующей армией. — Мор пренебрежительно махнул рукой. — Останься они в Эш–Катарионе, с ними бы ничего не случилось. Да и незачем было спасаться бегством. Мы давали им возможность сдаться в плен.

— И однако, резне не может быть оправдания, — натянуто заметил Вал. — Законы цивилизованного ведения военных действий…

— А что, искупители подписали Конвенцию пятьдесят восьмого года? Не припомню такого. Между прочим, они едят пленных.

— Это всего лишь слухи, — возразил Вал.

— Как бы там ни было, — перебил их Маркус, повысив голос, — крайним в этой истории оказался Адрехт. Полковник сообщил мне, что хочет его арестовать.

— Арестовать? — потрясенно переспросил Вал. — За что?

— За невыполнение служебного долга, — пожал плечами Маркус. — Не знаю, примет ли такое обвинение военно–полевой суд, но Адрехту до конца кампании придется сидеть в кутузке — исключительно по распоряжению полковника.

— А кто примет четвертый батальон? — спросил Мор.

— Фиц, — ответил Маркус, морщась от кислого привкуса во рту. — Во всяком случае, полковник намекнул на такую возможность.

— Давно пора, — сказал Мор.

Вал пропустил его реплику мимо ушей и повернулся к Маркусу.

— Что будем делать?

— Я хотел вначале поговорить с вами обоими, — ответил Маркус. — Нам нужно будет вместе решить…

— Что решить? — перебил Мор. — Решение–то вроде бы уже принято.

— Нам нужно будет решить, собираемся ли мы поддержать это решение, — пояснил Вал.

— Именно, — отозвался Маркус.

Наступила долгая пауза. Мор поглядел на одного из них, на другого, засмеялся было, но тут же оборвал смех. И резко сел.

— Эй, вы это серьезно?

— Адрехт один из нас, — ответил Вал. — Наш однополчанин. Мы не можем отступиться от него.

— Да он всегда был никчемным, — буркнул Мор, — а с тех пор как искупители выставили нас из города, и вовсе пальцем не шевельнул. Пьянствовал так, что и на ногах не всегда держался!

«Не в бровь, а в глаз, — с горечью подумал Маркус. Для Вала все было просто, но он и сам человек простой. — Фиц мог бы стать лучшим командиром батальона,

чем Адрехт. В этом Янус прав. А Адрехт… просто Адрехт, вот и все». Маркус так долго служил вместе с другими капитанами, что перестал воспринимать их как отдельные личности. Они стали просто частью окружающего ландшафта, такой же незыблемой, как звезды в небесах. Служить в Первом колониальном без Адрехта — все равно что проснуться без руки или ноги. Янус, однако, заставил Маркуса взглянуть на ситуацию со стороны, и Маркусу пришлось признать, что увиденное ему не понравилось.

— Слушаю вас и ушам своим не верю, — продолжал Мор. — Маркус, я знаю, что он учился вместе с тобой в академии, но…

— А я слушаю тебя и не верю своим ушам! — огрызнулся Вал. — Что, если бы вину возложили на меня или Маркуса, — неужели ты заговорил бы по–другому?

— Ясное дело, по–другому! Адрехт получил…

— …по заслугам? — мягко подсказал Маркус.

— Именно! — ответил Мор, но все–таки у него хватило совести слегка покраснеть.

Мор всегда терпеть не мог Адрехта. Вражда Адрехта с Валом достигла такого эпического размаха, что превратилась в некое подобие дружбы, но между ним и Мором всегда существовала только ледяная учтивость. Маркус подозревал, что причина крылась в происхождении Адрехта. Больше всего на свете Мор ненавидел аристократов, но и Адрехт, будучи отпрыском богатого семейства, занимал в его списке отнюдь не последнее место.

— Нет, — возразил Маркус, — он такого не заслужил. По крайней мере, в этом случае. Необстрелянные солдаты, едва пережившие свой первый серьезный бой… да подобное могло произойти с каждым из нас. Люди Адрехта просто первыми перешли границы дозволенного.

— И что же ты предлагаешь? — осведомился Мор. — Полковник, судя по твоим рассказам, миндальничать не намерен — думаешь, у тебя выйдет его отговорить?

— Если Адрехта арестуют, — сказал Маркус, — я подам в отставку.

Вал медленно кивнул. Мор, онемев от удивления, переводил взгляд с одного капитана на другого.

— Ты соображаешь, что говоришь? — наконец осведомился он. — Это уже не какой–нибудь проступок в мирное время. Если ты подашь в отставку в разгар кампании, полковник может запросто прищучить тебя за дезертирство. О кутузке можешь даже не мечтать. Он будет в полном праве пристрелить тебя на месте.

Лицо Вала потемнело. Очевидно, он до сих пор не принимал в расчет эту сторону ситуации. Одно дело — уйти в отставку сообразно понятиям чести, но совсем другое — если тебя объявят дезертиром и расстреляют, точно заурядного преступника.

— Мор, — сказал Маркус, — ты ведь сам сказал — искупители получили по заслугам. Неужели ты допустишь, чтобы твой сотоварищ, офицер, подвергся бесчестью из–за того, что позволил этому случиться?

— Если в противном случае мне будет светить расстрел — то, ясное дело, допущу.

— Всех троих полковник не расстреляет, — возразил Маркус. — Если мы будем действовать сообща…

— Полковнику выбирать не придется, — сказал Мор. — На меня в этом деле можешь не рассчитывать, Маркус. Извини.