Тысяча шагов в ночи
Шрифт:
– Я знаю.
Его очевидное хладнокровие заставило ее устыдиться собственного страха, но это не помешало ей пробормотать:
– Пожалуйста, ты должен мне помочь. Я не видела Гейки. Не знаю, если…
– Они идут за тобой, Ишао.
Позади нее лес наполнился звуками, издаваемыми людьми: затрудненное дыхание, тяжелые шаги, хрустели ветки, как тонкие пальчики, что-то царапалось, ломалось и растаптывалось с безрассудной непринужденностью.
Туджиязай протянул руку.
– Я могу забрать тебя отсюда. Но ты должна
Миуко колебалась, слова Гейки эхом отдавались в ее голове: «Он демон, Миуко». Куда он заберет ее? Что сделает с ней, как только заполучит?
Пока ее одолевали сомнения, первый из охотников выбрался из ущелья. Вооруженный вилами, он устремился к ней, черты его лица исказились яростью.
Миуко застыла.
Но он не заметил Туджиязая, скрытого темнотой, пока не стало слишком поздно. Принц-демон схватил вилы, вырвав их из рук мужчины и отбросив в сторону, как будто они были не тяжелее спичечного коробка. С усмешкой он наклонился и схватил мужчину за подбородок.
На мгновение показалось, что охотник набросится на него, но Миуко увидела, как ярость исчезает с лица мужчины. Его сжатые в кулаки руки опустились по бокам.
Что Туджиязай с ним сделал?
Доро ягра отпустил охотника, слегка подтолкнув того вперед. Он споткнулся, приземлившись на спину в зарослях, где и остался лежать, озираясь по сторонам с растерянным выражением на лице.
– Доро-канай? – неуверенно произнес мужчина. – Мой повелитель, что происходит? Что вы здесь делаете?
Миуко уставилась на него. Всего несколько секунд назад он готов был напасть, а сейчас вся враждебность, казалось, покинула его, вытекая, как вода из губки.
Взгляд Миуко отыскал Туджиязая, едва различимого в тени, за исключением его пылающих очертаний лица. Он сказал, что гнев – это его сила. Мог ли он управлять им в других людях так, как чувствовать его?
Он улыбнулся ей.
– Ну что, Ишао? Каков твой выбор?
Миуко взглянула через плечо. Остальные охотники уже перелезали через край оврага – руки, ноги и дымящиеся факелы, – и выглядели они совсем не как люди, а как многоногие монстры, слитые воедино тенью.
Девушка взяла принца-демона за руку.
Затем ее подняли. Она устроилась у него на коленях. Его руки обнимали ее, и она не знала, пытался ли он защитить или овладеть ею, однако Миуко была уверена, что охотники не прикоснутся к ней, пока она рядом с Туджиязаем.
Она приготовилась к поездке.
Но они, совершенно неподвижные, оставались под деревьями.
Туджиязай смотрел на кякедзуя и его людей, и в его глазах мерцали искры, которые видела только Миуко. А затем…
Жар.
Он вырвался из него подобно пламени, такому свирепому, что Миуко подумала, что он подожжет всю гору, испепелит каждую иголку на каждом дереве, каждую спору мха, каждое насекомое, стрекочущее в своем гнезде.
Но этого не произошло.
Вместо этого Миуко с нарастающим ужасом наблюдала, как лежащий на земле человек потянулся за своими вилами и встал, запустив их в приближающихся охотников.
Раздался
Полился фонтан крови.
Остальные охотники тоже начали набрасываться друг на друга, их лица исказились, руки стремились нащупать глаза и горло, а их изначальная добыча, прятавшаяся в тени вместе с Туджиязаем, оказалась полностью забыта.
Кякедзуя был единственным из всех, кто, казалось, не подвергся влиянию, вероятно потому, что его защищали заклинания, начертанные на шарфе. Он кричал на остальных, умоляя их остановиться.
Но он без колебаний вступил в бой, когда они накинулись на него. Его меч сверкнул, рассекая человека поперек живота. Кровь забрызгала его белое одеяние.
Миуко ахнула.
Так вот какова была истинная степень власти Туджиязая над людьми. Способность усиливать их ненависть и жестокость и обращать эти чувства против них самих.
Миуко чувствовала, как это подпитывает и ее силу, только для нее это было похоже не на жар.
Оно пронизывало ее насквозь, холодное, словно лед. Благодаря злобной силе доро ягры, дополняющей ее собственную, она почувствовала себя могущественной, словно могла высосать энергию из конечностей человека, свет из его глаз. Миуко ощущала себя смертельно опасной, грозной и пылающей гневом. Сейчас она не была девушкой. Не была Отори Миуко из Нихаоя. Даже Ишао больше не была.
Впервые она почувствовала, что способна стать той, кем назвал ее Туджиязай в ночь их первой встречи. Монстром. Королевой. Устрашающей богиней, к чьим ногам цвета индиго мужчины подносили дары из крови, зерна и золота в надежде, что она не опалит их своим гневом.
Шао-канай.
Леди Смерть.
Миуко ненавидела это ощущение… но и любила тоже, потому что никто не осмелится угрожать Шаоканай. Ни один мужчина не поймает ее, не загонит в угол, не станет лепить из нее женщину, как из куска глины.
Будь она монстром, то наконец-то стала бы свободной.
Туджиязай ударил великого вороного коня в бока, который встал на дыбы, прижав Миуко к груди принца-демона.
Она закричала – снова Миуко, бедная жалкая Миуко, – и конь помчался в темноту, оставив горящие факелы охотников пылать в мульче, на папоротниках и деревьях, а мужчин разрывать себя на куски на краю оврага.
24
Башня
Они ехали до глубокой ночи: по горным тропам и меж лесными хребтами, пока над их головами кружились звезды. При других обстоятельствах Миуко, вероятно, сочла бы это красивым. Однако сейчас она не замечала ни безмятежности леса, ни великолепия небес, потому что не могла перестать думать о кякедзуя и его людях на краю оврага, что рубили и резали друг друга, пока Туджиязай наблюдал за ними, почти не моргая, как будто провоцировать их на жестокость было так же просто, как отмахиваться от мух в летний день.