Тюрьма
Шрифт:
— Он от меня того хочет, чего я ему… Если она и теперь не…— он замолчал.
— Ты у кого был, Боря?
— Пашка приезжал, кореш из управления. Никак с Генкой не разберутся. С Бутырки — на Петровку, с Петровки обратно. Еще чего-то на него повесили. Надоело. Хотя бы конец.
— Ты говорил, все лето вместе?
— Мне говорили и я говорил. У них, видишь как — сегодня одно, а завтра…
— Да у кого - у них?
— Давай, Серый, письмо, пока не поздно. Через день пойду к Ольге, передам,
— Деловые! — крикнул Артур.— Кончай заседание! У нас тюрьма или вокзал? Поезда ждете? Все поезда ушли, больше не будет… Слышь, Боря, бунт на корабле!
Боря не ответил… Таких глаз у него я не видел — тусклые, пустые… Да он болен! — подумал я.
— Есть предложение, урки,— не унимался Артур,— кончать недоделанного, хватит ему коптить небо. Мы тоже люди, можно сказать, граждане, хотя и лишенные, должны, по силе возможности, участвовать в общественной жизни… Обществу польза, тюрьма лишняя пайка, а нас раскидают. Все развлечение, не ждать поезда.
И опять ему никто не ответил.
— Одному, что ли, идти на дело? — вопрошает Артур, лежит, уперся ногами в верхнюю шконку; как сжатая пружина.
— Значит, одному, ладно. Но и вы, суслики, не отмажетесь. Готовься, недоделанный! Приговор известен, сроки обжалования давно прошли, помиловки не будет… Молчишь? Бывает, редко кто поет песни. Молись, если умеешь… У нас, урки, демократия, ставлю на обсуждение как его кончать. У кого какие предложения?..
Я поглядел на Борю: глаза закрыты, лоб в испарине.
— Нет предложений. Так и запишем. До демократии не доплыли. Научим. Прошу обсудить мое предложения… Или повесить недоделанного. На его матрасовке. Самое гуманное, быстро и без хлопот. Или сперва раздавить, что ему лишнее и больше не понадобится, а потом повесить. В зависимости от поведения. Если покается — повесим, не покается — сперва раздавим. За тобой слово, недоделанный! Или общество чего хочет добавить?
— Смени пластинку, Артур, — не выдержал я.
— Слышь, Боря, я говорил, бунт на корабле, интеллигенция путает карты. Когда их просят, они молчат, не хотят быть вместе с народом, а когда народ и без них обойдется, тут они вылезают — и нам дайте! Чего тебе дать, писатель, давить или вешать?
— Я тебя предупреждал, Артур, ты один, не выйдет.
— А Боря? Неужто с желторотыми? Откажется от борьбы за законность, за справедливость, пойдет с интеллигенцией, с недоделанным? Тебе слово, Боря!
И опять Боря не ответил. И глаз не открыл.
— Что бывает на корабле, когда капитан выходит из строя?.. Беру на себя! Командую флотом! Недоделанный! Снимай штаны, предъяви, что будем давить…
Гриша вылез к дубку. Бледный, налитые кровью глаза, на толстых
— Дождались! — Артур спустил ноги и приподнялся.— Понял неотвратимость наказания?
Гриша метнулся к двери, схватил «восьмерку» — бачок для стирки, и завизжал:
— Убью, убью, убью|..
— Андрюха!..— крикнул я и бросился к Грише.
Оторвать его от бачка мы не смогли, вцепился, вмертвую. Так, с бачком и уложили. Андрюха сел ему на ноги.
Артур сидел на шконке и смеялся.
— Общество включилось. Раскачались. Сейчас совместно приступим к казни. Начинай, писатель…
— Уходи, Артур,— сказал я, тебе тут не жить.
— Это как понять? — Артур явно развлекался.
— Нас четверо, а ты один.
— Двойка тебе по арифметике, писатель. Одно делю писать, другое — считать… Недоделанный — покойник. Андрюха на крючке, он в чужие дела не лезет. А капитан отсутствует по уважительной причине, кум его обидел. Обманул. Да и где он, наш капитан?.. Капитан, улыбнитесь!.. А с тобой мы поговорим. Или ты четверых против меня стоишь?
— Хватит выступать, Артур,— сказал Менакер,— надоело.
— О! Це дюже гарно — жиды заговорили. Пора я нам переходить от слов к…
Я и головы не успел поднять, Менакер перемахнул дубок, рванул Артура за руку, крутанул и бросил на пол. Руку он не отпускал.
— Пусти, падло! — заревел Артур.
— Еще хочешь? — спросил Менакер.
— Пусти руку!!! — орал Артур.
Менакер отпустил его, подошел к умывальнику, тщательно вымыл руки и подчеркнуто долго вытирался полотенцем. Опавшие, как мне показалось при встрече, мышцы на руках, ходили под кожей буграми.
Артур молча собирал сумку.
Распахнулась дверь: корпусной, два вертухая.
— Что происходит?
— Забирай, начальник, — сказал Артур, он уже завязал сумку.— Задавлю, хуже будет.
— Почему бачок не на месте?
— Стирка, — сказал Менакер,— белье собираем.
— А этот что лежит? — корпусной кивнул на Борю.
— Больной, — сказал я— пришел с вызова, плохо ему.
Корпусной подошел к Боре, сбросил одеяло.
— Что такое?
Боря открыл глаза. Может, он, правда, ничего не слышал?
— Заснул… сказал Боря, лицо черное, неживое.
— Что тут было? — корпусной обвел нас глазами.
Никто ему не ответил.
— Кучеряво живете. В такой камере — пятеро! Завтра все пойдете на общак, там освежат. — Меня хоть в карцер, — сказал Артур.— Забери отсюда, начальник, хуже будет, за себя не ручаюсь!
— Значит, ничего не было, все довольны, а этот просится в карцер? — опять спросил корпусной.
Артур шагнул к двери. Так и шлепает босиком.
— Где ботинки? — спросил корпусной.