У любви не всегда красивое лицо
Шрифт:
– Нет, Кристин, ты должна будешь сказать ему сегодня вечером, - голос Надира звучал настойчиво и сурово, - сегодня ты отправишься к нему в больницу, чтобы проведать его, а заодно и расскажешь. А не скажешь ты - это придется сделать мне.
О, нет, Эрик не должен был узнавать о сыне от посторонних людей! Я сама ему скажу! И скажу прямо сейчас, ведь вряд ли вечером я смогу говорить с ним спокойнее. Решительно кивнув, я встала и взяла с вешалки плащ.
– Ты куда? – недоуменно спросил меня Надир.
– В больницу, - сказала я и поймала его немного удивленный, но в то же время одобряющий взгляд, - надо поговорить с Эриком!
POV Эрик.
– Хватит
– простонал я, когда медсестра пришла делать очередную перевязку.
– Хватит! Вы приходите сюда каждые несколько часов и делаете мне только хуже…
– Мсье, я делаю только то, что мне говорит делать врач, - упрямо сказала медсестра, и мне пришлось подчиниться.
Я теперь редко снимал маску, потому что здесь был целый проходной двор. Чуть ли не каждые полчаса сюда заходили врачи, поили меня таблетками, перевязывали шрамы на запястье и справлялись о моем самочувствии. Меня это уже начало раздражать.
Как только закрылась дверь за медсестрой, я откинулся на подушку, мечтая о том, чтобы хоть немного отдохнуть. Но вдруг снова послышались шаги. Я чуть было не застонал. Эх, взять бы свою пенджабскую удавку… Но это только мечты.
Я открыл глаза, но почти сразу же закрыл, ведь к моей постели приближалась Кристин. Я видел ее первый раз за последние несколько дней. Зачем она пришла? Я не хотел, чтобы она сидела у моей постели и пыталась развлекать меня. Я вообще не хотел ее видеть.
Лежа в больнице, я старался не думать о том, что сделал, и о той, которая меня на это толкнула. Как ни странно, это поучалось довольно неплохо, хотя иногда все же перед глазами вставал образ Кристины и мальчика, и тогда я волей-неволей все вспоминал. Но сегодня я не подумал об этом ни разу, и когда уже хотел немного поспать – снова заявляется она. И зачем? Чтобы опять меня мучить?
– Привет, Эрик, - несмело промолвила она.
– Иди домой, Кристин, - сразу отрезал я, повернувшись на другой бок, спиной к ней, - уже темнеет, ты должна быть со своим ребенком.
– Я… Я тебе кое-что принесла, - ее голос звучал неуверенно и робко, - мы с Алишей сегодня занимались выпечкой, и… я принесла немного. Думаю, ты голоден. Я-то не понаслышке знаю, как кормят в больнице, - немного веселее добавила она, видно, желая меня рассмешить.
Я повернулся и увидел на ее коленях небольшую плетеную корзинку, накрытую кружевной тканью. Приподняв ее за край, я увидел шоколадное печенье. Мое любимое. Мне сразу захотелось есть, но я не мог просто так сейчас сесть и умять всё. Поэтому я снова отвернулся от нее и сказал:
– Я не голоден, - во мне говорила гордость и обида.
– Я оставлю его на тумбочке, - ответила мне Кристин, - как проголодаешься – возьмешь, - я услышал шелест ее платья и тихий стук, когда она поставила корзинку на небольшой столик. Затем она снова села на стул возле моей кровати. Она сидела молча, но я ощущал, как витает в воздухе какая-то недоговоренность. Что ей нужно?
– Я знаю, что ты пришла сюда не для того, чтобы просто передать мне печенье. Ты пришла не просто так. Что ты хочешь?
Она с минуту молчала, а я больше не мог вынести этой тишины, поэтому перевернулся на другой бок, чтобы видеть ее лицо. Она опустила глаза и начала теребить пояс от плаща, собираясь с мыслями.
– Эрик, я … я не должна была на тебя кричать.
– Но накричала же, так какой смысл сейчас говорить о прошлом?
– я оскалился. – Густав - сын Рауля, а я повел себя как дурак, хотя могу поклясться, что видел в мальчишке себя. Но это уже не имеет никакого значения.
– Эрик, прошу, перестань
– О чем ты говоришь?
– я приподнялся на локтях, всматриваясь в бледное лицо девушки.
– Когда Рауль тем утром забрал меня, он не знал, что… Что между нами было, - я нервно сглотнул, и от напоминания о той ночи меня бросило в дрожь. Ее нежные объятия, ее поцелуи, неземная страсть, охватившая нас обоих…
«Так, Эрик, - вдруг сказал внутренний голос, - не отвлекайся и слушай!».
– Рауль говорил мне много лестных слов, много обещал, говорил, как безумно любит, - она замолчала, бездумно глядя в пол, и я понял, что все эти воспоминания сейчас стоят перед ее глазами, - мне не оставалось ничего другого, как выйти за него замуж, ведь я думала, что ты бросил меня.
При этих словах я шумно выдохнул, а она бросила на меня короткий взгляд, но потом снова опустила глаза вниз. Я почему-то чувствовал, что ей стыдно об этом говорить.
– Когда я узнала, что у меня будет ребенок, я была счастлива. Так счастлива!.. Впервые за все то время, как я вернулась с Раулем. Но вдруг меня посетила одна догадка, я села и просчитала все до мельчайших подробностей и поняла, что Рауль не вписывается в эти рамки.
Я мало-помалу начинал понимать, о чем она говорила, но по-прежнему молчал, старясь не спугнуть это ощущение приближающегося счастья. Кристин же говорила дальше.
– Наша брачная ночь произошла спустя два месяца после того, как он вытащил меня из леса, а когда еще через месяц я поняла, что жду ребенка – то осознала, что ему гораздо больше, чем месяц… - она на минуту замолчала, а потом продолжила: - Рауль не попадал в эти числа, а когда я родила - он говорил о преждевременных родах, хотя все было как раз в срок, - Кристин прикусила губу и смело посмотрела мне в глаза. – Эрик, Густав - твой сын.
После ее слов время как будто остановилось. Густав… Он был моим сыном. Мой сын - как это странно звучало. И мне стало так хорошо, так легко, что я чуть не рассмеялся, хотя сразу же одернул себя, ведь Кристин довольно обеспокоено следила за моим лицом. Наверное, опасалась, что я сойду с ума от этой новости… И не зря, впрочем. Думаю, что на моем месте многие бы сошли с ума. Но все еще был сильный.
И вдруг меня охватила злость, даже ярость. Я чуть не умер из-за ее лжи… Кристин солгала мне! Я сразу понял, что Густав мой ребенок, как только посмотрел в его глаза. Его манера речи, голос, походка: точно так же вел себя я, но только он был красив, безумно красив…
– Эрик, не сердись, пожалуйста… – вдруг проговорила очень извиняющимся тоном.
– Ты соврала мне, Кристин. Я пришел к тебе тогда, чтобы узнать правду, а ты соврала. Ты растоптала мне сердце, как я могу доверять тебе? Как могу не злиться на тебя? Я потерял четыре года… Четыре! Я пропустил его первые шаги, первые слова… Я упустил самые важные моменты жизни единственного сына, как я могу не злиться на тебя? Но после всего этого ты еще и солгала мне, когда я пришел за правдой. Что будет после того, как я поправлюсь? Ты убежишь к Раулю? Ты будешь с ним? Всегда, когда на меня сваливается счастье - оно ускользает сквозь пальцы, вот и сейчас я не знаю, в какой момент потеряю вас… Так что, когда ты намерена бежать к виконту? К человеку, который вырастил МОЕГО сына, а, Кристин? – временами я почти срывался на крик, и видел, как медленно бледнело лицо Кристин.