У любви не всегда красивое лицо
Шрифт:
– Ты сердишься на меня сейчас, верно? – она отвела глаза, а через минуту промолвила:
– Как ты мог подумать, что я не буду сердиться? О, Эрик…
Я снова опустил голову. Дурак ты, Эрик, просто дурак. Зачем ты вообще начал этот разговор? Знал же, что ничего из этого не получится. Не было той привычной боли, что всегда сопровождала мою душу, нет. Было просто разочарование. Мне казалось, что этот мальчик всё, что у меня есть, но теперь я знал правду. Он не мой сын и никогда им не был.
– Эрик, скажи что-нибудь, - голос Кристин прорвался сквозь
– Я просто думал, что есть какая-то надежда… – проговорил я, уставившись в пол.
– Что я не один, что у меня есть кто-то родной и близкий. И Густав стал мне очень родным, ведь он так похож на меня. Но я ошибся. Прости, мне очень стыдно…
– Эрик… – до меня донесся тихий шепот Кристин и ее глубокий выдох.
– Мама!
– прежде чем я успел ответить, дверь приоткрылась, и вошел Густав, держа в руках бутылку с водой. Мальчик остановился у постели матери, улыбнулся ей, а потом нахмурился: - Мама, а почему ты такая грустная?
– Я вовсе не грустная, малыш, - сказала Кристин, но даже ее голос звучал очень печально, а лицо как-то осунулось. Она посмотрела на меня, словно ища поддержки, но я не сказал ни слова. Мне не хотелось даже смотреть на этого ребенка. Почему? Не знаю… Просто не хотелось и все.
– Мы уходим, - сказал я и резко встал с кровати, - у меня много дел перед работой.
– Эрик, - Кристин попыталась остановить меня, но я не хотел больше здесь оставаться. Я хотел уйти, остаться один. Но этот мальчишка – он обуза!
– Попрощайся с матерью, Густав.
– Но… Но мы только пришли, - несмело возразил тот.
– Я сказал - попрощайся!
– почти прорычал я. Кристин немного испуганно взглянула на меня, а мальчик прижался к матери, словно ища защиты.
– Мы навестим тебя позже, - сухо сказал я и покинул палату Кристин. Спустя пару минут мы уже шли к дому Надира. Мне было ужасно стыдно за свои слова, за ту надежду, которую я лелеял в своем израненном сердце. И вдруг вместо боли и разочарования пришла злость. Рауль! Чертов Рауль! Даже тут ты победил меня, забрал мечту о ребенке…
POV Кристин.
Когда двери палаты захлопнулись за сыном и Эриком, я закрыла лицо руками. Эрик узнал, он догадался, а я… я не сказала ему правду. Я даже не поняла, что именно говорю ему, я только видела его помрачневшее лицо и угасшую надежду в глазах…
Но почему я не сказала? Почему? Всё так быстро произошло, я испугалась! Да, просто испугалась и не могла сказать ни слова. Но я не думала, что Густав стал ему так дорог, не думала, что он так сильно обидится и расстроится…
Не думала! Ну, когда же я начну думать, а? Когда перестану причинять боль единственному человеку на свете, который любит меня даже больше собственной жизни! Точнее, когда-то любил…
Когда я увидела помрачневшее и расстроенное лицо Эрика, все во мне перевернулось, и я хотела сказать ему правду. Хотела обрадовать его, но он…он уже не слушал.
А, может, я и правильно сделала, что не сказала. Я не знала, любит ли меня еще Эрик, а если бы он узнал, что Густав - его сын,
Но, тем не менее, я обидела Эрика. Он ведь замечательный, он очень хороший человек, и я рада, что Густав сейчас вместе с ним. Бедный мой Густав: родная мать в больнице, приемному отцу дороже бутылка коньяка, чем мой ребенок, а настоящий отец только что вылетел из моей палаты, потому что я ему солгала…
Я тихо застонала. Эрик… Бедный Эрик. Он должен знать, должен! Ведь он заслуживает этого счастья намного больше, чем кто-либо. Я расскажу ему, обещаю!
========== Глава 38. ==========
Глава 38.
POV Эрик.
– … Почему мы так быстро ушли, мистер Эрик? – Густав, которые еле поспевал за мной, непонимающе сдвинул брови и немного жалобно посмотрел на меня, однако я не ответил и продолжал быстро идти к дому Надира. Я сбегал. Да, просто сбегал. Сбегал от едких слов Кристины, от той боли, которую я испытал… сбегал от самого себя, хотя знал, что это мне вряд ли удастся.
Вдруг я испытал к себе почти отвращение: в кого же я теперь превратился? Раньше я бы не стал убегать от неприятностей, раньше я бы смело встал перед ними, а теперь… Что я делаю теперь? Превратился в обычного глупого человека и слепо покоряюсь судьбе вместо того, чтобы взять ее за горло и потребовать своего!
Да, пусть внутри меня съедает жгучая обида и желание мести, так почему же я не могу поддаться им, как в былые времена? Почему не могу отыскать Рауля и отомстить ему, почему не могу снова, как раньше, очаровать Кристин и наконец-то получить все то, о чем мечтал уже так давно?!
Ответ пришел почти сразу: я стал слабым и духом, и телом. Во мне что-то сломалось, что-то такое важное, такое близкое, с которым я не расставался уже очень давно… Что же это?.. Я не знал. Я мог только догадываться. Но вдруг меня пронзила обидная мысль: неужели я просто сдамся? Я – великий Призрак оперы – просто опущу руки и сдамся? Нет, не сдамся! Или…
Я опять вспомнил выражение лица Кристин, ее горькие слова и обиду, которая поразила меня до глубины души, погасив тот маленький огонек надежды, который еще пылал в моей душе. И снова вся боль навалилась на меня, а плечи опустились. Нет, я уже не Призрак оперы, при упоминании имени которого все дрожали от страха. Теперь я просто жалкий человек, которому злая судьба ставит все новые и новые преграды на пути.
– Мистер Эрик? – снова жалобно протянул Густав. Я машинально повернул к нему голову и увидел, что его личико немного перекосилось от боли. Только тогда я осознал, что слишком сильно сжимаю его руку, и выпустил ее со вздохом.
Мальчик недоуменно потер запястье, но все же пошел за мной.
Мы уже почти приблизились к дому Надира. Когда же мы, наконец, с ним поравнялись, я подошел к двери и постучал в нее. Никто не открыл сразу, но мне показалось, что прошло уже очень много времени, хотя на самом деле минуло где-то минуты две, и я снова принялся громко стучать кулаком в дверь.