У любви не всегда красивое лицо
Шрифт:
– Надир?
– простонала я.
– Где Эрик?
– Эрик?
– лицо перса потемнело, а я еще сильнее удостоверилась в том, что точно что-то случилось.
– Почему ты про него спрашиваешь? Ты о нем не особо беспокоилась…
– О чем ты?
– я непонимающе посмотрела на перса, а он ответил мне тяжелым взглядом, от которого мне почему-то стало очень плохо на душе. – Я всегда беспокоилась, и буду беспокоиться об Эрике. А еще у него мой сын. Где он?
Надир склонил голову и запустил пальцы в черные, как смоль, волосы. Я заметила у него под глазами
– Эрик, - начал он, а мое сердце замерло, - мертв, Кристин.
Сердце вмиг остановилось, меня бросило в дрожь. Непонимающим взглядом я впилась в лицо перса. Что он сказал? Мертв? Я правильно расслышала? Как мертв?! Из глаз хлынули слезы, я в ужасе прикрыла рот рукой. Рауль, до него добрался Рауль?! Нет, Эрик не мог умереть, он должен был жить, хотя бы ради меня… О, Кристин, нельзя быть такой эгоисткой!.. Эрик просто должен был жить!
– Ну, - перс нахмурился, - ты ничего не хочешь мне сказать? Он мертв, Кристин. Ты разбила ему сердце, и он убил себя.
– ЧТО?!
– я слышала свой голос как будто со стороны, меня всю трясло, - но я ничего такого не сделала…
– О, нет, очень даже сделала!
– прорычал перс.
– Ты солгала ему и этим разбила ему сердце! Он собрался с силами, начал тот разговор, а ты растоптала его надежды своей ложью!
– О чем ты говоришь?
– я села и спрятала лицо в ладонях, а потом обхватила себя руками, потому что меня била дрожь, и я никак не могла с ней совладать. Эрик мертв, перс не шутил. И это все из-за меня! Из-за меня! Слова Надира снова и снова эхом звучали в моей голове. Эрик мертв… Мертв… Ты убила его, Кристин… Ты. Убила. Его. Свою единственную любовь.
Слезы катились у меня из глаз, я уже вовсю рыдала, мне было невыносимо больно. Я больше никогда не увижу своего Ангела Музыки, он больше никогда не обнимет меня, никогда не поцелует, никогда больше не будет играть мне… никогда. Нет, нет, он не может быть мертв, просто не может! Эрик выкарабкивался еще и не из таких ситуаций, а тут: «Он убил себя…». Он убил себя! Из-за меня!
– Эрик пришел ко мне после того, как навестил тебя, - продолжал холодным голосом говорить перс. Как он может так спокойно себя вести?! Ведь его лучший друг… лучший друг… мертв.
– Он передал мне Густава, а потом признался, что верил в то, что мальчик - его сын, его плоть и кровь. Даже я в это верил, Кристин. Я понял это, когда впервые посмотрел в глаза мальчика. Они - просто копия глаз Эрика. Я был уверен, что он был его сыном.
Надир прервался и посмотрел на меня, но я почти ничего не видела и не слышала. Только его обвиняющий тон и его жестокие слова…
– Но, тем не менее, вчера Эрик сказал, что ты отрицаешь то, что он думал, что ты разбила все его надежды, - продолжил Надир, а я сжала кулаки, даже не замечая, как ногти вонзились в ладони.
– Ты кричала на него из-за того, что он мог только подумать об этом. Я думаю, что под тяжестью всего этого он сломался, и, придя домой вчера вечером, перерезал себе вены. Я пытался его спасти, Кристин, пытался, но было уже
Я закусила кулак, чтобы не закричать. Слезы катились по щекам. Нет… Этого не могло быть. Я не могла так ранить Эрика той ложью… Я просто не была готова признаться! Не готова! Но из глубины моей души вдруг прошипел голос:
«Не оправдывай себя, Кристин, ты убила его, и понимаешь это! Ты убила его. Его не смогла убить даже толпа разъяренных цыган, его убила любимая женщина. Подумай над этим, Кристин! Подумай, сколько боли и зла ты ему причинила».
– Но я не хотела!
– зарыдала я. – Я хотела признаться ему, хотела сказать правду. Ах, если бы только повернуть время вспять…
– Знаешь, Кристин, я никогда не понимал, за что Эрик так тебя любил, - продолжал перс, наверное, не замечая, как я сжималась от его слов.
– Ты жестоко с ним обращалась, бросалась страшными словами и не могла смириться с его лицом. Я думаю, что Эрик был в отчаянии и чувствовал себя одиноким и ненужным. Он хотел, чтобы ты его любила так же сильно, как и он тебя. Эрик очень умен, Кристин, он бы не стал думать, что Густав его сын, если бы не просчитал все до мельчайших подробностей. Он так надеялся и верил, а ты все это растерзала парой фраз… А сейчас, когда его с нами уже нет, я думаю, что заслуживаю знать правду. Скажи!
– Надир… – как, как он может теперь думать о том, чтобы что-то говорить?! Ведь этим не вернешь, этим не вернешь моего Ангела музыки…
– Нет, Кристин, я должен знать! – потребовал Надир.
– Правда ли то, что Густав - плоть и кровь Эрика? И не ври мне, я тоже не из глупцов.
Я вздохнула, прежде чем ответить. Сейчас уже не было смысла лгать, Рауль ушел, а Эрик… Эрик мертв. Как больно это звучало, как страшно… Может, это все только дурацкий сон, и я скоро проснусь?..
– Я не хотела лгать Эрику, - прошептала я, - просто не была готова признаться, что Густав - его сын…
– Я знал! Знал! – вскрикнул Надир и почему-то радостно засмеялся. Я ощутила злость: почему он смеется, почему не плачет? Как он может смеяться теперь?!
– Знал, что Густав - сын Эрика! Эти глаза, этот невероятный зеленый цвет принадлежал только Эрику. И мальчик, его походка и манера речи, и его способности к музыке - это все Эрик… Это все от него! А ты… - он горестно посмотрел на меня, и я, не будучи в состоянии выдержать его взгляда, опустила голову вниз, - ты разбила ему сердце, Кристин…
– Я знаю, я не хотела… – я изо всех сил сдерживалась, чтобы не зарыдать. Мне нужно быть сильной, я не могу поддаваться отчаянию, ведь мне нужно вырастить Густава, сына Эрика… Эрика! Эрика, которого я убила!
– Надир, мне так плохо… Я бы все отдала, чтобы повернуть время вспять и сделать все правильно, не быть такой дурой…
Перс вдруг бросил на меня какой-то одобряющий взгляд, а затем схватил за руку и потащил в коридор. Я попыталась вырваться, но он был очень сильным. Я упиралась как могла, но мои ноги только скользили по полу. Наконец мы остановились у запертой двери. Я бросила на Надира изумленный взгляд.