У нас всё хорошо
Шрифт:
– Не переводи продукт, – пророкотал откуда-то из-за кустов низкий сипловатый голос.
Олег повернул голову и узрел нечёткий силуэт.
– Не хочешь пить – не пей! – приближаясь к Олегу, сердито рявкнул силуэт. Он наклонился, взял бутылку и жадно припал к горлышку.
Когда же оторвался от него, смягчившись, доверительно сказал:
– Вот как надо пить.
Олег никак не отреагировал.
– Ты ж не против? – поинтересовался силуэт с опозданием.
Опять молчание.
– Проблемы?
В ответ Олег только махнул рукой. Мол, да ну
– Ясно. Баба, – кивнул понимающе силуэт и ещё пригубил. – Обманула? Бросила? Изменила?
На каждый из этих вопросов полагалось ответить «да», и вконец опечаленного этим фактом Олега прорвало вдруг, как огромную плотину. Захлебываясь от слёз и переполнявших его эмоций, он начал сбивчиво повествовать про свою незадавшуюся любовь, про познанное им женское коварство и про то, что его никто не любит. Вокруг одни враги, а родители – самые первые. Последние различимые слова его были: «Выхода нет». После чего Олег расплакался, как ребёнок.
– Выход всегда есть, – изрёк силуэт.
Когда всхлипывания чуть поутихли, повторил ещё раз:
– Выход всегда есть.
Олег повернул к нему голову.
– Это только слова, – выдохнул он устало.
– А всё – только слова…
Силуэт протянул ту самую бутылку, из которой так бесцеремонно одалживался:
– На, полечись.
Олег сделал глоток и действительно немного успокоился.
– И где же этот выход? – поинтересовался он после долгой паузы.
– Там, где вход.
– То есть? – не понял Олег.
– Вернись туда, откуда начал, и всё поймёшь.
Олег снова озадачился, но повторять вопрос почему-то не стал, а вместо этого стал присматриваться к силуэту, пытаясь понять, кто он: человек или привидение… А, может, бомж какой. Единственный имевшийся поблизости тусклый фонарь светил собутыльнику Олега в спину, оставляя в темноте его лицо. Но по другим различимым деталям – спортивному телосложению, короткой стрижке, джинсам и футболке – можно было заключить, что это не бомж: те, по наблюдениям Олега, носили обычно на себе весь свой небогатый гардероб. Лета собутыльника определению не поддавались, но голос – низкий и с хрипотцой – указывал на немолодой уже возраст, а замашки, лихие и грубоватые, выдавали человека, у которого должны быть проблемы с законом. «Я сегодня – прямо Шерлок Холмс», – подумал, ухмыльнувшись, Олег и тут же решил, что все его наблюдения и выводы могут оказаться неверными. Выяснять же, что к чему, он не стал, вместо этого решил уточнить другое:
– Что значит: вернись, откуда начал?
– Ну, если вляпался, то надо понять, как ты возле этой лужи оказался и почему не обошёл её.
– А как это понять?
– Не знаю. Думай.
Олег бросил на своего собеседника недоумённый взор. Тот молчал.
– А с родителями как же? Их тоже надо было обойти? Мама, роди меня обратно, да? – с вызовом бросил Олег.
– Христианство исповедуешь?
– При чём тут христианство? – Олег опять удивился. Он сейчас, кажется, впервые понял, что значит выражение «говорить на разных языках».
Силуэт помолчал,
– А вообще, не парься… Тебе сколько лет?
– Двадцать один.
– Когда будет сорок, поймёшь, что нет смысла париться: всё пустое…
Продолжать общение ему, похоже, не хотелось. Он резко встал и, ничего не говоря, зашагал в сторону аллеи. Потом вернулся и взял недопитую бутылку.
– С тебя хватит, – бросил он напоследок и растворился в темноте.
Олег проводил его осоловелым взглядом и тут же выбросил этого странного субъекта из головы. Размышлять над его невразумительными и где-то даже обидными пассажами не было ни сил, ни желания. Хотелось только одно – спать, и он поспешил домой.
Наутро, проснувшись и придя в себя, припомнил свои давешние похождения и снова озадачился поиском выхода. Долго так лежал и рассуждал, с трудом переворачивая затёкшее тело. И тут его осенило. Он просто съедет из родительского дома. И будет сам себе хозяин. А всё, что тяготит его здесь, будет забыто. Но для этого ему надо найти работу. Он справится, сможет. Он победит.
Раунд третий. В поисках правды
Найти работу ещё не получившему диплом студенту оказалось не так просто. Более того, у всех соискателей, кроме диплома, требовался к тому же опыт работы.
– Студентов берут только на неквалифицированную работу, – сообщил Олегу однокурсник, промышлявший время от времени в поисках заработка.
Но таскать тележки с грузами, раздавать листовки или прислуживать официантом в какой-то забегаловке Олег не соглашался категорически. Ни денег, ни славы, ни нужной записи в трудовой – так, ерунда. Поэтому старательно забрасывал свои резюме куда можно и нельзя, не гнушался звонить, интересоваться, рекомендовать себя с самой лучшей стороны, но всё было мимо.
Олег уже начал отчаиваться, опустил руки, и в этот момент подходящая работа нашла его сама. Столь заманчивое предложение сделал двоюродный дядя, который случайно узнал про Олеговы поиски. У дяди была небольшая фирма, и он как раз нуждался в таком вот сотруднике: чтоб свой был, честный, порядочный, и с головой опять же на плечах. Но Олег вдруг заартачился: не хотел устраиваться по блату.
– Не по блату, а по протекции, – поправляла его Василиса Аркадьевна, блеснув неожиданными познаниями в столь тонких вещах.
Олег не соглашался с ней. Да, в протекции действительно нет ничего зазорного: подумаешь, замолвили за кого-то словечко. Это не смертельно. Но в его случае имел место чистой воды блат: когда берут к себе кума, свата или брата непонятно за какие заслуги. Олегу казалось, что так получают работу только не способные ни на что дебилы. И ещё мажоры – у этих, по его мнению, с умом тоже были нелады. И если дебилов Олег пусть с трудом, но всё же выносил, то золотая молодёжь приводила его в бешенство: к её сытой, упакованной и беспроблемной жизни он испытывал какую-то прямо классовую неприязнь.