У подножия Саян
Шрифт:
— Таких мы наказывать будем, браконьеров. Вы здесь давно, Ович?
— Да нет, месяц всего.
Войдя в юрту, Кызыл-оол стоял некоторое время не двигаясь, подпирая головой стропила. Когда глаза стали привыкать после солнечного света, он увидел Анай-кыс, подошел, поздоровался с ней, задержав взгляд.
— Это моя жена, Анай-кыс Ховалыговна, — знакомил их Лапчар, взяв на руки сына. — А это Тюлюш Тадар-оолович Кызыл-оол, сотрудник газеты «Шын».
— Оо, я часто читаю ваши материалы. Помнишь, Лап,
— Да, интересные вопросы поднимаете, — поддержал жену Лапчар.
— Я смолоду как-то начал с фельетона, так и пошло, — говорил Кызыл-оол, сидя за только что сваренным Анай-кыс крепким душистым чаем.
Потом говорили о работе чабана, о международном положении, о новостройках и планах Тувы — обо всем, что касалось их края. Лапчар с нетерпением ждал, когда же речь зайдет о его письме, но тарга все не касался этой темы.
«Может, он вообще не знает о нем, а приехал совсем по другим делам?» — подумал Лапчар, собираясь к овцам. Кызыл-оол тоже поднялся, захотел пойти с ним. Лапчар предложил ему надеть валенки, но он отказался.
— Я ваши места хорошо знаю, тоже пас овец неподалеку, — сказал Тюлюш Тадар-оолович, — Каргыраа Борулуг-Шавыга, Орту-Шавыга...
В это время Анай-кыс достала валенки:
— Наденьте, Тюлюш Тадар-оолович.
— Спасибо, Овна, — сказал он и начал снимать ботинки.
Лапчар заметил, что тарга все время обращается к ним «Ович» и «Овна» и решил, что ему так действительно лучше обращаться, чтоб не споткнуться при заикании, выговаривая полностью их имена.
— Это и есть те овцы, Ович, которые остались от нападения волков?
— Да, Тюлюш Тадар-оолович, потом добавили еще, и сейчас здесь 450 овцематок.
— А волки есть?
— Пока не видно, но мы все время начеку.
— Верно, Ович. Волки — опытные бродяги. Могут в один миг появиться, неизвестно откуда.
Пока Лапчар обходил отару, Тюлюш Тадар-оолович сфотографировал его. Потом один поднялся на гору и вернулся через несколько минут.
— Вы ходок отличный, Тюлюш Тадар-оолович, — заметил Лапчар.
— Люблю смотреть на эти просторы, хороши они зимой и летом. Как бы хорошо было здесь, в верховьях Агылыга, выращивать хлеб.
— Да, просторы что надо, хлеб здесь будет отличный. И животноводству это помогло бы. Это земли колхоза «Чодураа». Вот бы объединиться с ними и освоить эти земли.
— Интересно, что думают в Агылыге?
— По пути к нам вы видели могилу?
— Видел, Ович, подъезжал даже. Рядом плуг лежит.
— Так вот, один парень из Агылыга хотел вспахать там землю... Убили его. Это и есть его могила...
— Смельчак, видно, раз в такую целину плуг запустил. На лошадях ведь! Теперь колхоз сильнее лошадей?
— Раньше при МТС эти земли считались отдаленными. А теперь вся техника в руках колхоза — ему и решать.
Вечером
— Я приехал по заданию редакции разобраться с вашим письмом. Прошу теперь обо всем рассказать подробнее.
Долго в ту ночь не гас свет в юрте молодого чабана. Корреспондент уточнял, переспрашивал, записывал. А на следующее утро в птичий рассвет поднялся и уехал.
— Что так рано? — спросил Лапчар. — Отдохнули бы.
— Ничего, Ович. Я бродяга по призванию, — улыбнулся Кызыл-оол. — Во многих местах еще надо побывать.
— Вы сейчас к нам в колхоз?
— Нет, сначала в Агылыг. Ну, всего хорошего! В успехах ваших не сомневаюсь, Ович. — Они обменялись крепкими рукопожатиями.
— Всего хорошего, Овна. Чтоб на будущий год колхоз поставил вам новый дом, — пожелал он, прощаясь с Анай-кыс.
— Дом будет, мы не сомневаемся. Есть еще одна мысль — создать здесь чабанский центр.
— Правильно, Ович, а я приеду и напишу о вас очерк.
Неделю спустя после отъезда корреспондента Лапчар, как всегда, просматривая вечером газеты, наткнулся на заголовок «Гнездовье родственников». Далее в скобочках стояло: «Фельетон».
В первых же строках он увидел знакомые имена: Докур-оол, Дозур-оол, Токпак-оол, Достак-оол и другие. Лицо его загорелось. Он позвал Анай-кыс, и они уже читали вместе. В конце стояла подпись: Тюлюш Саян-оол. Лапчар удивился, к ним ведь приезжал Кызыл-оол, откуда же взялся Саян-оол.
— Наверное, это его псевдоним, — подсказала Анай-кыс.
Они прочитали фельетон еще раз, над некоторыми местами смеялись от души. Вот ведь какой Кызыл-оол! Не весельчак, не балагур, что так и сыплет шутками, остротами, даже заикается при разговоре, а пишет хлестко.
Еще через несколько дней снова увидели в газете знакомый заголовок в рубрике «По следам опубликованных писем». Парторг колхоза Илюшкин по поводу фельетона «Гнездовье родственников» сообщал в редакцию, что факты подтвердились. Председателю колхоза объявлен строгий выговор... Докур-оол обязан исправить недостатки...
Таково было скупое сообщение газеты. Там не было напечатано, что председатель не сразу признал и понял партийную критику.
Секретарь обкома, возвращаясь со строительства большого комбината в Хову-Оксы, заехал в Шивилиг. Он побывал на молочнотоварной и свиноводческих фермах и, кажется, остался доволен. Вечером в клубе собралось много народу. Он рассказал о задачах, стоящих перед тружениками Тувы, отвечал на вопросы. После встречи в клубе между секретарем обкома, председателем и парторгом состоялся разговор.