У смерти два лица
Шрифт:
— Спешите увидеть! — объявляет он неожиданно весело. — Мельница Арлинг!
Дорожка огибает кусты, и прямо перед нами вдруг открывается мельница.
— Придется вернуться как-нибудь днем, чтобы заглянуть внутрь, но на самом деле лучше увидеть ее ночью, потому что там водятся призраки.
— Призраки? — тонко взвизгиваю я.
— Ага. Ты не слышала местную легенду?
Я освещаю фонариком фасад мельницы. У нее каменное основание, но большая часть конструкции обшита такими же досками, которые использованы в Уиндермере и во многих старых зданиях Херрон-Миллс. В стенах прорезано несколько окон. В верхней части, разумеется,
— Сдается мне, ты собираешься об этом рассказать, — говорю я.
На лице Кейдена появляется озорная улыбка, и я мысленно даю себе пощечину. «Стоять, Анна! Он может по-прежнему любить другую. Может быть опасен. Почему бы тебе не перестать об этом думать?»
— В общем, мельница Арлинг была построена где-то в середине девятнадцатого века. Уверен, в «Гугле» можно найти точную дату. Но первые лет сто своего существования она находилась примерно в двадцати милях отсюда, в поместье Арлинг. В тысяча девятьсот пятидесятых или шестидесятых, после смерти последнего из Арлингов, живших на Лонг-Айленде, ее отреставрировали и перевезли в Херрон-Миллс.
— А при чем здесь привидения? Пока «страшная история» получается так себе.
— Терпение, юная Анна. Это всего лишь предыстория. А теперь я перехожу к призраку.
Скрестив руки на груди, я стараюсь казаться крутой. Судя по довольной физиономии Кейдена, мне это не удается.
— На той мельнице любила играть юная Доротея Арлинг, которую в семье звали просто Дот. Когда Дот было всего шесть лет, она оступилась на лестнице мельницы и упала с высоты, сломав себе шею. И теперь… — Кейден театрально поднимает свой телефон, направляя луч фонарика прямо на верхнее окно мельницы. — Прохожие рассказывают, что по ночам видят в окнах бледное лицо светловолосой маленькой девочки. Особенно в июле — в этом месяце умерла Дот.
— Хватит! — кричу я, а сама не могу оторвать глаз от застекленного окна.
— Ладно. Я не знаю, в каком месяце она умерла, но остальное — правда. Говорят, ее лицо замечают в окне уже много лет, — он снова опускает луч фонаря вниз.
— А ты ее видел? — спрашиваю я.
— Не… Я в такие вещи не верю.
— Наверное, поэтому ты и можешь смотреть так много ужастиков.
— Хмм… Никогда об этом не задумывался, но, возможно, ты и права, Анна Чиккони.
На Линден-лейн мы с Кейденом расходимся, помахав друг другу на прощание руками. Мельница Арлинг все еще не выходит из головы, пока я иду по дорожке к Кловелли-коттеджу, потом за угол дома в сторону бассейна. Ужасная история, даже если по большей части и вымысел. Перед глазами все время вырастает образ крошечной светловолосой девочки, которая катится по ступенькам навстречу своей смерти. Ее искалеченное тельце у подножия лестницы, призрачный отблеск лица в запыленном окне мельницы. Я сую руки поглубже в карманы.
Выйдя на настил у бассейна, я быстро шагаю вперед, чтобы поскорее войти в домик и закрыть за собой дверь. Но резко останавливаюсь, увидев широкий силуэт человека, вырисовывающийся черным на фоне света в спальне, который я, должно быть, забыла выключить.
— Анна…
Голос женский, но сразу мне его не узнать. Ветер колышет ее платье (или это ночной халат?), вздувая ткань и придавая очертаниям фигуры странную бесформенность. Призрачность. Прикусив губу, я пытаюсь выгнать из головы глупые истории Кейдена про призраков.
—
Она делает шаг в мою сторону, уходя со света. Я прищуриваюсь.
— Хорошо, что ты вернулась. Нам надо поговорить.
Она продолжает приближаться. Два шага, три. Я отступаю на шаг, нащупывая в кармане телефон.
Когда между нами остается чуть больше метра, я наконец могу разглядеть ее в темноте. Мередит Толбот, босая и в ночном халате, кажущемся слишком теплым и грубым для лета.
Должно быть, она видела меня с Кейденом в конюшне или в кинозале. Она знает, что я не выполнила ее требования держаться подальше от Уиндермера. Но когда она останавливается, подойдя ко мне пугающе близко, она начинает разговор не об Уиндермере.
— Тебя видели в городе с девчонкой Дженкинсов, — говорит она обвиняющим тоном.
Тебя видели. Как будто я нарушила какие-то социальные нормы, общаясь с Мартиной. Должно быть, кто-то заметил нас в кафе. У меня перехватывает дыхание. О чем я только думала, выбрав столик у самого окна? Любой мог заметить флэшку на столе между нами. Возможно, даже подслушать наш разговор. Я поджала губы и стала ждать, пока миссис Толбот раскроет карты.
— Я не знаю, что тебе известно и что ты думаешь о моем сыне, — продолжает она. — Мартина Дженкинс и так уже создала достаточно проблем своим подкастом, упомянув в нем Кейдена. Намекать на чью-то причастность, не имея ни малейших доказательств, крайне безответственно. Если эта девочка хочет стать журналистом, ей еще многому нужно научиться. И желательно — не изваляв при этом в грязи мою семью.
Я выдыхаю. Если бы она знала, что флэшка у меня, то уже сказала бы об этом. Похоже, я виновата просто за компанию из-за того, что миссис Толбот, и это вполне объяснимо, имеет зуб на Мартину.
Ее глаза превращаются в узкие шел очки — Мы уже достаточно пережили, — говорит она спустя миг, видя, что я по-прежнему молчу. — Не думай, что я не знаю, что ты замыслнла. Подружиться с Кейденом, втереться к нему в доверие. А потом побежать к этой девчонке Дженкинсов и разболтать ей все… что бы он тебе там ни рассказал.
Что бы он там тебе ни рассказал. Значит, миссис Толбот знает, что ее сыну есть что скрывать. Но она сама мне этого не расскажет, потому что не знает, как много мне известно. Я задерживаю дыхание.
Она может иметь в виду всего лишь помолвку Кейдена и Зоуи, но я в этом сомневаюсь. Если бы в Херрон-Миллс узнали, что они были помолвлены, конечно, поползли бы слухи, но это еще не конец света. А если бы все узнали об «Иде Б. Уэллс», о том, что Кейден влюбился в другую и искал способ порвать с Зоуи как раз перед ее исчезновением? Миссис Толбот гневно смотрит на меня, и за укоризной в ее глазах я замечаю еще кое-что. Страх.
Кейден говорил, как сильно его мать любила Зоуи. Как близки они были. Но как бы она ни любила невесту сына, совершенно ясно, что если она ради кого-то и готова пойти на все, то только ради Кейдена. Жаль, что я не могла сказать ей, что тоже не хочу огульно обвинять ее сына и именно поэтому решила поговорить с Мартиной, а не с полицией. По крайней мере, пока мы не узнаем больше.
— Мне нужно внутрь, — осторожно говорю я, не собираясь давать сегодня обещаний, которые не смогу сдержать. — Вам помочь вернуться в Уиндермер?