У смерти два лица
Шрифт:
Херрон-Миллс, Нью-Йорк
Мы расстилаем одеяло на белом песке, и Пейсли тут же бросается в воду.
— Она хорошо плавает, — заверила меня за завтраком Эмилия, прежде чем покинуть нас на весь день.
Ее загорелые руки изумительно смотрятся в шелковой блузке с треугольным вырезом, свежая влажная кожа просто светится. Интересно, она всегда так изысканно выглядит в восемь утра?
— За ней нужно приглядывать, но в воду лезть не обязательно.
И это хорошо, потому что я мгновенно поджарюсь на солнце, даже если с ног до головы намажусь солнцезащитным
Я делаю глубокий вдох, и легкие наполняются соленым воздухом, о котором я мечтала с тех пор, как в прошлом месяце мне предложили эту работу. Наконец-то! Вот он, мой легкий морской туман. Мои тонкие крики чаек. Голубая вода, облизывающая белый песок. Здесь людно, но вокруг все свои — ничего похожего на переполненные городские пляжи, где мы с Кейли когда-то слонялись долгими летними днями.
Под зонтом я снимаю резинку с волос и распускаю их, потом нахлобучиваю на голову не по размеру большую пляжную шляпу. Осторожность лишней не бывает. Когда Эмилия предложила взять с собой несколько журналов, я не стала отказываться, но теперь слишком нервничаю, боясь упустить Пейсли из вида. Вдруг она решит сбежать, когда я зачитаюсь статьей о моде этого летнего сезона для домохозяек? Вид спасателей через каждые несколько ярдов меня немного успокаивает, но я только первый день работаю няней. Рисковать нельзя.
Я не свожу глаз с Пейсли, но мысли постоянно уплывают в сторону. Жизнь Беллами кажется такой беззаботной. Том занимается в городе тем, что приносит ему миллионы, а тем временем Эмилия руководит своей студией графического дизайна прямо из домашнего кабинета. Они оба занимаются любимым делом, у них красивая дочка и красивый дом в нескольких минутах от пляжа. У меня ничего этого не было, когда я росла с мамой в Бей-Ридж. Она лаборант на почасовой оплате в медицинской лаборатории, но часов там мало, поэтому она еще прибирается в квартирах. От работы у нее болит спина, поэтому она часто принимает оксикодон, демерол, викодин… список таблеток можно продолжать до бесконечности. Раньше я радовалась, если она была слишком под кайфом, чтобы обращать внимание на жалобы из школы по поводу постоянных прогулов. На то, что полицейские снова привели меня домой пьяную. На то, что я прикарманила немного таблеток для себя, Кейли и Старр. Пока мне вроде как не требовалось ее внимание.
Но она хотя бы была рядом, кормила меня, заставила окончить школу. Надо отдать ей должное. Но, наверное, если бы у меня были такие деньги, как у Беллами, я бы переехала. В Херрон-Миллс красиво, но я бы уехала куда-нибудь подальше от Нью-Йорка, где никому не придется проводить четыре ночи в неделю в городской квартире, где могла бы жить целая семья.
В моих мечтах проплывают Нэшвилл, Сан-Диего, Сиэтл. Любой из городов, где мог бы жить мой отец, отчаливший в дальние края, едва я пошла в детский сад. Наверное, он тоже не хотел растить ребенка в городе. Или вообще не хотел ребенка.
Мой взгляд
— Зи?
Я вскидываю голову. В паре футов передо мной склонился парень, упершись ладонями в колени и пытаясь заглянуть под край зонтика. Он на год-два старше меня, худой, но мускулистый. На нем красные шорты с вышитой белым надписью «Херрон-Миллс, спасатель». Из-за него мне не видно Пейсли. Я откатываюсь на бок и сажусь. Получив возможность снова как следует видеть Пейсли, я сдвигаю солнечные очки к кончику носа и кошусь на него.
— Мы знакомы? — спрашиваю я.
Он тоже рыжий, коротко стриженный, весь нос в веснушках. Я совершенно уверена, что мы не знакомы.
— Ой…
Он чуть отступает назад, потом присаживается на корточки, прижав к груди веснушчатую руку. Спустя минуту он проводит ею по лицу и протяжно выдыхает:
— Господи… Прошу прощения. Я принял вас за другую, — вид у него такой, словно призрака увидел.
Я снова надеваю очки и собираю волосы в пучок, чтобы снова укротить их резинкой.
— Ничего страшного. Я — Анна. Этим летом я буду няней у Беллами.
— А… Конечно… — отвечает он. — Пейсли как раз играет с моей сестренкой. Меня зовут Кайл, — он протягивает мне руку, и приходится тянуться, чтобы пожать ее. — Добро пожаловать в Херрон-Миллс.
— Ты спасатель? — спрашиваю я, не зная, о чем еще спросить.
— Пока на каникулах. Я тут как раз бегал до холодильника, — он улыбается, потом указывает подбородком в сторону Пейсли и его семьи: — Идем к нам, я вас познакомлю.
Я вытаскиваю из сумки накидку-парео и накрываю плечи. Пейсли уже общается с семейством Кайла, расположившимся на шезлонгах в нескольких футах, и тут до меня доходит, что, наверное, мне стоило самой подойти и познакомиться с родителями ее подружки. Вдруг они оказались бы маньяками? Вдруг Эмилия спросила бы меня, кого Пейсли повстречала сегодня на пляже, а я даже не узнала бы имени ее подружки? В животе все сжалось от тошнотворной уверенности в том, что я получила эту работу по ошибке, что, несмотря на самые лучшие намерения, я понятия не имею, что нужно делать. Я, как всегда, облажаюсь. Новая, улучшенная обстановка — и старая добрая Анна.
Но не успеваю я стыдливо сжаться, как Кайл представляет меня:
— Знакомьтесь, это Анна…
— Чиккони, — добавляю я. — Няня Пейсли.
Я широко улыбаюсь и пожимаю руки Полсон-Госсам — они представились как Хилари и Элизабет. С Рэйчел, подружкой Пейсли, мы здороваемся, стукнувшись кулаками.
— Хочешь? — Пейсли протягивает мне пакетик сладких картофельных чипсов.
— Наверное, это чипсы Рэйчел? — спрашиваю я, потому что мне кажется, что так и должна поступить ответственная няня. — Разве не надо было сначала спросить разрешения?