У времени в плену. Колос мечты

Лесня Санда

— Наказал жупын Наний не искушать судьбу, не ехать ко двору.

— Скажи ему, чтоб зря не тревожился, потому как никакой вины за мною нет.

Опечаленный ответом, вернулся Илья в город.

— Не послушался он твоего совета, хозяин. Сказал, что поедет, ежели будет такое приказание.

— Горе мне! — запричитал заимодавец. — На смерть идет Штефаника! На смерть! Ни за что не пощадит его воевода! Что он такое натворил, несмышленыш?

— Ежели тебе жалко сердара, — сказал слуга, —

спаси его от смерти.

— Как же я могу спасти? — сокрушался ростовщик.

— Иди к воеводе и положи к его ногам мешок с деньгами.

— Мешок с деньгами? — перепуганно взвизгнул ростовщик, который предпочел бы быть битым кнутами на конюшне, нежели упустить из рук хотя бы один золотой. — Где мне взять столько денег?!

— Поищи хорошенько, хозяин. Ежели пропадет сердар, больше некому будет охранять и защищать тебя. А времена наступают смутные...

Ростовщик метался по комнате и клялся, что нет у него денег. Илья плюнул и ушел.

Через час господарю сообщили, что прибыл сердар Штефан. Воевода как раз разговаривал с постельничим Стамате Хадымбу, которого он посылал за помощью к свату своему Богдану Хмельницкому.

— Передай, что обступили меня враги и требуется немедля войско, дабы предотвратить погибель нашу. И о предательстве бояр расскажи, что вину тяжкую несут.

— Слушаюсь, твоя милость!

— Проедешь через Хотинскую крепость и передашь пыркэлабу приказ готовиться к осаде. А теперь, счастливо, постельничий! Не задерживайся в пути!

Постельничий облобызал руку воеводы и торопливо вышел. В двери он столкнулся с сердаром Штефаном и, пристально посмотрев на него, подумал:

— Глупец этот сердар! Сам пришел, как ягненок, чтоб его зарезали.

Воевода приказал позвать сердара. Штефан вошел нетвердым шагом.

— Ступай смело, сердар! — встретил его воевода. — Иль чувствуешь себя в чем-то виноватым?

— Ни в чем виноватым себя не чувствую, твоя милость! — поклонился он.

— Ежели так, то скажи-ка нам, какие козни строил логофет с врагами нашими?

— Понятия не имею про сии козни.

— Так ли это?

— Так, твоя милость!

— А бояре Чоголя говорят иначе.

— С этими господами я в заговоры не вступал и разговоров не вел. Всю жизнь служил верой и правдой твоей милости. И кто еще из слуг твоих испытал более расположение твое и щедрость, ежели не я? Из бедности меня вытащил и богатым сделал.

— Правду говоришь, сердар. Из праха поднял тебя и не следовало тебе забывать ту руку, что сделала это. Привести бояр!

Стража втолкнула в зал несчастных бояр, связанных, как разбойников.

— Вот! — указал на сердара воевода. — Слабая у сердара оказалась память. Говорит, что не знает ничего про козни логофета. Неужели

это так?

— Как же ему не знать, если и его честь поклялся на евангелии и обязался подчиняться только приказам логофета Штефана.

— Наверно, был я сильно пьян, — отчаянно защищался сердар. — Ничего об этом не знаю. Могу, твоя милость, поклясться!

В этот момент сообщили, что срочно желает говорить с воеводой капитан Сэмэкишэ.

— Пускай войдет!

Капитан, весь серый от пыли и с мокрым от пота лицом, вошел в престольный зал.

— Твоя милость, войско Кемени перевалило горы! Убит вэтав оруженосцев Якоми. Войско же воеводы Матея во главе со спафарием Диику направляется к Фокшанам.

Лицо воеводы стало бледным, как стена.

— Поблагодарим этих христопродавцев, — закричал он, — потому как они привели беду в страну! Продали меня и всю землю нашу! Немедля предать смерти! И не от сабли, не от пули им пропасть, — а от веревки, как разбойникам!

Казначей Йордаке Кантакузино, услыхав об этом приказании, тут же поспешил к воеводе.

— Не предавай смерти этих бояр, твоя милость! Не на них вина, а на хитром логофете, который по пьяному делу завлек их в свои дьявольские сети. Ручаюсь, что...

— Сделать, как я приказал! А твоя честь проследи, чтобы господарыня и сын наш со всем домом сразу же отправились в Каменицу!

— Позабочусь, твоя милость. Вскорости возы и кареты отправятся туда.

— Второму спафарию прикажи собрать сколько войска возможно и выстроить его.

— Слишком его мало. Не выстоим супротив тех, кто идет на нас. Времени же созвать людей по селам у нас нет. Диику вошел в Фокшаны, а Кемени уже в Романе.

Воевода нервно теребил ус. Он понимал, что приперли его к стенке враги, застав врасплох. Ничего иного не оставалось, как покинуть город и бежать к Стефану Потоцкому. Там он надеялся дождаться помощи гетмана.

— Погрузить все добро наше и отправить в Нямецкую крепость. Табуны перегнать в Капотештский лес и держать там под охраной и в тайне до тех пор, пока не вернусь! Все, что не поместится на возах, убрать в подземелье, а ходы замуровать! Подготовить наши рыдваны!

Через час, когда воевода вышел из дому и с оставшимися верными боярами направился к конюшням, столбы уже были вкопаны в землю и троим осужденным, связанным по рукам и ногам, накинули петли на шеи.

— Твоя милость, не лишай нас жизни! Мы будем служить тебе верой и правдой до смертного нашего часа! — взмолился Костаке Чоголя.

— Мы не враги тебе! — простонал и Мирон. — Освободи нас и мы за шиворот притащим к тебе иуду-логофета.

Только сердар Штефан стоял, опустив глаза. Воевода бросил на него ледяной взкляд.