У зла нет власти
Шрифт:
– Мне важно не отвлекаться на стрелы, – я слышала его голос сквозь свист ветра в ушах. – Это филигранная работа, понимаешь, тут рука дрогнет – и все сначала… Даже хуже, чем сначала.
Под нами открылся замок, облитый Саранчой, будто черным морем. Ланс разлился, и город стоял под водой – только виднелись верхушки крыш, на них отдыхали вороны. Я впервые увидела птиц поблизости от Саранчи и с запозданием поняла, что раньше-то, кроме некроманта и его посыльных, пернатых не было видно. От начала нашествия птиц будто
Затоплены были порт и прибрежные луга, Саранча подступила к самой кромке воды, но пока не решалась форсировать реку. По воде шла мелкая рябь – мне почудилось, что я вижу усилие, с которым река удерживает оборону. Вода застаивалась, мутилась, на поверхности плавал мусор…
– Страшно? – спросил Оберон.
Я мотнула головой.
– Посмотри на них, Лена. Это миф. Чье-то ожившее предание о войске, которое идет, сметая все вокруг. Кошмар множества людей, кошмар смутного времени, умирающего Королевства…
– Но ведь Королевство не умрет?!
– Нет. Эта штука, очень страшная, на самом деле уже обречена. Мы просто легонько уколем ее, намекнем тихонько, что король на месте и не стоит беспокоиться…
Мы продолжали подниматься. От высоты захватывало дух. Я теперь только разглядела, как сократилось войско Саранчи – вдвое, а может быть, вчетверо. Сверху она была похожа на облака, видимые из космоса, и в одном месте ясно просматривался «глаз тайфуна» – колечко, завихрение, центр.
– Это князь Саран?
– Да. Только он не князь, а так… нервный узел. Если убить его одним ударом – Саранча рассыплется.
– Если бы мы знали раньше! – закричала я. – Мы бы его убили, и…
– Возродился бы новый, – тихо сказал Оберон. – Ну, держи щит. И сама держись покрепче. Фиалк, надир.
Летающий конь прижал крылья к бокам. У меня в ушах засвистел воздух.
Мы падали. Навстречу летело войско Саранчи, уже можно было различить отдельных всадников. Фиалк валился, как град, на их головы в костяных шлемах. Мои внутренности подпрыгнули к горлу, я стиснула зубы и развернула щит, в него сразу же клюнули несколько стрел…
Я увидела огромного, красного многонога, и цветок-палатку на его спине, и круглое, блестящее от жира, запрокинутое к небу лицо. Кто такой был на самом деле князь Саран? Бывший человек? Волшебник? Животное? Или просто боевой мешок с песком?
Оберон вытянул руку с зажатым в ней черным посохом:
– Еще. Фиалк – еще.
Белый конь брил воздух над самыми головами Саранчи. Стрелы и копья вонзались в мой щит, прогибая его, чуть не пробивая. Оберон привстал на стременах, наклонился вправо и направил черный посох прямо в лоб Сарану.
Вспыхнул белый луч. Я зажмурилась, и сразу же Фиалк рванулся вверх, оставляя внизу рев, крики, вой рогов, суматоху, давку…
Теперь уже мое горло провалилось в живот. Потемнело в глазах,
– Ваше величество…
– Я не промахнулся, – отозвался Оберон с затаенным самодовольством.
– Он больше не возродится?
– Нет.
– Значит, мы победили?!
Он некоторое время молчал. Я даже начала беспокоиться.
– Лена, мы победили раньше.
– Когда вы прихлопнули Туманную Бабищу?
– Ее невозможно прихлопнуть, ее можно только отогнать на время… Я другое имею в виду.
– А что?
Он опять долго молчал.
– Вообще-то, это ваша победа. Твоя. Гарольда. И этого странного парня, некроманта. Я не могу до сих пор понять, что там случилось.
Фиалк описал большой круг над замком, над волнующимся морем Саранчи, над водами Ланса.
– Странное чувство… вернуться из забвения, – тихо сказал король.
Замок оставался позади. Черное кольцо Саранчи вокруг него волновалось, пузырилось, будто густой кофе на горячей печке. Я долго молчала, подставив лицо ветру.
– А что теперь будет с Саранчой?
– Она вернется туда, откуда пришла. В страшные сказки. В легенды.
– Значит, ее будто бы не было? И деревья, которые она растоптала, появятся снова, а люди…
Он сжал мое плечо.
– Нет. Она была. Все придется отстраивать. Заново выращивать. Оплакивать погибших.
Фиалк опускался ниже, летел над вытоптанной землей, над горами песка на месте лугов и рощ. Мы удалялись от замка – в сторону скал.
– Куда мы…
Я замолчала. Я поняла куда.
– Он меня беспокоит, – признался Оберон.
– Он никогда больше…
– Я другое имею в виду. Расскажи, как случилось, что некромант отказался от своего войска?
Меня передернуло от этого воспоминания. Мертвое лицо, пятнистые руки с шишковатыми пальцами непомерной длины. Ужас в глазах…
Пока я рассказывала, Фиалк преодолел половину расстояния до черного замка. Оберон слушал, не снимая ладони с моего плеча.
– Он сделал это по собственной воле?
– Что? А… да.
– Если бы ты не была свидетелем – я бы не поверил. Видишь ли, ни один из некромантов – ни моих знакомых, ни описанных в книгах – не распускал свое войско во время боя. Это против их природы. Это невозможно.
– Но Макс так сделал!
Мы уже летели над скалами – изуродованными, потерявшими половину своих гордых пиков. В расщелинах грудами лежал грязный песок – и ни одного мертвого многонога.
– Я верю, что Макс это сделал… Думаю, до сих пор ни один некромант не боялся так панически своего войска. Они превращались в чудовищ, будучи уверены, что могущественны и прекрасны, – в голосе короля скользнул ледок.