Убийства и прочие мелочи жизни
Шрифт:
Глафира, казалось, снова потеряла интерес к монологу участкового уполномоченного и вернулась к созерцанию грозовой тучи, нависшей над левым краем города.
– Взаимность её была спокойной и вежливой. – между тем бодро продолжал Богатырев. – Но после того, как эти две кумушки съездили в Москву для обучения в иконописной мастерской, чопорные отношения наши совсем заглохли. Ей было не до меня. Я по уши погряз в работе. И роман наш незаметно сошел на нет, не причинив никому страданий и неудобств. Но надо сказать, что я и сейчас частенько бессовестно пользуюсь нашей дружбой –
– Очень приятно! Весьма! – обратился Даниил к спине Глафиры, не рассчитывая, однако, на реакцию.
Но она неожиданно ответила ему, не отрывая взгляда от тучи:
– Не принимайте близко к сердцу эти откровения, инспектор. Анатолий Ильич любит сгущать краски. – голос у дамы был низкий, спокойный, без тени какой-либо насмешки или кокетства.
В комнате стремительно потемнело, казалось, потолок внезапно приблизился к большому обеденному столу на массивных гнутых ножках. Стены подступили к центру комнаты, а гаснущие солнечные блики разбежались по углам и замерли на боках громоздкой посеребренной посуды, стоящей на верхних полках шкафа. Центральное окно с треском распахнулось, опрокинув тяжелую вазу, которая, подпрыгивая на цветочно-ягодных ручках, с металлическим стуком покатилась по полу… Толик вскочил и ловко подхватил её. Даниил бросился к окну и попытался унять тяжелые, рвущиеся из рук плюшевые шторы. Отступив от подоконника, Глафира крепче обняла себя за плечи и повернулась к Маше:
– Как в ту ночь! Помнишь, когда в первый раз появилось привидение…!
Карп Палыч сдавленно простонал на своем стуле. В глазах Маши застыл ужас, она едва слышно застонала и крепко стиснула пальцами спинку кресла.
– Ну конечно! – в крайнем раздражении развел руки Толик. – Уж без привидений у нас никак! Как же без них!!!
И тут над крышей масштабно взорвался небесный свод, накрыв раскатом грома весь левый пригород Скучного. Ледяной порыв ветра ворвался в комнату. Даниил даже присвистнул:
– Ого!
Силами российской полиции окно было закрыто, ваза водружена на место, шторы задернуты, в комнате был включен неяркий свет…
– Люстры нужно нормальные купить! Проводку поменять! – привычно ворчал Толик. – А то при таком освещении не только привидения померещатся, но и еще что-нибудь покруче!
– Нам не померещилось! – сдавленным голосом возразила Марья.
– Хорошо-хорошо! Вот сейчас обо всем и поговорим. Накройте-ка на стол, пока мы с инспектором не погибли на посту голодной смертью.
Глафира и Маша поспешно вышли из комнаты, после чего Карп Палыч снова выказал признаки жизни, поглядев им вслед, пробормотал:
– Я так рад, что девочки согласились пожить у меня в эти дни. Признаться, я очень плохо переношу одиночество. С Алексеем все было по-другому…
– Алексей… – тут же задумчиво повторил Гирс. – Будьте добры, расскажите про него. Что он был за человек. Как попал к вам. Чем занимался. – Даниил сел в кресло рядом с Толиком и достал из кармана широкой, спортивного кроя рубашки, небольшой потрепанный блокнот.
– О! Алеша был необыкновенным человеком! Он сделал нашу жизнь яркой, шумной
– Как он появился у вас?
– Он, знаете ли, москвич! Анатолий Ильич питает некоторое предубеждение против этого города… Алёша приехал в Скучный год назад, при себе он имел рекомендательное письмо от моего давнего университетского приятеля. Тот описывал своего молодого коллегу в самых восторженных выражениях и просил принять его под свое крыло. Нужно сказать, эта просьба была излишней! Лёша мне необыкновенно понравился! Веселый, открытый! Да и работников у нас в музейной сфере, сами видите… – Карп Палыч растеряно повел руками, горько усмехнулся. – Алексей начал искать себе квартиру, знаете, чтобы не слишком дорого… Зарплата у нас невысокая! Я тут же отверг эти попытки и настоял на том, чтобы мой сотрудник жил со мной – в этом доме. Если бы вы знали, как он обрадовался! Жить там, где работаешь – такая удача, особенно для исследователей!
– И вы начали вводить его в курс дел? – предположил Даниил.
– Это доставляло мне великое удовольствие! Алеша впитывал в себя информацию как губка – так заинтересованно, так искренне! На Верхней улице, дальше по аллее, расположена Усадьба князей Р****ских, она в плачевном состоянии, но средства на реставрацию уже найдены. Уникальное по стилю здание – конец семнадцатого века, левое крыло – более позднего периода. Мы планировали открыть там первые залы музейной экспозиции. А пока расчищали подвалы, комнаты… Все находки переносили сюда, в этот дом…
– И много было находок?
– Достаточно для исследовательской деятельности. Были найдены книги, дневники, географические журналы конца 19 века, великое множество газет… Посуда, картины, иконы и мебель были – увы! – в убитом состоянии, но кое-что удавалось спасти и сохранить.
– Где находится ваше хранилище?
– В подвале. Оно прекрасно подходит для этих целей – просторное, сухое помещение.
– В него ведет лестница в холле? Та, что под окном напротив входа?
– Совершенно верно! Хотите посмотреть?
– Непременно! Но чуть позже. Как часто Алексей уезжал из Скучного?
– Практически никогда! За все это время лишь два раза, да и то на два-три дня!
– Зачем?
Карп нерешительно замялся:
– Ну, видите ли, я не считал возможным допрашивать его… Это были поездки по личным делам. Последний раз он отлучался недели три назад.
– Получал ли он письма, посылки? Звонили ли ему друзья из Москвы? Приходил к нему кто-нибудь?
– Он вел обширную переписку с другими музеями и архивами. Я же говорю вам – он был неутомим! Но письма сейчас рассылаются и получаются по электронной почте! Они все в компьютере, в его комнате.