Убийства и прочие мелочи жизни

Миллер ЕленаА.

– Отлично. Я займусь этим чуть позже. А как обстоят дела с личными звонками и посещениями?

– О! Этого я не замечал… Мы, музейные черви, люди необщительные. Большого количества друзей не имеем. Лишь изредка, в самом начале его работы здесь, Алеша звонил какому-то человеку в Москву. Но разговоры эти были короткими, лаконичными. Так разговаривают хорошо знающие друг друга люди.

– А как же его родственники? Его родители? Вы знаете его московский адрес?

– Увы – нет! Алексей не любил рассказывать про семью. Я так понял, у них был какой-то

затяжной конфликт.

Даниил выразительно глянул на Толика. Ставшее сонным, лицо участкового уполномоченного на миг оживилось. Он коротко бросил:

– Устанавливаем!

Даниил удовлетворенно кивнул и снова обратился к Карпу:

– Посещал его кто-нибудь?

– Нет. Никогда!

– Как он проводил свободное время?

– О! Чрезвычайно интересно! Мы посвящали его разбору старых газет и записок. Или вели раскопки в подвале этого дома.

Даниил на пару секунд замер. Потом с едва заметным нажимом повторил вопрос:

– Простите, я спросил про то, как вы проводили СВОБОДНОЕ время!

– Совершенно верно. Рабочий день наш заканчивается в 17.00. Остальное время мы проводили именно так. Если не считать, конечно, приятного общества его невесты! Маше иногда удавалось вытащить его в кино, или на озеро… На какой-нибудь праздник… Но Алексей был слишком предан работе, чтобы часто уделять время подобным развлечениям…

– Что ж… Это я, пожалуй, могу понять. Хотя…

В комнату вернулись девушки. Толик, мгновенно утратив сонное выражение глаз, вскочил и галантно принял из рук Глафиры и Марьи огромное блюдо с пирогами и селедочницу, накрытую луком, порезанным кружками.

– Присаживайтесь! – Маша сделала над собой усилие и чуть улыбнулась Толику.

Далее с кухни было принесено великое множество тарелочек, салатничков и мисочек. Под занавес на стол был водружен фарфоровый монстр, закрытый крышкой с отколотым краешком. Под крышкой оказалась похожая на скирду гора дымящихся пельменей.

– Это тебя каждый день так кормят? – с притворным испугом спросил Даниил.

– Конечно! Если мне удается здесь появиться… – ответил Толик, аккуратно разгребая вилкой луковые кольца. Под ними была захоронена в масле чищеная холодная селедочка. – О-о-о!

Даниил скептически окинул взглядом фигуру своего друга и нерешительно положил себе на тарелку разрезанным пополам помидор.

– Ты не стесняйся, кушай! – покровительственным тоном разглагольствовал участковый уполномоченный. – Кто хорошо жрет, тот хорошо…

– Толик! – негромко прервала его Глафира, предупреждающе подняв бровь.

– Молчу-молчу! Здесь дамы…

– Карп Палыч! Расскажите, пожалуйста, как вы провели вчерашний вечер. Во сколько расстались с убитым. Не было ли днем чего-то необычного? – тут же сменил тему разговора Гирс.

– День был самый, что ни на есть обыкновенный… – откликнулся Карп, с кислым лицом разминая вилкой молодую вареную картофелину. – Можно даже сказать, скучный был день. С утра мы занимались раскопками в подвале… Затем Алексей занимался корреспонденцией в своей комнате, работал

на компьютере. Видимо, усталость дала себя знать, потому что он не шутил и не балагурил, как обычно. Объяснил он это головной болью и вышел прогуляться. Мне показалось, он зашел в мастерскую к Марье… А затем я видел, что он не спеша направился к Тополиной аллее, стараясь держаться в тени кустов.

– Сможете назвать время?

– Попробую… Письма Алексей всегда старается… м-м-м… старался разослать до половины пятого вечера. Видите ли, у нас есть множество официальных запросов, консультаций антикваров и реставраторов… На этих письмах фиксируется дата и время отправки. Лучше всегда, чтобы на этих документах стояло рабочее время. Так сказать, на всякий случай.

– Понимаю. – кивнул инспектор. – В котором часу Алексей закончил работать?

– Это я могу сказать достаточно точно, потому что он, вопреки обыкновению, припозднился. Он вышел из комнаты в половине шестого. Вид у него был уставший, даже расстроенный. В ответ на мои расспросы, он успокоил меня и объяснил, что завис компьютер, потом произошли какие-то накладки с почтой. Конечно же, ему пришлось потратить время на то, чтобы все уладить… Поговорив со мной, он заметно оживился и решил прогуляться!

– И он пошел в иконописную мастерскую?

– Думаю, что да! Но я не уверен… Понимаете, мне бы в голову не пришло проследить за ним! Он часто выходил на короткие вечерние прогулки – по Тополиной аллее или к Лебяжьим прудам. Иногда я вдруг встречал его рядом с Усадьбой… У нас красивые места! Маршрут можно выбрать любой.

– Скажите, Марья! – Даниил повернулся к дивану с готическими башенками, на котором перед столом сидели женщины. Маша от неожиданности вздрогнула и выронила клубнику. – Простите, я не хотел вас напугать. Вспомните, пожалуйста, заходил к вам вчера Алексей после половины шестого вечера!

– Да. – без колебаний сказала Марья. – Он заглянул к нам, чтобы узнать, как дела. Сначала он был каким-то… тихим и уставшим. Но быстро пришел в себя, начал дурачиться… Вчера отец Косьма дал нам большую работу – к празднику написать две иконы. Сегодня мы с Глашей хотели начать их, поэтому вчера всю вторую половину дня творили краски.

– Что делали?

– Творили краски, натирали краски. Ну… как вам сказать – тёрли их на специальном стекле. Чтобы ими можно было работать. Это длительный процесс – нам нужно было двенадцать цветов, несколько красок необходимо приготавливать в большом количестве…

– А в магазине купить нельзя? – захлопал светлыми ресницами Даниил.

Маша тяжело вздохнула:

– Нет!

– И что было дальше?

– Алеша взял у меня из рук курант…

– Что?

– Курант! Это такой хрустальный инструмент, похожий на широкий пестик для ступки. Им смешивают краски с эмульсией…

– С чем?

– С яичной эмульсией. И начал тереть кобальт…

– Что?

Теперь уже вздохнула сидящая рядом Глафира. Маша терпеливо пояснила:

– Кобальт. Оттенок синей краски.