Убийственные болоньезе
Шрифт:
— Ну, в теории я силен. Начнем с того, что определим, в каком процессуальном положении вы находитесь.
— Нас вызывают как свидетелей, — ответил Виктор.
— Ясно. Итак, — Давид отошел к окну, взглянул на унылую трубу котельной, и, повернувшись к слушателям, начал «курс ликвидации юридической безграмотности»:
— Свидетель обязан явиться по вызову лица, производящего дознание, причем вызвать свидетеля могут по телефону, лично или через родственников, но… неприятности в случае вашей неявки возникнут лишь, если есть доказательство
Слушатели внимательно смотрели за шагающим вдоль окна Давидом и ловили каждое его слово.
— Ответственность за отказ или уклонение от дачи показаний наступает только за умышленные действия. Другими словами, если вы добросовестно заблуждались относительно каких-то фактов или не получили повестку, то административная ответственность для вас не наступит.
— Другими словами, — повторила за Давидом вдохновленная Лада, — мы можем не являться пока не получим повестку, а всучить ее нам смогут если нас найдут, а найдут нас, если догонят…
— А догонят, тогда добавят… — оборвала ее Виолетта. — Не будем же мы век прятаться!
Давид прервал возникшую словесную перепалку:
— Внимание! Ваша процессуальная фигура может поменять статус. Вы можете перейти в процессуальное положение подозреваемых, и при вашем обнаружении вас могут задержать по подозрению в преступлении. Понятно?
Тина ахнула и прикрыла рот ладошкой.
— То есть посадить в тюрьму? — спросила побледневшая Виолетта.
— Для начала задержать на сорок восемь часов, — успокоил девушек молодой юрист, — за это время должен быть решен вопрос об аресте или освобождении задержанного.
Вздох облегчения вырвался у аудитории. Но Давид не дал им расслабиться.
— Если вас все же арестовали, то не позднее чем через десять суток они обязаны предъявить обвинение, в противном случае мера пресечения отменяется, и подозреваемый обретает процессуальное положение свидетеля. Если же обвинение предъявлено, то подозреваемый становится обвиняемым. Уф…
— Лихо закручен сюжет… — реплика молчавшего до сих пор Виктора.
— В любом случае являетесь ли вы свидетелем или подозреваемым у вас есть право не давать показания в отношении себя или близких родственников, — порадовал знанием Давид.
— Неплохо, а это действительно законно? — спросил Виктор, потерев ладонью проступившую на щеках синеватую щетину.
— Да, статья пятьдесят один конституции Российской федерации. Хочу напомнить вам, что — Давид сделал трагическую паузу и вновь продолжил, — у обвиняемого самые широкие права, он может вообще не давать показания, может вводить следствие в заблуждение, да просто врать, к тому же имеет право на защиту.
— Спасибо, что напомнил! — запричитала Лада. — Складывается впечатление, что мы преступники, и не просто, а злостные рецидивисты!
— Я не хотел никого обидеть… — Давид поднял ладони в защищающемся жесте.
— Давид, что ты можешь нам посоветовать? —
— Разработать версию и держаться ее, что бы ни случилось, — ответил он убежденно.
— И сегодня же в Москву!
Виолетта закрыла лицо ладонями, Лада раздраженно смотрела на нее, ожидая реплик вроде «к геологам!». Не дожидаясь всплеска эмоций, Виктор обратился к Давиду:
— Предлагаю, каждого «свидетеля» инструктировать отдельно. А то две бабы — базар, а три — ярмарка!
— Но, но! Половой шовинизм! — вступилась за женский пол Тина.
— Инструктаж проведу я, как юрист, и Виктор, имеющий некоторые преимущества в виде информации о деталях происшествия, которые помогут нам удержать Ладу Антоновну в положении «свидетеля», а то и перевести в ранг «потерпевшего», — уверенно объявил Давид.
— Потерпевшего? Да как же это? — удивленно спросила заплаканная, но все равно безупречно красивая Виолетта.
— Потерпевшим признается лицо, которому преступлением нанесен моральный, физический или имущественный вред, — пояснил теоретик права.
— По нашей версии Лада Антоновна преступления не совершала, — поддержал его Виктор, — но картина зверского убийства, свидетельницей которого она явилась, нанесло ей непоправимый моральный вред.
— И имущественный, — добавила «жертва».
— Че-го?! — разом вскричали Виолетта и Тина.
— Между прочим, платьице, которое мне пришлось выбросить, не в универмаге куплено, а в бутике Вивьен Вествуд! — ввернула откинувшаяся на спинку стула Лада.
— Ну, ты и зараза, Ладка! — рассмеялась Тина.
Виктор посмотрел на часы, укоризненно посмотрел на подружек, затем подошел к Давиду и напомнил:
— Я же говорил, надо с ними беседовать по одному! Эдак до вечера не управимся.
— Всем оставаться на местах, — громко приказал Давид. — Мы с Виктором отправляемся в гостевую спальню…
— Да, в гостевую спальню, — подхватил инициативу Виктор, — и через некоторое время будем вызывать вас…
— Прямо таки сразу и в спальню, Павлов? — привычно пошутила Тина.
Она не знала, что своими словами вызвала в его памяти отрывки прошедшей ночи, стальные объятья желающие раздавить нежную женскую грудь о выпуклые мышцы и жесткие волоски мужской, жадное обладание подаренного на ночь тела и искривленные в экстазе губы.
— Кто про что… — буркнула оставшаяся без привычного мужского внимания Виолетта.
Тина вздохнула украдкой и посмотрела на Павлова. Серьезный, хоть и выбитый из колеи, Виктор оставил реплики без внимания и скомандовал:
— На это время попрошу соблюдать тишину, не ссориться и не драться! Вам понятно?
— Понятно, — пожав плечами, ответила Тина.
— Не глупые вроде… — протянула Лада, кокетливо отбросив на спину тяжелую волну смоляных волос.
— Вроде… — поддразнила ее Виолетта, и, увидев укоряющий взгляд Давида, произнесла скороговоркой, — молчу, молчу, все понятно.