Убийство Ледяного Короля

Робинсон Кэндис

– Знаю, – отозвался он. – Но в результате это спасло бы Винти от сегодняшней трагедии. – Морозко дернул своим плечом. Он не был глух к их проблемам. Но жертва была необходима, и на то были весомые, мать их, причины. – Я не говорил тебе, потому что твоему народу стоило бы помнить о таких важных вещах. Пусть и глупо с моей стороны, но я знал, что бессмертные смогут справиться с тем, что случится, если печать сло- мается.

Между бровями Эйры вдруг залегла глубокая складка.

– Если ты не забыл, смертные состариваются, наш рассудок слабеет, мы умираем. Так что да, многое превращается в сказки

или вовсе стирается из памяти. Порой нужно напоминать о важном.

– Да, это не ваша вина, но смертные умеют чтить традиции, передавать их из поколения в поколение. Я думал, с этой будет точно так же. – Он тяжело вздохнул, на время отпустив внутреннее раздражение. – Перед тем, как я прибыл в деревню, у меня было видение.

Вытаращив глаза, Эйра уставилась на него:

– У тебя бывают видения?

– Я увидел, как трескается земля, как перевертыши выбираются наружу, как ты бежишь ко мне, крича мое имя. Тогда я не знал, с какой целью, поэтому, когда я прибыл на церемонию и увидел в толпе твое лицо, я выбрал именно тебя. Твоя ненависть ко мне была неоспорима, но это меня только заинтриговало еще больше. Ты даже попыталась меня убить. И ничего удивительного, учитывая, что у тебя были на то весомые причины. – Он безрадостно рассмеялся и запустил руку в волосы, прежде чем снова покоситься на нее. Она не собиралась с ним спорить, да и вины, похоже, не испытывала.

– Ты и правда дал мне повод желать твоей смерти, – согласилась она.

На этот раз Морозко засмеялся искренне.

– И то правда. – Он наклонился к ней вперед, оперевшись локтями на колени. – Со временем видения стали четче. В них у тебя была магия, и поэтому я напоил тебя своей кровью. Она должна была только проявить то, что в тебе дремало, но явно сделала больше. – Он не знал, рассказывать ли ей о том, что он видел в ее глазах. Горе, беспокойство, то, что бежала она к нему из волнения. Этого ей было знать необязательно.

– А зачем было меня проверять? Испытывать?

Морозко пожевал щеку изнутри.

– Потому что я не знаю, что ты такое. – Это признание ущемляло его гордость, но он ведь пришел сюда рассказывать ей всю правду.

Эйра сжала пальцы в кулаки и уставилась на огонь.

– Ты не знаешь, что я такое? – ошеломленно повторила она.

Он не сводил с нее прищуренных глаз, хоть она и прятала взгляд. Морозко не мог винить ее за злобу или раздражение. Он сделал с ней это. Все ради плана.

– Я знаю, что у тебя есть магия, как у меня, и способность к перевоплощению… и что ты теперь бессмертна.

– Но что я? – Ее голос сорвался на шепот, словно от испуга.

– Ты Эйра из Винти. Какая разница, что ты? Главное, что мы знаем, что ты умеешь делать. Гораздо важнее то, кто ты. – Он склонил голову, цепляя ноготь на большом пальце. – И я думаю, что ты спасешь Фростерию. – Вот теперь она наконец-то на него в изумлении посмот- рела.

Вскинув брови от шока, Эйра помотала головой:

– Смеешься, что ли?

– Вовсе нет, птичка. – Он откинулся на спинку стула и потер подбородок пальцем. – Я не шучу, когда дело касается судьбы этих земель. – После

паузы Морозко наклонил голову набок. – Я был рад, когда мою мать убили. Какой бы жестокой она ни была правительницей, мать из нее была в десять раз хуже. Я был лишь инструментом для продолжения ее рода, а в остальном – игрушкой, которую можно было вертеть и истязать, как ей одной угодно. – Запрокинув голову, он посмотрел на потолок. Тени растягивались по всей комнате и растворялись в темных углах. – Я видел ее смерть до того, как все произошло, и она узнала об этом лишь в самый последний момент. В ту секунду она ненавидела меня сильнее всех смертных, вместе взятых.

Блики от огня плясали на лице Эйры. Она замерла и смотрела на него слишком уж пристально. Ему это не понравилось – нечего заглядывать под его ледяную маску.

– Почему ты ее не предупредил?

– Потому что она заслуживала смерти. А Фростерии был нужен кто-то, кто действительно захочет для нее лучшего. Когда меня короновали, я поклялся, что буду защищать этот мир, как самого себя.

С этим Эйра спорить не стала. Пусть все это и произошло задолго до ее рождения, Маранна оставила после себя достаточно ужасающих сказаний, которые передавали друг другу и люди, и демоны. После момента тишины Эйра снова заговорила:

– А что с жертвоприношением? Все еще планируешь меня убить? – нахмурившись, спросила она.

Он немного обдумал ее вопрос, осторожно пряча мысли, чтобы она его не услышала. Поможет ли им эта жертва? Или ее смерть окажется напрасной?

– Не знаю. Если есть другой способ, я его найду. Но животных я уже пробовал, пытаясь выиграть немного времени. Не вышло. Если жертва и будет, то в видении все довольно ясно – ты будешь в самом центре того, что случится. Ты, и никто другой.

Эйра снова затихла.

– Я думаю, я пойду загляну к отцу, – пробормотала она наконец. – Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я осталась.

Он взмахнул рукой в воздухе:

– Иди.

«Не хочу, чтобы она уходила».

Эйра замешкалась, и он понял, что она услышала его проскользнувшую мысль. Но она ждала, что он скажет что-то вслух, попросит ее остаться.

– Иди, – повторил он. На этот раз она встала и, бросив последний взгляд через плечо, ушла, оставив его одного. Как только дверь за ней закрылась, он сорвался и пнул стоящий рядом стул. Все это было из-за его матери и ее проклятого правления. Теперь Эйра все знала, и ей оставалось лишь переварить всю эту информацию. Несмотря на все пережитое, она явно неплохо справлялась, за что он ее очень уважал. Такая сила духа встречалась ему редко, и в его груди забилось что-то похожее на гордость за нее.

Развалившись на стуле, Морозко смотрел на огонь, пока не провалился в глубокий сон.

Эйра схватила его за руку, удерживая на месте и жестом показывая на перевертыша, который кинулся на маленького ребенка. Вместо того чтобы столкнуться с мальчиком, демон замерцал всем телом, растянулся в воздухе и испарился. Малыш забился в конвульсиях, а когда перестал и сел, его глаза вспыхнули желтым.

Смертный поднял руки и посмотрел на них, а затем, издав нечеловеческий визг, кинулся прочь.