Убийство Ледяного Короля

Робинсон Кэндис

Морозко оскалился:

– Они могут вселяться в смертных детей.

– Откуда нам тогда знать, кто одержим, а кто нет? – прошипела Эйра.

– Не знаю.

Морозко резко проснулся, вскакивая со стула. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что он был в Винти, в чьем-то доме. Чуть успокоив нервы, он выскочил наружу. Судя по восходящему солнцу, он проспал всего один час.

Нука, зевнув, поднялся на ноги и посмотрел на

Морозко.

– Ваше величество? – Андрас отошел от дерева, на которое опирался. – Все в порядке?

Морозко провел ладонью по лицу:

– Нет. У нас появилась большая проблема.

– Какая? – напрягся капитан, тут же заозиравшись по сторонам.

– Те создания, что это устроили… могут вселяться в тела детей.

А это значило, что часть людей уже могла быть одержима. Но как от них избавиться – неужто убить всех без разбора? Сжав кулаки, Морозко зарычал. Ну уж нет. Должен был быть другой способ.

16. Эйра

Эйра смотрела на небо, ярко усыпанное звездами. Факелы, расставленные вокруг деревни, ярко пылали, разрывая непроглядную тьму – не освещения ради, а чтобы защищать от существ, которых, как она теперь знала, создала жестокая мать Морозко. Перевертыши.

Что там про Эйру и спасение Фростерии? Ха! Она не могла призвать магию даже на кончики своих пальцев, несмотря на то, что чувствовала ее бурление где-то внутри себя. Могла только превратить себя в сову, но что в этом толку? Дать посадить себя в клетку, стать для кого-то обедом? Может, тот один раз, когда у нее вырвался магический заряд, вообще был просто каким-то непонятным сбоем.

Сверху незаметно кто-то ухнул, и она снова посмотрела в небо, где над ней кружился Адаир.

– Да не тебя в клетку. А меня.

Он снова ухнул, следуя за ней, пока она торопливо возвращалась к дому Сарен, хрустя белым снегом под ногами. Морозко остался в заброшенном доме один и отверг ее предложение составить ему компанию. На самом деле король хотел именно этого, но вслух-то этого ей не сказал, только подумал. Взрослый мужик, в самом деле. Она не собиралась нянчиться с ним и переспрашивать.

Морозко наконец-то выложил ей всю правду. Теперь стало понятно, почему он выбрал ее в жертву, почему напоил своей кровью, зачем тренировал превращаться. Вот только понимание еще не оправдывало случившегося. А еще она чувствовала себя дурой, огромной дурой, как было положено и всей их деревне. Пусть это и было виной их предков, которые не передали нужную историю следующим поколениям. Они знали, зачем нужно было проводить жертвоприношения… но то ли забыли, то ли решили, что больше не верят в эту причину, и промолчали. Если бы она знала, первее всех бы полоснула кого-то из скотины ножом, даже если часть деревни осталась бы из-за этого голодной. Столько жизней было бы спасено. А теперь можно было сколько угодно резать животных, толка уже не было никакого.

Возможно, в какой-то момент ей придется пожертвовать собой. Еще не сейчас. Морозко пока не до конца разобрался в своих видениях. Но ради своей семьи, если бы дело до того дошло, она бы это

сделала, точно так же, как пошла с Морозко, когда он выбрал ее там, на церемонии.

И все равно в ней тлела злость, билась в такт ударам израненного сердца. Морозко ведь мог и напомнить деревне, для чего были нужны жертвы. Знай они заранее, зарезали бы хоть тысячу лошадей.

– Эйра, у нас больше нет тысячи лошадей, – пробормотала она. – Хорошо, это я перегнула. Но уж одну в конкретный день мы бы точно смогли бы принести в жертву. – Потому что без жертвы перевертыши сломали печать, ее отец оказался ранен, их дом сгорел, Петр погиб, а Сарен и вся деревня оказались обречены на вечные страдания.

И все же она винила деревню сильнее, чем Морозко.

– Нужно спасти то, что от них еще осталось, – прошептала Эйра. Сердце у нее все еще было человеческое, пусть сама она и стала бессмертной, а сердце Морозко было… ну, не таким холодным, как она думала изначально… хотя и не особо горячим.

«Может, он боится…»

– Хах! – Эйра припустила быстрее через снег, проносясь мимо развалин и обломков домов. Она не хотела выпускать на свободу ту часть себя, которая понимала. Он рос со злобным демоном в качестве матери, которой было глубоко на него наплевать, которая убила дорогого ему человека на его глазах, пока он был еще маль- чишкой…

– И все равно ему ничего не мешало быть честным с тобой, Эйра, – прошипела она. Мог бы и признаться, что изначально притащил ее к себе в замок, потому что думал, что она планирует его убить. Она, конечно, планировала, она даже попыталась, но это было уже после того, как он ее выбрал.

Адаир спикировал ниже и сел на крышу дома Сарен, словно намереваясь присматривать за ними остаток уходящей ночи. Она улыбнулась ему и замерла на пороге, сжимая ручку двери в пальцах. Морозко не всегда признавал правду открыто – большую часть времени его слова были покрыты толстым слоем лжи. Чтобы защитить себя, как саму землю… сам признался, что это были две важнейшие для него вещи.

Открыв дверь, которую она сама же до этого починила, она не могла избавиться от странного ощущения, которое в ней вызывали его слова. Ей нужно было хорошенько подумать – как жаль, что у нее рядом не было музыкальной шкатулки, которой можно было бы занять руки.

Когда она зашла внутрь, отец открыл глаза:

– Дочь?

– Я. – Эйра подкинула полено в огонь и опустилась перед ним на колени, взяв его за обе руки. Лежа на диванчике, он все еще выглядел слабым, но на бинтах, покрывавших его тело, больше не расплывалось кровавых пятен.

Дышал он ровно. Разбитые очки лежали на столе.

– Король что, передумал насчет тебя? – спросил отец с надеждой в усталом голосе.

– Нет, пап. – Уголки губ Эйры дрогнули. – Пока что держит при себе, как избалованную зверушку. Зато, по крайней мере, мы можем еще немного времени провести с тобой вместе. – Она решила приберечь детали о том, что деревня была частично виновата в произошедшем сама, пока он не окрепнет.

– Это словно чудо, что ты ко мне пришла, – зевнул он. – Хоть и в такую ужасную ночь.