Убийство в лунном свете
Шрифт:
Я проследовал за ней к двери; подождав, пока она её запрёт, я подвёл миссис Бемисс к «кадиллаку».
— А я полагала, что ты из честных граждан, — сказала мне миссис Бемисс.
— Утешьтесь, — ответил я. — Это не мой. Я его угнал. Так куда ехать?
— Раз десять взад-вперёд по главной улице, пока нас не рассмотрит каждый житель городка, — сказала она, когда мы сели в машину. — Да не забудь дудеть в рожок. А затем остановись на другой стороне улицы, и мы зайдём выпить. Это в полуквартале, где надпись «Шлитц».
Мэйн-стрит была широка,
— Так, Эд, чего тебе заказать? — спросила миссис Бемисс.
— Да чего и вам, — ответил я, пожав плечами, — за исключением цианида и клубничной колы.
Буфетчик наблюдал за нами из-за своей стойки; миссис Бемисс велела ему принести нам по мартини. Затем вновь взглянула на меня и тут же, закатив глаза, вздохнула.
— Спустись, Эд, на землю. Когда мы работали на ярмарках, то пили кукурузную водку из трёхлитровиков. Да так что от ободка банки на переносице появлялся мозоль, вроде как ты очки носишь. А теперь вот — мартини пьём…
— И на «кадиллаках» ездим.
— И корсеты носим. Я, то есть, не ты. Машина Жюстины?
Я кивнул.
— Вы её знаете?
— Немного. Славная девочка, мне она по душе. Умно поступила, смотавшись из Тремонта. Всякий поступит умно, если смотается из Тремонта. Кроме меня. Мне он по нраву, ведь у меня имеется для него стрекало.
— Вы имеете в виду газету?
— Да; любого могу приструнить. И уж я не откажусь. Меня здесь каждый боится.
— Я не боюсь.
— Ещё как боялся бы, если бы жил здесь. Закончил с корректурой?
Я вынул корректурные оттиски из кармана и вновь погрузился в чтение, на этот раз ещё более прилежное. Буфетчик подал нам мартини, и миссис Бемисс меня спросила:
— Любишь свиные отбивные?
— Конечно. Здесь отужинаем?
— Разумеется, нет. У меня; это на окраине. Я сказала — отбивные, поскольку они мигом жарятся, когда дома требуется чего-то сготовить. Проголодался?
— Святый Боже, — воскликнул я, — вот, оказывается, что со мной! Я был так занят, что позабыл про обед. Одним только завтраком и держусь.
— Так не будем здесь прохлаждаться. Почему не читаешь корректуру?
— Потому что вы отвлекаете.
— А ты вели мне помолчать.
— Помолчите, — сказал я.
— Ишь, чего захотел. На какой ярмарке вы с Эмом потом подвизались, и чем он занимался с тех пор?
Я вновь сунул оттиски в карман; лучше уж прочту, пока она будет жарить отбивные. Я рассказал ей о последней ярмарке и о том, как у нас шли дела после; одновременно мы приняли ещё по мартини на брата.
Затем мы отправились к ней, в уютный маленький коттедж у северной окраины городка. Там миссис Бемисс надела передник и, перед тем как усадить меня в гостиной ждать ужина, велела мне снять пиджак и чувствовать
Я уже прочёл первый корректурный лист до половины — в третий раз! — когда миссис Бемисс появилась в дверях.
— Эд, а чем это ты был так занят после полудня, когда расстался с Джеком Кингмэном, что даже пожрать забыл?
— На этот вопрос, — сказал я, — отвечу либо за ужином, либо после. Если отвечу сейчас, у вас появятся ещё вопросы, и эту корректуру я так и не прочту.
Она фыркнула и вновь исчезла в кухне, а спустя пару минут я сам начал пофыркивать, ибо запах жаркого защекотал мне ноздри. Желудок же мой принялся переваривать позвоночник, ибо жарящиеся отбивные пахли лучше, чем «Шанель номер пять» или «Нюи де Пари».
Тут миссис Бемисс вновь появилась в дверях.
— Я, Эд, кое-что придумала.
— Расскажете за едой, а то я так и не прочту корректуру.
— Какое-то у тебя, Эд, прямолинейное мышление.
Я не ответил, но продолжал читать, пуская при этом слюни от аромата жаркого. Миссис Бемис ушла на кухню. Всего на пару минут, ибо вернулась не задержавшись.
— Ты, надеюсь, не против поесть на кухне? Если нет, то и чёрт с тобой. Отправляйся в город и ужинай в ресторане.
— Хоть в угольной яме, — ответил я. К этой минуте чтение я закончил. — Сейчас схвачу тарелку, залезу на крышу и укроюсь за дымовой трубой. Или спрячусь под кустом во дворике, чтобы хоть сковородку облизать.
— Неужто ты так голоден?
— Начну отвечать, так всё слюной забрызгаю.
— Идём; жратва на столе.
Я принудил себя прошествовать на кухню степенно, а там даже придержал для миссис Бемисс стул, прежде чем сам уселся за стол, крытый красной скатертью в клетку, на которой стояли блюдо с жаренными отбивными и большая тарелка, полная картофельного пюре, — и это помимо прочего.
Проглотить первую отбивную я опять-таки постарался торжественно, поскольку затем мне нужно было сделать миссис Бемисс предложение. Я сказал ей:
— Миссис Бемисс, вы меня не жените? — и потянулся за второй отбивной.
— Обязательно, только перестань называть меня миссис Бемисс, а зови Каролиной.
— Вот женюсь на вас, так и не будете больше миссис Бемисс, — возразил я и сразу же откусил от второй отбивной, а она была и сочнее и поджаристей, чем первая.
— Счастлив твой Бог, что здесь нет свидетелей. Только вдруг они всё же имеются? Вдруг у меня в буфете спрятан диктофон?
— Неужто правда?
— Нет, чёрт возьми. Эд, всё же чем ты был занят с обеда, после того как вы расстались с Джеком Кингмэном?
— Влюблялся.
— Не глупи. Допустим, ты ещё не был голоден. Но не мог же ты знать, что будешь подкрепляться у меня отбивными.
— Сейчас я и не глуплю. Вот тогда, возможно, глупил. Ведь я, Каролина, и вправду влюбился. Но не в вас.
— Ты что, Эд, серьёзно? Постой-ка… Жюстина, что ли, в город наехала?
Я покачал головой. Иначе ответить я не мог, поскольку вновь откусил от отбивной.