Убийство в проходном дворе: четыре дела Эркюля Пуаро (сборник)

Кристи Агата

– Это так, сэр, но в тот раз было не как всегда. Ужин обычно подается в восемь. Сэр Жервас приказал подать ужин на четверть часа позже, поскольку он ожидал с позднего поезда одного джентльмена.

Снелл кивнул на Пуаро.

– Когда ваш хозяин шел в кабинет, он выглядел встревоженным или обеспокоенным?

– Не могу сказать, сэр. Он был слишком далеко от меня, чтобы судить о выражении его лица. Я просто заметил его, и все.

– Он оставался в кабинете один?

– Да, сэр.

– Входил ли кто-нибудь в кабинет после него?

– Не могу

сказать, сэр. Я потом пошел в буфетную и пробыл там, пока не пришло время в первый раз ударить в гонг в восемь минут девятого.

– Тогда вы и услышали выстрел?

– Да, сэр.

Пуаро мягко вклинился в разговор с вопросом:

– Были, как понимаю, и другие, кто слышал выстрел?

– Да, сэр. Мистер Хьюго и мисс Кардуэлл. И мисс Лингард.

– Эти люди тоже находились в холле?

– Мисс Лингард вышла из гостиной, а мисс Кардуэлл и мистер Хьюго спускались по лестнице.

– Были какие-нибудь разговоры по этому поводу? – спросил Пуаро.

– Да, сэр, мистер Хьюго спросил, не предполагается ли к ужину шампанское. Я сказал ему, что подадут шерри, рейнвейн и бургундское.

– Он подумал, что это вылетела пробка из бутылки с шампанским?

– Да, сэр.

– Но никто не воспринял этого всерьез?

– О нет, сэр. Все они пошли в гостиную, разговаривая и смеясь.

– Где была остальная прислуга?

– Не могу сказать, сэр.

– Вы знаете что-нибудь об этом пистолете? – спросил майор Риддл, показывая оружие.

– О да, сэр. Он принадлежал сэру Жервасу. Хозяин всегда держал его здесь, в ящике стола.

– Он обычно был заряжен?

– Не могу сказать, сэр.

Майор Риддл положил пистолет и прокашлялся.

– Теперь, Снелл, я намерен задать вам один довольно важный вопрос. Надеюсь, вы ответите как можно правдивее. Известна ли вам хоть одна причина, по которой ваш хозяин мог бы совершить самоубийство?

– Нет, сэр. Ни о чем таком я не знаю.

– Сэр Жервас в последнее время не вел себя странно? Не был подавлен? Обеспокоен?

Снелл виновато кашлянул.

– Простите, но сэр Жервас всегда казался людям со стороны несколько странным. Он был большим оригиналом, сэр.

– Да-да, я в курсе.

– Посторонние, сэр, не всегда ПОНИМАЛИ сэра Жерваса. – Снелл произнес это слово явно заглавными буквами.

– Я знаю. Знаю. Но не было ли чего-нибудь, что вы могли бы назвать необычным?

Дворецкий замялся.

– Мне кажется, сэр, что сэра Жерваса что-то беспокоило, – сказал он наконец.

– Беспокоило и угнетало?

– Я бы не сказал, чтобы угнетало, сэр. Но беспокоило, да.

– У вас есть какие-то мысли на этот счет?

– Нет, сэр.

– Например, было ли это связано с каким-нибудь конкретным человеком?

– Совсем ничего не могу сказать, сэр. В любом случае это только мое личное впечатление.

Пуаро снова взял слово:

– Вас удивило его самоубийство?

– Очень

удивило, сэр. Для меня это было ужасным потрясением. Я о таком и подумать не мог.

Сыщик задумчиво кивнул. Риддл бросил на него взгляд, затем спросил:

– Ладно, Снелл, думаю, мы узнали от вас все, что хотели. Вы уверены, что вам больше нечего нам рассказать – не было ли, к примеру, за последние несколько дней какого-нибудь необычного инцидента?

Дворецкий встал и покачал головой.

– Ничего подобного не было, сэр.

– Спасибо. Вы можете идти.

– Спасибо, сэр.

Двинувшись было к двери, Снелл подался назад и отошел в сторону. В комнату вплыла леди Шевенэ-Гор. Она была одета в платье в восточном стиле из пурпурного и оранжевого шелка, туго облегавшего ее стан. Лицо ее было безмятежным, она вела себя собранно и спокойно.

– Леди Шевенэ-Гор, – вскочил майор Риддл.

– Мне сказали, что вы хотите поговорить со мной, и я пришла, – сказала она.

– Может, нам перейти в другую комнату? В этой вам, наверное, слишком тяжело находиться.

Леди Шевенэ-Гор покачала головой и села на один из чиппендейловских стульев.

– О нет, разве это имеет значение? – прошептала она.

– Очень любезно с вашей стороны, леди Шевенэ-Гор, что вы оставляете в стороне ваши чувства. Я понимаю, какой это ужасный шок для вас, и…

Женщина перебила его.

– Поначалу это действительно был шок, – согласилась она, говоря просто и непринужденно. – Но такой вещи, как смерть, не существует, понимаете; есть только перемена. Кстати, – добавила она, – Жервас сейчас стоит у вас прямо за левым плечом. Я четко вижу его.

Левое плечо майора Риддла чуть дернулось. Он с некоторым сомнением посмотрел на леди Шевенэ-Гор. Та улыбнулась ему неопределенной, счастливой улыбкой.

– Конечно же, вы мне не верите! И мало кто захочет поверить. Но для меня духовный мир не менее реален, чем здешний. Однако задавайте ваши вопросы и не бойтесь причинить мне страдание. Я вовсе не страдаю. Понимаете, это судьба. Никто не может уйти от своей кармы. Все сходится – и зеркало, и все остальное.

– Зеркало, мадам? – спросил Пуаро.

Она рассеянно кивнула в сторону зеркала.

– Да. Оно треснуло, сами видите. Это знак! Вы читали поэму Теннисона? Я любила читать ее в детстве – хотя, конечно, не понимала ее эзотерического смысла. «И в трещинах зеркальный круг. Вскричав: «Злой рок!» – застыла вдруг леди из Шаллота…» [30] . Именно это и случилось с Жервасом. Это проклятье его поразило так внезапно. Я думаю, вы знаете, что в большинстве старинных семей есть свое родовое проклятье… зеркало треснуло. Он знал, что обречен. Проклятье сбылось!

30

А. Теннисон «Леди из Шалотта», пер. В. Лунина.