Учебка. Армейский роман
Шрифт:
— Ну, жирный — дождешься ты у меня! — пригрозил Резняк Фуганову.
— Закрой рот, боец! Я вижу, что ты меня плохо понял! Запомни, Резняк — не должно быть никаких мордобоев, иначе ты у меня из нарядов не вылезешь, если что-то такое узнаю!
— А я что… Я ничего, — испуганно пробормотал Резняк и сел на место.
«Вот сволочь, против меня взвод настраивает! Да и как хитро, гад — вроде бы запретил драки, а на самом деле чуть ли не приказал нас бить!», — со злостью подумал Игорь.
Слова
— А чего вы нас звали? — вопрос Кохановского показался слишком глупым и все засмеялись.
— А ты что, Коха — торопишься? — спросил Албанов, перестав смеяться.
— Куда? — не понял Кохановский.
— На тот свет, — пошутил Байраков.
— Мне и на этом хорошо, — ответил Кохановский.
— Смотри, Коха — может ведь и плохо стать! — с легкой угрозой в голосе сказал Албанов.
До Кохановского наконец-то дошел смысл происходящего и он, изменившись в лице, удивленно спросил:
— Что вам от меня надо? Я разве что-нибудь вам сделал?
— Не надо быть чмошником, Коха! — «посоветовал» Байраков.
— Я не чмошник! — твердо ответил Кохановский.
— Тогда может это я чмошник? — Албанов расплылся в презрительной улыбке.
— Не знаю. Только не я, — как-то беззащитно добродушно улыбнулся Кохановский.
Байраков подскочил к Кохановскому и ударил его кулаком в грудь:
— Чего ты лыбишься, придурок?! Ты не мог сегодня промолчать о шинелях? Ты можешь хоть неделю провести без залетов?
— Это мое дело! — грубо ответил Кохановский и отступил назад.
В это время к нему подошли Петренчик и Резняк. Первый изо всей силы хлопнул Кохановского по спине, а второй «наградил» товарища своим «фирменным» пинком. И тут от былой самоуверенности Кохановского не осталось и следа. Он суетливо осмотрелся по сторонам и растерянно забормотал:
— Я понимаю, что из-за меня Гришневич ко всему взводу хуже относится. Но я не специально так — честное слово! Я ведь этого не хочу, но так получается! Но я буду стараться, чтобы этого больше не было…
— Ты старайся, Коха, старайся. Я думаю, что ты сегодня кое-что понял. Пусть идет? — спросил Улан у остальных.
Все согласились, и подошла очередь Тищенко.
— Ну что, Тищенко — а что с тобой будем делать? — спросил Байраков?
— А что со мной делать? — вызывающе ответил Игорь.
Поведение Кохановского
— Не понимаешь, да?! Меньше надо залетать! А то ведь может случиться то же самое, что и в тот день, когда ты котелки прощелкал, — с угрозой напомнил Байраков.
«Все — будут бить, скоты! Хоть бы кто мне помог… Лупьяненко и Туй, словно куда-то провалились!» — подумал Игорь и, приготовившись к худшему, лишь презрительно улыбнулся, глядя прямо в глаза Байракову.
— Да что мы с ним базарим — давайте пару раз ему пере…, — Резняк бросился с кулаками на Игоря.
Но его остановил Байраков:
— Подожди — не здесь и не сейчас. Я вижу, Тищенко, ты слов не понимаешь. Что ж — придется тебе кое-что объяснить другим способом.
— Как знаете, — внешне невозмутимо ответил Игорь, едва скрывая начавшуюся в коленях дрожь.
Прозвенел звонок, и курсанты вынуждены были отложить свои проблемы, и поспешил в класс.
Но поработать на ЗАС-аппаратуре в этот день Игорю так и не удалось. Прапорщик Атосевич приказал выделить для работы на хоздворе трех человек во главе с ефрейтором. Гришневич охотно направил на работу Тищенко и Кохановского, а старшим назначил Туя. Хоть у Туя и было на одну лычку больше, чем у его товарищей, старшинство было чисто условным — ефрейтору предстояло работать не меньше остальных. Его положение было даже хуже — за плохую работу Тищенко или Кохановский должны были отвечать не только они сами, но и Туй, как старший команды.
Когда курсанты пришли на хоздвор, на нем едва можно было рассмотреть расплывчатые фигуры, снующие среди едкого, чадящего дыма. Оказалось, что сжигали неизвестно для какой цели привезенный в часть картон, за год превратившийся в гнилое месиво. Сырой картон горел плохо, а вот дымовую завесу создавал великолепную. Всеми работами руководил какой-то прапорщик из бригады. Ему помогал черноволосый младший сержант с азиатскими чертами лица.
— Товарищ прапорщик — команда прибыла для выполнения работ. Старший команды — ефрейтор Туй.
— Раз прибыли — приступайте. Рагимов!
— Я здесь, товарищ прапорщик!
— Поясни бойцам задачу. Они поступают в твое распоряжение.
— Понял. Идем со мной, — позвал Рагимов.
— Наверное, азербайджанец, — шепнул Игорь Тую.
— Скорее всего, — согласился ефрейтор.
— Э-ей ты, длинный! Иди этот проволока к забору носи! — первым получил задание Кохановский и, не выражая никаких эмоций, принялся старательно выдирать из земли стальные прутья и оттаскивать их к забору. Туя и Тищенко Рагимов поставил на сжигание картона.