Углич. Роман-хроника
Шрифт:
Не вдруг он оказался перед хмельными очами князя. Русин Раков, давно ведая Тимошку, степенно молвил:
– Недосуг ныне Михайле Федорычу. Обожди часок.
Князь находился в одном из покоев хозяина, где тешился с молодой девкой Полинкой. Грех, конечно, но Русин Раков смотрел на любовные проделки Нагого сквозь пальцев. Михайла - старший из братьев, дядя царевича Дмитрия. Шутка ли! Жизнь не камень: на одном месте не лежит. Случись что с государем Федором - и на престол сядет Дмитрий. Михайла услуги приказчика не забудет, на
– Ты вот что, Русин Егорыч, - крякнул в оттаявшую бороду Тимошка.
– Передай князю, что у меня дело спешное. Из Москвы с важными вестями прибыл. А коль мешкать будешь, князь крепко осерчает.
– Ну, коль с важными - доложу.
Вскоре из теплой горницы вывалился заспанный, взлохмаченный, на большом подгуле Михайла Нагой. Глянул на Бабая осовелыми глазами, буркнул:
– Сказывай, Тимоха.
Бабай оглянулся на приказчика. Стоит ли знать такую весть Русину? Он хоть и доброхот Нагого, но чересчур языкаст. Весь Углич может взбулгачить.
– Да мне бы, князь, с глазу на глаз.
– Могу и удалиться, - обидчиво произнес Русин и закрыл за собой дверь.
Но Тимоха, человек предусмотрительный, наверняка ведал, что приказчик прислонил своё любопытное ухо к дверям. Приблизился к Михайле и шепнул:
– На Москве царь умирает, князь.
Из Нагого вмиг вся хмельная дурь вышла.
– Доподлинно изведал?
– Доподлинно, князь. От людей Ивана Петровича Шуйского.
Полураздетый Михайла кинулся в горницу. В ней, на мягкой постели, лежала белокурая красавица с лучистыми, улыбчивым очами. Увидела князя, протянула нежные, мягкие руки.
– Иди же ко мне, любый мой.
Голос у Полинки ласковый, очи счастливо искрятся. Она искренне полюбила этого большого, щедрого и неугомонного князя.
– Спешные дела, Полинушка, - торопливо одеваясь, произнес Михайла Федорович и, яростно поцеловав девушку в пухлые губы, выскочил из горницы.
«Вот всегда так, - с грустью подумалось Полинке, - как с цепи сорвется. Бывает, несколько дней неистово ласкает, а чуть «спешное дело» - и нет его. Непоседа. Неделю пропадает, другую, а сердцу девичьему каково?»
Полинка и не помышляла оказаться когда-нибудь в сенных девках приказчика Русина Ракова.
Когда-то она жила в Гончарной слободке, раскинувшейся вдоль Каменного ручья. Были у нее два брата, отец и мать. Жили, как и весь ремесленный люд, бедновато, но и лютого голода не ведали. Кормились не только от продажи глиняной посуды, кою добротно выделывал отец, Луконя Вешняк, но и добычей рыбы. Волга под боком, лови - не ленись! Всякой
Полинка была «меньшенькой», но уже с шести лет мать Дорофея усадила ее за прялку.
– Пора, доченька, - сердобольно молвила мать.
– Всякая одежа страсть как дорогая, никаких денег не хватит. Сами ткать будет, как и все тяглые люди. И тебя приучу.
Маленькая Полинка и сама ведала, что все черные люди щеголяют в домотканых сермягах, портках и рубахах.
К двенадцати годам она уже ни в чем не уступала матери. Дорофея довольно говаривала:
– Искусные руки у тебя, доченька. Была бы у боярина в сенных девках, златошвейкой61 бы стала.
Как в воду глядела Дорофея. Но допрежь навалилось на избу Лукони Вешняка горе-трегорькое. Грозный царь Иван Васильевич отправил на Ливонскую войну сыновей, кои так и не вернулись в Ростов Великий. Дорофея и раньше прихварывала, а тут и вовсе занедужила, да так и померла в один из мозглых осенних месяцев.
А в апреле, на следующий год, погиб и отец. Заядлый рыбак пошел на Волгу, но весенний лед оказался чересчур тонок. Четверо рыбаков не возвратились в свои избы.
Осталась шестнадцатилетняя Полинка одна-одинешенька. Горько тужила, плакала, собиралась в девичий монастырь податься, но тут как-то в избу городовой приказчик заглянул.
– Чу, вконец осиротела, девонька?
– Так, знать, Богу было угодно, Русин Егорыч.
– Вестимо. Бог долго ждет, да метко бьет… Луконя сам виноват. Сколь раз людишкам сказывал: не рыбальте весной перед ледоломом. Волга коварна и обманчива. Лезут, неслухи! Ну да не о том речь. Прослышал я, что ты добрая рукодельница. Не пойдешь ко мне в сенные девки?
Полинка отозвалась не вдруг. Она-то в черницы собралась, и вдруг в услуженье к городовому приказчику?
– Чего призадумалась? Не обижу, любую мою девку спроси.
Полинка сама слышала, что городовой приказчик своих девок в наложниц не обращает, не как другие богатеи, с супругой живет в любви и согласии. Правда, сказывают, скуповат, но дворовые люди его голодом не сидят.
– Я тебя торопить не буду, девонька. Коль надумаешь, приходи.
Всю длинную ночь думала Полинка. Она сроду не была истовой молельщицей. Ходила с матерью раз в неделю в деревянный храм пресвятой Богородицы, в посты, как и все люди на Руси говела62, но чтобы целиком посвятить себя служению Богу, о том никогда не думала. Лишь когда осталась сиротинкой, решила пойти в обитель.
«Но смогу ли я навсегда заточить себя в темную монашескую келью, когда я люблю жизни радоваться?»- сомневалась Полинка.
Она и в самом деле росла веселой и жизнерадостной.