Уходила юность в 41-й
Шрифт:
«Бригаде выступить на Владимир-Волынский и отбить атаки противника. Приказываю!
Ответственность — на мне!»
Собственно, неведомо, как бы все было, если бы противотанковая бригада,
повинуясь плану, двинулась на юг, вдоль фронта и наверняка оказалась бы в бешеном
потоке вражеских бронетанковых полчищ, хлынувших к Ровно и Дубно. Оставшись же
в 5-й армии, она превратилась в непробиваемый щит на танкоопасных направлениях,
одним из устойчивых
Выяснилось, что против наших пяти дивизий штата мирного времени брошено 13
—14 вражеских дивизий, объединенных в 6-ю полевую армию. Да, ту самую, что
позже, сея смерть, огненной колесницей прокатится через всю Украину и донские степи
и найдет свой конец у стен Сталинграда.
Основные силы 5-й армии сразу оказались в ожесточенных сражениях: у Ковеля,
под Владимир-Волынским... Но особенно жаркие и неравные бои шли южнее, на стыке
5-й и 6-й армий, куда противник устремил свой главный удар. Замысел врага раскрылся
полностью: он рвался на шоссе Луцк — Житомир, чтобы быстрее овладеть Киевом и
мостовыми переправами через Днепр.
Лавина фашистских танков и мотопехоты почти беспрепятственно двигалась на
Дубно и Ровно, оттесняя левого соседа, 6-ю армию, на юг. Чем и как остановить
фашистскую орду? Командование Юго-Западным фронтом приказало генералу
Потапову объединить усилия своих войск и совместно с соединениями второго
фронтового эшелона нанести по противнику фланговый удар.
Собственных сил и средств у армии явно не хватало. Тем временем 9-й и 19-й
механизированные, 31-й стрелковый корпуса, что составляли фронтовой резерв, еще
находились на пути в приграничье, с трудом одолевая топкие дороги Волыни.
Припомнилось Михаилу Ивановичу, как было на Халхин-Голе, где он командовал
Южной группой войск. Когда назревал решающий бой, задержалась танковая бригада
полковника Повелкина. Несмотря на это, Южная группа разгромила самураев. Но то —
Халхин-Гол. Тут, понятно, иные мерки, другой масштаб и, главное, — пока противник
навязывает свою инициативу, а не наоборот.
Долгой показалась командарму та июньская ночь...
Но уже на другое утро обрадовал генерал Рокоссовский: «9-й корпус — на
подходе!» Как это ему удалось? Умница, энергичный комкор! Оказывается, «одолжил»
во фронтовом автобате двести грузовиков, на которых мотострелковые части прибыли
на место одновременно с танками. Вскоре подтянулся 19-й мехкорпус. И с ходу — в
бой!
Завязалось на целую неделю крупное и ожесточенное танковое сражение, на
которое,
сказал об этом генералу.
— И хоть оно не достигло коренных результатов, — ответил он, — зато
значительно обескровило и задержало движение врага. Его танки и машины с
мотопехотой не катились по ровному и гладкому асфальту. Они, испытывая наши
непрекращающиеся контратаки, буквально продирались через горы Кременецкого
кряжа, лесные чащобы и болота... Затем поступил приказ на наш отход, в котором
решалась серьезная и ответственная задача — при отводе войск в старые укрепрайоны
ни в коем случае не допустить, чтобы враг опередил нас. Строго приказывалось к
девятому июля занять: 5-й армии — Коростеньский, а 6-й армии — Новоград-
Волынский укрепрайоны.
Командарм снова замолчал, видимо, сильно волнуясь. Откинулся на спинку
дивана, подперев голову рукой. Я ни о чем не спрашивал, ждал, когда он продолжит.
— Расположился наш командный пункт где-то близ Емильчино. Устали
дьявольски, но об отдыхе никто не помышлял. Связывались с частями и соединениями,
выясняя обстановку, во все концы направлялись делегаты связи. И вдруг — гонец из 19-
го мехкорпуса. В донесении, казалось, каждое слово выдает тревогу генерала Фекленко:
«Танки противника у Новоград-Волынского. Свое новое начальство — командование 6-
й армии — ищу вторые сутки и безрезультатно. Имею тридцать танков. Как быть?» Кто-
то из наших штабников заметил: «Этот корпус передан в подчинение генералу
Музыченко. Новоград-Волынский южнее разгранлинии, не в нашей полосе». Даже
генерал Писаревский, наш начальник штаба, засомневался, показывая на карту: «В
самом деле, разгранлиния проходит через станцию Рахальскую на Сербо-Слободку и
далее на запад, что в двадцати километрах севернее Новоград-Волынского. Может,
запросим штаб фронта?»
Пришлось резко прервать разговоры. «Враг у нас, говорю, один. Какая разница, в
какой он полосе?..» Под руками оказался боевой командир полковник Бланк с
остатками своей 87-й стрелковой дивизии, которые он вывел из окружения. Две с
половиной тысячи молодцов, закаленных в горячих схватках! «Садитесь, пишите!» —
сказал кому-то из своих штабных. Продиктовал примерно [105] такое: «Командиру 19-
го мехкорпуса генералу Фекленко. Придаю во взаимодействие и на ваше усиление
ударный отряд под командованием полковника Бланка численностью 2500 бойцов и