Уик-энд с Остерманом (др. перевод)
Шрифт:
— Мы с тобой не слишком отличаемся друг от друга, правда? Я хочу сказать, что нам не надо обмениваться верительными грамотами, верно?.. Нам их никто не вручал, не так ли?.. Мы сами, черт возьми, заполнили их, по своему собственному разумению…
— Мне кажется, что это можно счесть за оскорбление.
— Прости, я не хотел тебя обидеть… Просто я хочу быть совершенно честным и честно понять, что ты собой представляешь… и кем ты была.
— Ты пьян.
— Совершенно верно. Я пьян, и я нервничаю.
Кардоне шагнул к Элис и схватил ее за левую руку. Мягко, но настойчиво он поднес ее к губам и, закрыв глаза, поцеловал ладонь. Элис давно знала, что означает такой поцелуй — в детстве она видела, как то же делали фанатичные «послушницы» отца. Затем Джой повернулся и, споткнувшись, вышел в холл.
Какой-то отблеск за окном привлек ее внимание. Она обернулась и оцепенела. На лужайке, не далее чем футах в шести от окна, стояла Бетти Кардоне в белом купальнике, на который падали из бассейна сине-зеленые отсветы воды.
Бетти видела сцену между своим мужем и Элис. Ее взгляд подтверждал это.
Жена Джоя смотрела в окно, и в глазах ее была холодная жестокость.
Низкий бархатистый голос молодого Синатры наполнял теплую летнюю ночь. Все четыре пары сидели вокруг бассейна. Время от времени кто-то прыгал в бассейн и лениво плавал от бортика к бортику.
Женщины болтали о школе, о своих детях, тогда как мужчины по другую сторону бассейна жарко спорили о рынке бумаг, о политике, об экономических проблемах.
Таннер сидел у основания вышки для прыжков рядом с Кардоне. Он никогда раньше не видел Джоя в таком состоянии, и это зрелище удовольствия не доставляло. Если кто-то из сидящих рядом или все они входят в «Омегу», то Джой — ее слабейшее звено. Первым сломается именно он.
Время от времени Джой пытался вступить в спор, но быстро сдавался. Тем не менее говорил он громко и запальчиво, а Бетти мягко и спокойно гасила его мячи:
— Ты пьян, муж мой. Будь осторожен.
— Джой в полном порядке, Бетти, — сказал Берни, хлопая Кардоне по колену. — Не забывай, что сегодня в Нью-Йорке была жуткая жара.
— Вы тоже были в Нью-Йорке, Берни, — заметила Джинни Тремьян, свешивая ноги в бассейн. — Неужели такая уж духота?
— Просто невыносимая, радость моя, — это был голос Дика, который с другой стороны бассейна обратился к своей жене.
Таннер видел, как Остерман и Тремьян переглянулись. Их молчаливый контакт имел отношение к Кардоне,
Его поддержал только Кардоне.
— Я принесу, — сказал Таннер.
— Ни в коем случае, черт возьми, — ответил Дик. — Мне все равно надо позвонить дочке. Мы велели ей быть дома не позже часа, а сейчас уже около двух. В наши дни с них нельзя глаз спускать.
— До чего заботливый отец, — улыбнулась Лейла.
— Только поэтому я еще не дедушка, — пересекая лужайку, Тремьян направился к дверям кухни.
На несколько секунд воцарилась тишина, потом женщины возобновили прерванный разговор, а Берни осторожно спустился в бассейн.
Джой Кардоне и Таннер молчали.
Через несколько минут Дик появился из дверей кухни с двумя стаканами:
— Эй, Джинни! Пегги вломила мне по первое число за то, что разбудил ее. Что ты об этом думаешь?
— Я думаю, Пегги надоел твой контроль.
Остановившись рядом с Кардоне, Тремьян протянул ему стакан:
— Это тебе, защитник.
— Черт возьми, я был полузащитником. И обошел твоего паршивого Леви Джексона на Кубке Йеля.
— Конечно. Но я говорил с Леви. Он сказал, что в любую секунду мог достать тебя. Ему стоило только крикнуть: «Томатный соус» — и ты тут же вылетел бы за боковую линию!
— Жутко смешно. Да я этого черного сукиного сына прибил бы на месте!
— Но ведь он так хорошо относился к тебе, — улыбаясь, сказал Берни, висевший на бортике бассейна.
— А я хорошо отношусь к тебе, Берни! И к большому Дику тоже! — Кардоне тяжело поднялся на ноги. — Я хорошо отношусь ко всем вам!
— Эй, Джой… — двинулся к нему Таннер.
— В самом деле, Джой, тебе бы лучше сесть, — приказала Бетти. — А то ты свалишься.
— Да Винчи!
Это было всего лишь имя, но Кардоне выкрикнул его и тут же повторил снова:
— Да Винчи, — с подчеркнуто итальянским акцентом произнес он каждый звук этого имени.
— Что это значит? — спросил Тремьян.
— Вот вы мне и скажите! — заорал Кардоне в напряженном молчании, воцарившемся вокруг бассейна.
— Он с ума сошел, — бросила Лейла.
— Просто он напился, но никто не догадался остановить его, — добавила Джинни.
— Поскольку мы не можем — во всяком случае я — объяснить, кто такой Да Винчи, может быть, ты сам нам расскажешь? — спокойно сказал Берни.
— Заткнись! Просто заткнись! — Кардоне сжимал и разжимал кулаки.
Остерман вылез из воды и подошел к Джою, небрежно размахивая руками:
— Успокойся, Джой. Прошу тебя… Успокойся.
— Цюри-и-и-и-х! — вопль, который издал Джой Кардоне, должно быть, слышен на милю, подумал Таннер. Свершилось. Он сказал!