Укрощение Россо Махи

Пикин Яков

– Кто это был? – Едва слышно произнесла она.

– Уборщица. – Засмеялся он. – Иди ко мне.

Он протянул руку, чтобы обнять её. Она вроде бы поначалу подалась к нему, но вдруг резко откинулась на бок, повернувшись к нему спиной. Он понял, что она не может так сразу отойти от пережитого, а, может стыдиться своей реакции на стук в дверь. Поняв это, он решил дать ей время, чтобы прийти в себя, не торопить события, не ускорять темп. Чтобы выразить своё участие ей, он положил ладонь на её бедро и начал тихо поглаживать. Власта продолжала лежать на боку, уставившись в стену, вернее, в открытый настежь и освещённый проём

в ванную. Прошло несколько минут. Он думал, что она успокоилась, и хотел уже перейти к делу, как она вдруг резко перевернулась на спину и спросила его:

– Зачем ты пошёл к двери?! Я же сказала: нет!

– Я ведь не открывал, – стал оправдываться он, -только послушал!

– Зачем?! – Повторила она с нажимом.

– Ты его так боишься? – Не поверил он.

– А ты разве нет?

Он проследил глазами за разводами света на стене. Затем лёг на спину, уставившись в потолок:

– Что, если бы это был он?

– Пристрелил бы нас, – спокойно заявила она.

Он удивился, как просто она это произнесла: «пристрелил» словно они оба были парой бродячих собак, а не людьми. И то, как она это произнесла, навело его на мысль, что она говорит правду. Именно тогда в его груди впервые появился неприятный холодок, как в детстве, когда он пугался. Значит, он так и остался ребёнком в душе?

Влад вдруг представил человека, который достаёт пистолет и целится в него. При виде этой картины внутри у него всё сжалось. Интересно, как бы он себя повёл, произойди это на самом деле, подмал он? Наверно, испугался бы. Хотя виду бы не подал, ведь она рядом. Затем он подумал: даже если так, то что? Все когда –нибудь умирают! К тому же сейчас ему ничего не угрожает, так чего грустить? Надо радоваться!

Приподнявшись на локте, он внимательно посмотрел на Власту, а затем медленно, этаким парадным шагом стал продвигаться указательным и средним пальцами к краю её одеяла. Лёжа на спине, закинув обе руки за голову, всё ещё немного сердитая на него, Власта наблюдала за его шутовской маршировкой, бросая иногда косые взгляды то на его шагающие пальчики, то на забавное выражение его лица сквозь щелки полузакрытых глаз.

Дойдя до кромки одеяла, Влад с видом сладкоежки, который наконец –то добрался до вазы с десертом, начал медленно стаскивать его с неё, предвкушая наслаждение от обладания шоколадом её сосков, мягкой карамели живота, нежным пралине лона и восхитительной помадкой ляжек, один вид которых был так сладок, что едва оголив их, он сразу же припал к ним губами…

Катер, на котором он плыл, причалил и он, довольный собой и своим решением не рисковать больше кошельком ради знакомств с кем бы то ни было, сошёл по трапу и направился к ближайшему кафе – ужинать. На радостях, что до конца командировки осталось всего три дня, он заказал шашлык, салат, пиво и начал ждать. Принесли еду – куриный шницель с жареной картошкой и долькой помидора. Выглядело всё неплохо, и он с аппетитом потрапезничал.

Уже за кофе, вспомнив об оставленной в номере гостиницы рукописи он, глядя на тёмную ночную воду реки, стал сочинять продолжение сказки.

Глава семнадцатая

– Царь родился! – Кричали на улицах Верхнего города, который есть у любого человека и который висит в облаках, как купол парашюта, соединённый с человеком невидимыми нитями

и волочиться за ним всю жизнь, до самого гроба:

– Да здравствует царь!

Диктатор и его адъютант стояли у окна пока ещё очень даже большой резиденции вблизи Женской Матки, которая переливалась всеми цветами радуги и, глядя на манифестацию, переговаривались:

– Послушай, мистер Ик, – говорил император, – ещё немного и они захотят меня низвергнуть.

– Это очень даже может быть, – серьёзно произнёс мистер Ик, отхлёбывая чай. – С народом шутки плохи. Если не принять серьёзных мер.

– Каких, например?

– Серьёзных.

– Ты вот сейчас тоже шутишь или серьёзно? –Спросил Диктатор адъютанта.

– Острю, разумеется.

– Я тоже хочу сострить. Эй, принесите мне кто -нибудь нож поострее, я вспорю кому-то его армяно-польское брюхо!

– В каком смысле? Если я сглупил, то прошу извинения!

Мистер Ик икнул. Диктатор немедленно подпрыгнул.

– Иди к чёрту, – приземлившись, заявил он. – Теперь ответь, как сделать так, чтобы мы оба были друг другу полезными?

– Надо подождать, икота проходит со временем.

– О, да ты не мистер Ик!

– А кто?

– Ты мистер Ок!

– Спасибо.

– Не за что. Нам, кстати, урезали паёк. Может, сделаем продразвёрстку?

– То есть?

– Соберём Красную армию, завалимся, как всегда к царю, потребуем, чтобы он отрёкся, а когда согласится – мы его убьём!

– Разве это справедливо?

– О какой справедливости может идти речь, если на карту поставлен вопрос хорошего питания! Тут кто кого.

– Хорошая мысль, надо её записать, – сказал мистер Ик, делая вид, что ищет бумагу и ручку, и постепенно забывая об этом. – Но есть вариант лучше.

– Да? –Оживился Настали.

– Надо всё ей разрешить, и дело с концом!

– То есть?

– Вы, красные, любите всё запрещать: туда не ходи, этого не делай. А я считаю, чтобы нашего человека победить, ему надо разрешить всё, что он хочет. Хочешь пить – пей, хочешь есть –ешь, хочешь спать, спи, с кем хочешь! Тогда вся эта история с ребёнком быстренько закончится.

Настали подошёл к мистеру Ику и шутливо произнёс:

– Да вы злодей, дорогой товарищ!

– Ничего подобного. Просто не люблю овсяной каши.

– Кстати, насчёт «спи, с кем хочешь», есть идея.
– Сказал Настали.
– Сделав рупор у рта, он позвонил: «дзынь-дзынь-дзынь»!

Вбежала ангел- служанка, в тёмном платье, белом переднике и красной ленточкой на груди. Диктатор сразу же приказал ей вызвать к себе Т-Готского. Через несколько минут тот пришёл. Увидев Настали, отдал честь и спросил, чем он может быть полезен.

– Вот что, Т-Готский, нет ли у вас лишнего этого, как его…

– Промискуитета, -подсказал мистер Ик, икнув.

Оба, император и Т-Готский после этого подпрыгнули.

– Исключительно на время и для нужд революции. – Объяснил Настали. – Дайте, сколько есть.

От этих слов у Т-Готского даже запрыгали губы от обиды:

– Вам, кажется, угодно шутить! – Закричал он в гневе. – Я же во всём покаялся ещё при жизни! Признался в ошибках. Положим, идея жить со многими партнёрами была глупостью. Но это всё же был удар по ненавистному Домострою! Так что обвинять меня в пропаганде разврата не имеете права. Либо извиняйтесь, либо дайте мне пистолет и я по -человечески застрелюсь!