Укрощение строптивого лига
Шрифт:
— А стоит ему рассказывать о визите лекаря с дочерью?
Эдапина замерла: поняла, что я обо всем догадалась, и отпираться бессмысленно.
— Я хотела, чтобы ты на балу наслаждалась музыкой, танцами… Прости, — всхлипнула она.
— За что? — улыбнулась я. — Вы же хотели как лучше.
Эдапина порывисто обняла меня.
— Вера! Какая же ты замечательная!
Глава 26
За четыре дня до бала, Эдалина сообщила, что на время отменила занятия с ерой Далеу.
— У нас так
— А разве с помочью магии нельзя его подогнать по фигуре?
— Можно. Но лучше не рисковать. Другие пусть делают, как хотят. Ты должна быть безупречной во всем. Тем более, модистка вот-вот приедет.
И началось…
Я наивно полагала, что примерю наряд, модистка отметит, что где подправить, и уже скоро буду свободной. Ага, как же!
Началось с примерки.
Когда Эдалина достала из большой нарядной коробки платье — я затаила дыхание от восторга.
Прелестное, нежного кофейно-бежевого цвета и в тоже время строгое — такое, которое оттенит красоту владелицы. Матовый шелк изысканно сочетался с переливающимся газом того же тона. А детали и отдельные элементы наряда сделаны и украшены столь кропотливо и утонченно, что их хотелось разглядывать, а нарядом любоваться. Чего только стоили розы, выполненные из ткани на пару тонов темнее основного тона и украшенные молочным жемчугом. Уверена, цена у платья запредельная. Но почему викартесса так балует меня? Я испытывала неловкость.
— Наверно, оно очень дорогое, — подняла глаза на Эдалину.
— Думаешь? При наличии вкуса и отличной модистки можно придумать что- нибудь красивое за вполне приемлемую стоимость. Поэтому не думай даже об этом, — викартесса принялась расправлять многочисленные газовые оборки на юбке и шлейфе. Объяснение логичное, так вполне может быть, но я уверена, она отнекивается, чтобы не смущать меня.
— Оно невероятно красивое!
— Как и ты. Никому другому оно бы и не подошло. Скорее примерь!
Изумительное платье! Я замерла перед зеркалом, разглядывая отражение. А Эдалина стояла рядом и улыбалась так счастливо, будто наряжала дочь перед венчанием.
— У меня нет слов, чтобы выразить восхищение! — я повернулась боком и попыталась рассмотреть спинку. Небольшая пелерина, отороченная кружевом, крепилась к коротким рукавчикам цветами такими же, как на юбке. И за счет такой своеобразной оборки и пышной юбки — талия, лишенная всяких украшений, выходила невероятно тонкой,
— Ты в нем такая изящная! — с восхищением прошептала она. — Уверена, среди яркой кичливой роскоши ты привлечешь всеобщее внимание. Сразу станет понятно — кто герида Дотвиг!
— Теперь снимать? — спросила я, налюбовавшись. Хотя по правде, переодеваться не хотелось.
— Конечно, нет! Тебе нужно привыкнуть к смелому декольте, научиться обращаться со шлейфом.
— Нет, — ошарашено покачала я головой.
— Да-да! Поэтому надо уточнить, что согласно моде надо добавить к прическе… — Эдалина открыла большой ларец с украшениями, — Как думаешь: лучше подойдет этот гарнитур или с синевой?..
Да у меня столько китайской бижутерии никогда не было, сколько у викартессы фамильных украшений. Целая сокровищница! И одно краше другого. Поддавшись влиянию викартессы, я тоже увлеклась подбором наиболее удачного сочетания драгоценностей, — и мы забыли обо всем. Гареде пришлось несколько раз напомнить об остывающем ужине, прежде чем мы наконец-то спустились в трапезную залу.
На следующий день, как только Тирс покинул особняк, Эдалина настояла на повторной примерке бального платья. А в довесок заставила разнашивать расшитые стеклярусом (или не стеклярусом, судя по мерцанию блестяшек) туфельки на небольшом каблучке.
— Убедись: не жмут ли, не трут? — наставляла она. — Чтобы на балу не было мозолей.
Пришлось долго заверять ее, что кожа и ткань очень мягкие и совсем не чувствуются на ноге. Пришлось даже станцевать.
Убедившись, что и по этому поводу можно не переживать, Эдалина с облегчением выдохнула. Я тоже, надеясь, что теперь, когда все проверили
— смогу предаться лени, желательно на мягкой перине. Но викартесса не унималась:
— Ах! Как я могла забыть! Надо узнать предстоящую погоду и подобрать духи!..
Она придумывала все новые и новые идеи, как сделать меня еще лучезарнее. Ее глаза горели азартом. Она изводилась сама, изводила меня и слуг. Решив вопрос с одеждой, украшениями, прической, духами, веером, сумочкой… — Эдалина занялась лично мной и заставила отлеживаться в душистой ванне с вытяжкой из множества трав.
— Этот чудесный рецепт сотворит чудо! Им пользовалась моя мать, бабка, прабабка… — и все нахваливали!
— А я не промаринуюсь? — робко спросила, когда вода остыла в седьмой раз. Не знаю в чем дело, но она охлаждается подозрительно быстро. Приходилось добавлять горячей и каждый раз подливать новую порцию отвара. Служанка, приносившая его с кухни в большой кастрюле, даже начала подозрительно коситься на меня.
— Хуже не будет! Так что лежи! И не забывай окунать голову и часто протирать лицо!..
Вот я и лежала. А когда замерзала, утешалась, что это буянит мой прячущийся дар. Расскажу потом ере Далеу — посмеемся.
Выбравшись из душистого «рассола», попыталась украдкой сбежать к себе, но к этому времени приехала «косметолог». Эдалина настойчиво требовала от еры Калевы придать моей коже жемчужное сияние, поэтому мне пришлось вынести многочисленные маски и процедуры.
— Я устала! Очень устала, — под конец заныла я, пытаясь надавить на жалость и увильнуть от викартессы. Но у этой милой, мягкой женщины проявился твердый, даже неуступчивый характер.