Улыбка гения
Шрифт:
Глава восьмая
Проданного леса как раз хватило на оплату сельскохозяйственной техники, которую обещали ему поставить через пару недель. До этого он купил двух дойных коров голландской породы и вороную кобылу Галатею, а в придачу к ней и жеребца для собственных разъездов по кличке Давид. Их предстояло как-то доставить в Боблово, тем более что конюшня для их содержания была практически готова. Он опять обратился к всезнающему подрядчику Лузгину с просьбой найти людей сопроводить купленную скотину в Боблово, и вскоре к нему домой явились двое справных мужичков и заявили, что берутся за столь непростое дело. Менделеев поинтересовался, как они собираются транспортировать коров,
— Гнать их своим ходом никак нельзя, не выдержат дальней дороги. Можно, конечно, железной дорогой, но дело хлопотное, да и дорогое. А вы как предлагаете? — придирчиво выспрашивал он мужиков.
— Само собой, хлопотное дело — скотину везти за несколько сотен верст. Но мы вот несколько раз подряжались в Херсон и в Киев доставлять и лошадей и коровок. Хозяевам обходится в два раза дешевле, чем по железке их везти, — отвечал один с курчавой, вьющейся колечками бородкой. — Да мы могем, коль требуется и любую птицу, хоть кур, хоть гусей или там индюков дажесь в Сибирь доставить. Было бы на то желание.
— И как вы собираетесь это делать? Они ведь на телеге спокойно стоять не будут, вес у них немалый, за сотню пудов. И кормить их чем-то по дороге требуется. Я уж голову ломал и так и эдак, ничего придумать не мог, вот решил к знающим людям обратиться. Научите меня, неразумного, вашим премудростям, буду весьма благодарен…
— Все верно говорите, ваше благородие, просто так они на телеге стоять не будут, тут особой конструкции сооружение нужно, типа цыганской кибитки, сверху и с боков закрытое на случай, если вдруг дождик пойдет. Мы до всего своим умом нашли, и не сразу, но сделали пару таких повозок. Слон, конечно, в них не поместится, а скотина любая входит, и для корма еще место остается.
— А кочки, рытвины на дороге? Они же и поломать могут вашу кибитку.
— Да никогда. Я все еще не рассказал до конца…
— В секрете держите? Так понимаю? — с улыбкой спросил он смекалистых мужичков, которые все больше начинали ему нравиться. — Я ведь вас не из простого любопытства расспрашиваю. Мне иногда для работы с вокзала всякое хитрое оборудование бывает нужно перевести. Обычный ломовой извозчик без опыта одни осколки может доставить. Так что наперед хочу знать, нельзя ли и потом с вами дело иметь, коль нужда такая возникнет.
— Почему ж нельзя, мы народ покладистый, в любое время зовите, коль других заказов срочных нет, возьмемся с превеликим удовольствием и цену великую не запросим.
— Так расскажите, как коровушек моих сохранить в пути собираетесь?
— Очень просто. Видели когда-нибудь, как коней подковывают? — Менделеев согласно кивнул головой. — Жердину им под поднятую ногу засовывают, и никуда он не денется, кузнеца не лягнет, будет смирно стоять. Есть и такие, что биться начинают, тогда с ними иначе поступают, но не о том речь. У нас же приготовлены петли сыромятные, прочные, мы их под брюхо скотине подводим и крепим к стойкам по углам телеги. Ноги при том свободными оставляем, чтоб переступать могли. Но вот упасть ни в ту, ни в другую сторону у них никак не получится. А кормить и поить их на ночных остановках станем. С собой специальный помост берем, по которому коров с телег сводим. Само собой, косу-литовку с оселком, чтоб им травки подкосить на остановках, ведро под воду, мучицы мешок для прикорма. Соли с полпуда. Вот и вся амуниция наша…
— Ай молодцы, ай умельцы! — громко воскликнул Менделеев, хлопая их по широким плечам. — Вот ведь какой народ у нас в России, до всего сам дойдет и самое простое решение найдет. По рукам, согласен доверить вам дорогих коров. А уж кобылу с жеребцом, думаю, без меня сообразите, как доставить.
— Да вы не сумлевайтесь, ваше благородие, само собой, сообразим, имена только их скажите, клички, то есть. Лошадки любят, когда каждую из них величают так, как они к тому привыкли.
На
— Это почему же они комолые? Куда рога свои подевали? Как же их в стойло вести, если веревку некуда накинуть? Не дело…
— Да и вымя до самой земли достает, зимой поморозят его ненароком, — вторил ему другой.
— Хлопот с ними не оберешься, не то что наши исконной местной породы. Хоть и молочка иногда не больше кружки дают, коль бескормица случится или там хозяйка захворает, зато сами корм себе всегда добудут.
— А ежели волк? Чем она от него оборону держать будет?
— Так она выменем своим любого волка так приголубит, что он наутек пустится, — шутил пожилой плотник, занятый изготовлением дверных косяков.
— Одно название, что корова, она, поди, жрет за троих таких, как у нас в стаде. А где для такой быка найти? Наш так точно не совладает, куда ему на нее вспрыгнуть, не попадет… — Все дружно хохотали, веселя тем самым Менделеева, который тут же с удовольствием слушал их шутки и даже не пытался заступиться за вновь приобретенную скотину, понимая, все бесполезно. Мужики опровергнут любые его доводы, не желая отказываться от своих старых навыков и привычек.
Удивительно, но они обходили молчанием красавцев-коней, тоже пасшихся стреноженными неподалеку. Молчали, и все. Ни словечка. Ни доброго, ни плохого. Они для них как бы вообще не существовали, поскольку для работы, на их взгляд, были и вовсе неприспособленны.
Это и веселило и печалило Дмитрия Ивановича, поскольку он все яснее и отчетливее понимал, насколько кажется невыполнимой поставленная им перед самим собой задача по переустройству России. Тут хоть Всемирный потоп начнись, но мужики, а бабы вслед за ними, отнесутся к нему со своей философией и посчитают его очередным божьим наказанием за их большие и малые прегрешения. И вряд ли шевельнут пальцем, чтоб спасти себя и своих детей.
«Нет, — думал он, — тут надо, прежде всего, человека переделывать, тогда и наука сдвинется, пойдет следом, станет востребованной. А пока чего им нового ни предложили, агрегат какой или иное что, они его или обсмеют, или плеваться станут, а то и за батожье возьмутся, разломают без всякого сожаления, но ни за что не примут. И ведь забитыми их никак не назвать, взять тех же мужиков, что придумали, как скот на телегах перевозить. А надо будет, при их смекалке и на Луну доставят, ежели необходимость в том почувствуют.
Сейчас же в деревне живут пусть порой голодно, но ведь живут и не жалуются. Правда, богатым привычно завидуют, хоть и скрывают это, но считают, будто бы богатство то Богу неугодно. Кто это только выдумал? Действительно, если разобраться, то все православные святые — или бессребреники, или убогие люди, жившие не для себя, а для чего-то другого. Чаще всего ради загробной жизни. А рая на земле быть просто не может. Вот разные там революционеры и смутьяны исподволь, а то и впрямую подзуживают их подняться против богатых людей, поделить все меж собой и жить дальше, как раньше жили. Добром все это не кончится. Им дай всем по мешку золота, и что они с ним сделают? Или зароют на черный день, или накупят барахла всякого, а потом еще остатки пропьют и лишь после успокоятся. Даже обрадуются тому и будут дальше жить впроголодь, собирая крохи со своих наделов…»