Умершее воспоминание

совесть Логана.

Я не знал, как правильно можно было истолковать чувства, родившиеся в моей душе, но они вызвали у меня… слёзы. Я смотрел на Эвелин, не веря в происходящее, и понимал, что счастливее меня никого на свете быть не может. Мои глаза невольно наполнились слезами, но я, кажется, и этого не заметил.

– Что с тобой, Логан? – почти шёпотом спросила Эвелин. Её глаза тоже блестели.

– Что со мной? – переспросил я и несколько раз моргнул, чтобы прогнать слёзы. – Всё в порядке. Сейчас я сделаю тебе какао…

Я встал и отвернулся, чтобы Эвелин не смотрела на меня. Я старался не осуждать людей за их слёзы, но за свои собственные

мне отчего-то было стыдно. Эвелин больше ничего не сказала по этому поводу (возможно, она что-то поняла), и я был ей очень признателен за это. Она выглядела уставшей, поэтому я решил добавить в её какао немного снотворного. Отчего-то мне думалось, что Эвелин уже долгое время проводила на ногах, ни на минуту не смыкая глаз.

Пока я готовил для своей гостьи какао, Дианна наверху нарочно чем-то шумела. Очевидно, она хотела напомнить мне о себе или просто переживала таким образом свой бешеный приступ ревности. Меня это совсем не трогало: я не мог думать ни о ком другом, кроме как об Эвелин.

– Тебя долго не было, – сказала моя гостья, когда какао было готово и я сидел рядом с Эвелин. Я вспыхнул от непонятного стыда и чувства вина. Голос Эвелин звучал как-то сердито и с упрёком, но глаза её по-прежнему глядели нежно и понимающе.

– Да, – тихо согласился я, не зная, что ещё сказать. – Мне нужно было уехать.

– Зачем?

«Чтобы понять, что от мыслей о тебе мне никогда-никогда не избавиться», – с грустью подумал я, а вслух ответил:

– Просто меня замучил этот город.

Эвелин невесело улыбнулась, и я поневоле улыбнулся тоже. Её улыбку можно было увидеть очень редко, и именно эта улыбка была для меня дороже всего на свете.

– Как хорошо, что у тебя есть возможность просто взять и уехать, – задумчиво сказала Эвелин, глядя на своё какао. – Порой мне тоже хочется оставить всё, что держит меня здесь, тоже хочется уехать – просто, без всяких объяснений.

Сердце моё взволнованно колыхнулось. Я готов был предложить ей уехать со мной куда угодно, когда угодно – всё это было совершенно неважно! Гораздо важнее было то, что мы могли бы уехать вместе, что ничего мирское нас уже не трогало бы, что у нас мог бы быть собственный мир, в котором мы могли жить совершенно беззаботно… Но странная мысль пронзила моё сознание, и я так и не высказал то, что так страстно желал сказать.

– Почему ты не дома? – спросил я упавшим голосом, не ожидая услышать в ответ ничего безумно важного. Не то чтобы я считал проблемы Эвелин жалкими и никчёмными, я просто думал, что никаких проблем у неё и не было…

Внезапно посетившая меня мысль осветила эту ситуацию с другой стороны. А что, если Эвелин просто выдумала себе проблемы? Что, если она просто искала повод приехать ко мне? Нет, она делала это не потому, что нестерпимо хотела видеть меня, а потому, что ей было меня жаль… О, она помнила всё! Она помнила моё признание, мою унизительную просьбу о поцелуе – всё! Конечно, для чего ещё она могла приехать? Ей было жаль меня, только и всего. О боже! Как я осмелился взять её за руку, как осмелился с такой любовью смотреть в её глаза? Это только больше оскорбляло меня, это только сильнее унижало! Теперь мне было стыдно не только говорить с ней, но и даже смотреть в её сторону. Каждое моё движение Эвелин могла расценить как излишнее проявление внимания к ней, и тогда я выглядел бы в её глазах ещё более жалким.

– Я не дома потому, что находиться

там невозможно, – дрожащим голосом прошептала Эвелин, и её глаза заблестели. Её слёзы всегда задевали меня за живое, так произошло и теперь. Но сейчас я не мог даже думать о том, чтобы обнять её и утешить. – Я думала, что дома тебя должны любить, принимать такой, какая ты есть, должны поддерживать и понимать… Всё не так. У меня нет дома: я не хочу называть домом место, где всем на меня абсолютно наплевать.

«Здесь твой дом, Эвелин!» – закричали мысли внутри меня, но я был недостаточно храбр для того, чтобы высказать их вслух. Нет! Эвелин только посмеётся над моими мыслями!

– В чём дело? – задал вопрос я, где-то в глубине души понимая, что Эвелин ничего не выдумывала, что в её жизни действительно не всё было в порядке.

Она с тревогой вздохнула; с её глаз не сходила пелена слёз.

– Больше недели назад Уитни очень сильно поссорилась с родителями, – произнесла Эвелин, сделав глоток какао. – Не знаю, в чём была настоящая причина… Уитни в последнее время вообще очень часто ругалась с папой. Она сказала, что он ей не отец. И, конечно, папу это задело… Я никогда не видела Уитни такой, никогда! Она в ту же ночь собрала чемоданы и уехала… Ты можешь себе представить это, Логан? – спросила она, подняв на меня взгляд. – Она уехала! Уехала, оставив меня одну… с ними…

Я вспомнил те вечера, которые я проводил с семьёй Блэков, и мне казалось, что эти далёкие дни были вовсе не в моей жизни, будто эти моменты проживал кто-то другой, не я. И всё-таки, как же беззаботны были наши с Эвелин отношения до того, как в моей жизни появилась Дианна, и до того, как я признался Эвелин в своих чувствах!

– Уитни? – спросил я, переваривая всё, сказанное Эвелин. – Как она могла?..

– Её нет уже неделю! – с отчаянием в голосе сказала она, и по её щекам покатились слёзы. – Я совсем одна, совсем! Если раньше в моём доме хоть кому-то было до меня дело, то сейчас совершенно никому! Я чувствую себя такой одинокой, и… и… – Дыхание Эвелин сбилось, и она с трудом могла говорить. – И даже тебя не было рядом! О боже, Логан, почему тебя не было рядом, когда это было необходимо?..

Волна стыда накрыла меня с головой, и я, уже не помня своих прежних мыслей, взял руку Эвелин и с силой сжал её. Слова Эвелин оказали на меня большое влияние, и я был невероятно рад слышать это от неё. Теперь я не мог простить себя за то, что позволил себе задержаться в Мексике на целую неделю. О, если бы не Дианна…

– Теперь я рядом, – тихо сказал я, глядя в глаза Эвелин. – Ты не одна.

Она всхлипывала и смотрела на меня сквозь слёзы.

– Родителям никогда не понять меня, – тихо сказала она. – Но ты… Ты всегда понимаешь меня, Логан. Где же ты был? – снова спросила Эвелин, но, видимо, не думала услышать ответа.

– Уитни, наверное, живёт у Дейва, – предположил я после нескольких минут молчания. – Ты не пробовала ездить к нему?

– Я не знаю его адреса. Конечно, она у него… В последнее время они очень близко общались.

– Но как она могла оставить тебя одну? – всё ещё недоумевал я. – На неё это не похоже… Насколько я помню, Уитни говорила, что не намеревается оставлять тебя с родителями.

– Она так говорила?

– Да.

– О боже… – прошептала Эвелин и, всхлипнув, закрыла лицо руками. – Боже… Я всё ещё не могу смириться со своим одиночеством.