Умершее воспоминание
Шрифт:
Я смотрел на неё нахмурившись и приоткрыв рот.
— Я и так довольно долго страдала, пока у тебя была Дианна… Очень долго. Сейчас я понимаю, что тогда мне просто не хватило смелости, но теперь я смелее, Логан. Я не смогу снова впустить её в твою жизнь, не смогу, и ты можешь называть это как хочешь!
— Ревнуешь, — прошептал я, с непонятным восторгом глядя на неё. — Я ещё никогда тебя такой не видел, милая.
— Пусть так. На самом деле в ревности нет ничего плохо, но ты не привык так думать.
— Нет ничего плохого? Да она тебя почти в зверя превратила,
— Я злюсь не из-за ревности, — проговорила она, сморщив нос, — меня злит твой «новый друг», неужели ты не понимаешь? Нельзя позволить прошлому просочиться в настоящее, Логан. Прежде ты и Дианна были вместе, и я знаю, что она меня дико ненавидела. Возможно, её чувства не изменились и теперь, я видела, как она смотрела на меня во время нашей последней встречи… Но опомнись, теперь вместе ты и я! И это я выхожу за тебя замуж, я, я, я!
Я посмотрел на неё с испуганным удивлением и покачал головой.
— Надеюсь, что всё, что было между нами, — сказал я, — это не твой хитроумный план. Надеюсь, ты выходишь за меня не просто назло Дианне.
Она устало взглянула на меня.
— Я даже не вспоминала о ней все эти годы, боже, Логан… А ты, видимо, делал это не раз: каким-то образом ты ведь понял, что скучаешь по ней.
Я опустил голову и пару раз хохотнул.
— Что смешного? — не поняла Эвелин, нахмурившись.
— Просто мне очень непривычна твоя ревность. Оказывается, ты ревновала меня к Дианне столько лет… Вот, привыкаю.
Я знал, чем можно было объяснить этот яростный всплеск её ревности. Когда ребёнок съедает конфеты, которые ему есть было строго запрещено, он отказывается признавать собственную вину, а потому начинает тыкать пальцем на других. Он пытается обвинить в обжорстве маму, папу, сестру, да кого угодно! Главное, чтобы на него никто не подумал. И согласитесь, в каждом из нас живёт такой ребёнок.
Моя невеста беспокойно заёрзала на сидении и начала оглядываться по сторонам, точно ей вдруг стало очень неуютно. Она слегка нахмурилась и почти шёпотом попросила:
— Пожалуйста, давай оставим эту тему. Мне становится неприятно говорить об этом.
— Как пожелаешь, моя милая. — Мы помолчали примерно с минуту, потом я слабо улыбнулся и спросил: — Интересно, а ты когда-нибудь ещё врала мне?
Эвелин побледнела, глубоко вздохнула и отвела глаза. Я внимательно и с улыбкой наблюдал за ней. Она ничего не ответила, а я не нашёл в себе сил продолжить разговор. Возможно, я ещё сам был не готов к нему… В конце концов, мне до моей цели оставалось ещё целых четыре шага. Я был ещё очень-очень далеко.
— Может, ты и права, — сказал я, пожав плечами, и допил свой кофе. — Ложь в мелочах. Если даже подобное когда-либо и случалось, мне всё же лучше об этом не знать.
«Моё сердце — это любовь, и оно огромно, как океан, — думал я, всё ещё глядя на свою спутницу, — и я всегда очень боялся утонуть в своей любви. Но всё так и вышло. Я потерялся. Перед тобой, Эвелин, сидит уже не твой Логан. Нет-нет, это уже не я…»
Я
Да, с моей стороны это было совершенно низко и бесчестно. Я не прислушался к просьбе Эвелин и тайно, не предупредив её, поехал на ужин к Дианне. Что я творил? Получается, я врал своей избраннице. По сути, я занимался тем же самым, чем и три с лишним года назад, только теперь Дианна и Эвелин поменялись местами. Какая глупость! Какой же я дурак!
Уже подъехав к ресторану, я утешил себя собственными мыслями. Что плохого в том, что я собрался поддерживать тёплые дружеские отношения со своей бывшей девушкой? В конце концов, она сама захотела этого: Дианна ведь сказала мне, что ей меня не хватало. Однако справедливости ради надо признать, что на этот ужин меня подталкивало не столько желание видеть Дианну, сколько побуждение моей гордости. Она была глубоко задета и потому, как мне казалось, вся звенела.
Как бы там ни было, о нашей сегодняшней встрече с Дианной мне не пришлось пожалеть. Она совершенно странным образом направила меня ко второму шагу на моём тяжёлом пути. А вторым шагом было понимание мотивов человека, нанёсшего мне обиду.
После ужина я и Дианна сидели на скамейке в парке прямо напротив моего дома. Весь вечер мы общались как-то непринуждённо, будто между нами не было этой большой временной пропасти. Только временами, касаясь в разговоре темы наших прежних отношений, мы начинали осторожничать и аккуратно обходили эту тему стороной.
— Роберт знает, что ты со мной? — спросил я, движимый любопытством.
— Он знает только то, что сегодня я ужинала со своим другом. Не волнуйся, он у меня не ревнивый.
— Я не волнуюсь. Просто спросил. — Подняв глаза к небу, я вздохнул и сказал: — Помнишь, как это было странно? Я тоже часто ужинал со своим другом, только ты почему-то дико ревновала.
Дианна улыбнулась и опустила голову. Я очень неосторожно коснулся этой нелёгкой для нас темы.
— Да, — подтвердила она, — но теперь ты на этом друге женишься.
— Женюсь, — почти шёпотом повторил я, не глядя на свою собеседницу. — Женюсь. — Я немного помолчал. — Только она мне изменила.
Дианна почти ахнула, услышав это, и с неподдельным изумлением в глазах уставилась на меня. Я посмотрел на неё и усмехнулся.
— В каком смысле?.. — дрожавшим голосом спросила она. Я видел, как на неё подействовало моё признание, и это отчего-то разозлило меня.
— Не уверен, что эта фраза настолько двусмысленна, чтобы нужно было её ещё растолковывать. В Эвелин не оказалось той преданности, которой я от неё ждал. Она меня предала, не оправдала того доверия, которое я ей выказывал. Ну, знаешь, она просто взяла и переспала с другим… Теперь понимаешь?