Ураган. Последние юнкера
Шрифт:
На другое утро встревоженные жители Москвы были разбужены стрельбой, доносившейся с окраин города. Вскочив с постели и вспомнив события вчерашнего дня, Наташа догадалась, что началось восстание. Быстро о- девшись, на ходу застегивая пальто, она уже выходила и переднюю, как в противоположных дверях, вся бледная и растрепанная, появилась квартирная хозяйка.
— Что это такое? Вы не знаете, почему стрельба? — взволнованным голосом затараторила она.
— Восстание. Восстание большевиков, — на ходу отвечала Наташа.
— Да куда же вы-то в такое время?
— Извините.
— Господи помилуй, — застонала хозяйка. — Ведь покою проклятые не дают. Жить невозможно, — причитала она, скрываясь в глубине коридора.
Выбежав на улицу, Наташа не успела пройти и одного квартала, как наткнулась на патруль из офицеров и юнкеров.
— Вы куда, барышня? — остановили ее.
— Господа, я сестра милосердия и рассчитываю, что мои услуги могут принести хоть небольшую пользу общему делу.
— Да, сестры вам нужны. Если вы в самом деле хотите нам помочь, то идите в Александровское военное училище. Там вам дадут работу.
Простившись с патрулем, Наташа поспешила в училище. По дороге ей то и дело попадались патрули, которые, узнав цель ее путешествия, беспрепятственно пропустили ее. В обычное время в этот час улицы Москвы бывали переполнены народом, но теперь Наташа
встречала только патруля да изредка торопливо перебегавших через улицу каких-то женщин, по-видимому прислуг, спешивших запастись продуктами.
— Вам что угодно? — остановил Наташу юнкер, стоявший на часах у дверей училища.
, - Она объяснила.
— Пожалуйте на второй этаж в комнату № 22. Там происходит распределение медицинского персонала.
Поблагодарив юнкера, она поднялась по лестнице и постучала в указанную ей комнату.
— Войдите, — раздался голос.
Открыв дверь, Наташа попала в большую комнату, заставленную столами, на которых лежали, знакомые ей, санитарные сумки с перевязочным материалом. У окна, за небольшим столиком, сидел пожилой человек в форме военного доктора, окруженный женщинами и молодыми людьми в студенческих фуражках.
– ** Я сестра, — начала было Наташа, обращаясь в доктору.
— Прекрасно, прекрасно, — отвечал тот. — Вы уже работали где-нибудь?
— Да. Я только что с Румынского фронта.
— Отлично. В таком случае возьмите вот эту сумку и поспешите на работу. Вот этот молодой человек, — указал доктор на одного из студентов, — он будет состоять при вас как санитар. Он же и проведет вас к месту работы. Кстати, как вас зовут?
Наташа назвала себя.
— Слава богу, не далеко. Вот пройдем эту улицу, до третьего угла, и повернем направо; там, по правой руке, будет маленький ресторанчик. Он то и есть наш перевязочный пункт.
— А где сейчас большевики?
— Большевики захватили окраины города и пытаются проникнуть в центр, но наши части сдерживают их.
— Так что в самом городе сейчас безопасно?
— Да, вполне.
—- А кто командует нашими войсками? — продолжала Наташа.
— Какой-то
На перевязочном пункте Наташа застала молодого военного врача, с помощью двух сестер перевязывавшего раненых.
— А... и вы к нам, — обратился он к вошедшим. — Вот и отлично. Отдохните немного, господа, и идите по ближайшим улицам. Легкораненых сами перевязывайте, ну а кто потяжелее, тогда ведите сюда.
— Да я не устала, — возразила Наташа.
— В таком случае, с Богом, — не отрываясь от работы, отвечал врач.
Целый день пробродила Наташа, перевязывая раненых тут же на улице или заходя в подъезды домов. Легкораненые обычно после перевязки возвращались в строй. Иногда мимо Наташи проносили на носилках или просто на руках тяжелораненых. Перестрелка не умолкала целый день и только под вечер стала стихать. К ночи она почти совсем прекратилась.
— Ну теперь по домам, господа, — снимая халат, обратился к своим помощникам доктор. — Завтра, чуть свет, приходите прямо сюда.
Чуть забрезжил свет, Наташа уже была на перевязочном пункте.
— Вот что, сестра, — обратился к ней доктор. — Сегодня попрошу вас остаться здесь и помогать мне, так как одна из моих помощниц почему-то не явилась, а без помощи опытных сестер мне не справиться.
Не успели еще разложить медикаменты и приготовить все необходимое, а двери ресторана уже начали поминутно открываться, впуская все новых раненых. Тут были и офицеры, но главным образом юнкера.
— Как дела? — иногда, окончив перевязку, спрашивал доктор кого-нибудь из пришедших.
— Да неважно, — обыкновенно отвечали ему. — Уж очень много красных и мало нас. Если бы еще к нам присоединились офицеры, живущие в Москве, а то одни юнкера да офицеры-фронтовики. Мало людей. Не хватает.
Однажды на перевязочном пункте появился пожилой капитан. Пуля пробила ему плечо, и он сам, без посторонней помощи, добрался до пункта.
— Чем вы нас утешите? — перевязав, спросил его доктор.
— Да признаться мало утешительного. Шаг за шагом уступаем кварталы. Если помощь не опоздает, то все же не сдадим Москвы. С недельку кое-как продержимся еще. Вообще удивляться надо нашей молодежи. Ведь почти без отдыха, а не унывают. Ей-богу, молодцы! Сегодня приезжал к нам Берковский. Говорит, что через три-четыре дня непременно будут здесь казаки. Вот на них и надеемся. Ну до свидания. Иду спять к своим орлятам.
День проходил за днем. Кольцо большевиков все суживалось. Теперь уже и на центральных улицах было небезопасно. Пули летали и там, ударяясь о каменные стены строений и разбивая стекла окон.
Однажды, увлеченная работой, Наташа вздрогнула услышав знакомый голос, назвавший ее по имени. Обернувшись, она увидала бледного как полотно Митю Шелугина. Он лежал на носилках.
— Митя! Голубчик! Куда вы ранены? — бросилась она к нему.
— В грудь, но это все равно. Я знаю, что умру, — прохрипел Митя, и на глазах его заблистали слезы.