Ураган. Последние юнкера
Шрифт:
— Скорее бы туда, в бой, чтобы самому видеть, на что можно надеяться.
Наконец во втором часу дня обоз окончил свою переправу. Следом за ним двинулась к реке и рота.
— Все ли переправились? Господа взводные командиры, проверьте свои взводы, — приказал Дукаров.
— Первый взвод весь, второй весь, трети и четвертый весь, — последовали ответы.
— Рубите канат! — приказал он.
Течение подхватило паром и понесло, прижимая к противоположному берегу. Отдохнувшие во время переправы люди бодро зашагали к Елизаветинской,
— Верно, Наташа куда-нибудь собирается, — подумал он.
В это время дверь хаты отворилась и на пороге появилась она сама. Отделившись от роты, Глеб подошел к ней.
— К Екатеринодару? — спросила она, пожимая его руку.
— Да, спешим на помощь нашим.
— Храни вас Бог и пошли вам удачу. Смотрите, для нас с Николаем Николаевичем квартиру получше займите, — смеялась она, махая ему рукой.
Быстро шагали добровольцы, торопясь на поддержку своим. Но как они ни спешили, к окраине города подошли лишь, когда уже совсем стемнело.
— Плохо дело, — подумал Глеб, убедившись, что до сих пор, кроме городских предместий, занять ничего не удалось.
— Что-то будет, — размышлял он. — Занять город с налета, одним ударом, это я понимаю. Это мы осилили бы. Но вести осаду — нет, это нам не по силам. Уж слишком велики ресурсы красных и слишком мало нас.
Встретивший роту офицер связи повел ее какими- то кривыми улицами к месту расположения остальных частей. По дороге то и дело попадались раненые, ковылявшие в тыл и своими стонами надрывавшие сердце. На одной из улиц рота остановилась и Дука- ров отправился за приказаниями, тогда как добровольцы окружили какую-то телегу и, сняв шапки, о чем-то тихо беседовали. Заинтересовавшись, подошел к ним и Глеб.
— В чем дело, господа?
— Неженцев! Полковник Неженцев убит. Здесь, на телеге, тело его, — отвечал кто-то из толпы подавленным голосом.
Неженцев был первым командиром Корниловского полка. Обожаемый подчиненными и горячо любимый самим Корниловым: он был душою полка. Смерть его не могла не отразиться на боеспособности полка, что отлично понимал Глеб, и сердце его болезненно сжалось.
«Нехорошо», — думал он.
За Неженцевым полк готов был и в огонь и в воду. Кто-то заменит его. Между тем вернувшийся Дукаров повел роту к околице. Дойдя до последних строений, он начал пропускать своих людей по одному, через широкое пустое пространство, к чуть черневшему на его середине большому зданию.
— Мы сейчас должны занять вон тот дом с прилегающим к нему садом. Это водочный завод, — пояснил он собравшимся командирам взводов. — Днем через это поле и муха не пролетит, так интенсивно обстреливают его пулеметы, так что нам придется просидеть по крайней мере до следующей ночи. Задача же наша состоит в том, чтобы не позволить большевикам выйти из города и обойти наш левый фланг.
Когда вся рота, пользуясь темнотой, перебежала поле и собралась у назначенного места,
«Дело дрянь, — думал он. — Защищать такую длинную линию таким малым числом людей прямо не мыслимо. Не дай бог допустить красных до штыков. Числом своим задавят».
Разговоры в рядах маленького отряда Глеба вели шепотом, так как по словам офицера связи, перед ним, шагах в четырехстах, за небольшим болотцем, были расположены окопы большевиков.
— Передайте по рядам, — шепнул Глеб своему соседу, — что в случае атаки красных, по команде «ко мне» все должны прекратить огонь и сбегаться к моему окопу, у которого мы и примем штыковой удар.
Ночь была темная и тихая. Из города доносилась то забиравшая, то вспыхивавшая с новой силой пулеметная и ружейная стрельба. В окопах противника Глеб ясно слышал громкие, пересыпаемые отборной бранью,
разговоры. Иногда ухо улавливало тарахтенье как бы маленьких повозок.
«Это они пулеметы подвозят», — соображал он, стараясь, угадать по звуку, где их установят..
Никто не спал, за исключением Кудинова, который, уместившись в своем окопе, мирно похрапывал, ничуть не беспокоясь о близком будущем.
Около пяти часов утра, внезапно, со стороны большевиков началась бешеная стрельба, а минут через десять крики «ура» оповестили о начале атаки.
— Открыть огонь! — приказал Глеб, систематически разряжал винтовку и целясь на звук шлепавших по болоту ног.
Затрещали пулеметы, и окопы, занятые добровольцами, засветились ежесекундными вспышками выстрелов.
«Как много их, — думая Глеб, прислушиваясь к крику противника. — Ну, наступает решительная минута. Если они дойдут до наших окопов — мы пропали. Даже если Дукаров успеет на поддержку, все равно не устоим».
Ближе и ближе хлюпанье ног бегущих по болоту людей. Чаще и чаще гремят выстрелы выскочивших на вал добровольцев.
«Кажется, теперь пора», — подумал Глеб, крестясь.
— Ко мне! — крикнул он твердым голосом.
Стрельба из окопов прекратилась моментально и в
несколько мгновений, рядом с ним выстроилась, как по линейке, вся его полурота Глеб не стрелял, ожидая появления первых рядов неприятеля, и только два его пулемета продолжали свою губительную работу. Вот послышалось топанье ног по твердой земля. Болото было пройдено.
Вот из густой темноты показались первые фигуры атакующих.
— Полурота, пли! — скомандовал Глеб.
Тонкая линия огненных вспышек скользнула по рядам добровольцев.
— Полурота, пли! — снова раздалась команда, и снова огненная змейка скользнула по рядам.
— Полурота!.. — но в эту минуту Глеб заметил, что появившияся было фигуры атакующих снова растаяли в темноте и топот ног по твердой земле прекратился.
«Отступают. Не выдержали, слава Богу», — пронеслось в голове и он снова скомандовал: «пли».