Ураган. Последние юнкера
Шрифт:
— Так ведь это черт знает что такое. Вчерашний большевик...
— Полно, Басов, вероятно, суд нашел достаточно причин, чтобы поверить ему.
— Так вы только на его рожу взгляните. Ведь сразу видно, что негодяй.
— Полно, полно, Басов. Коли Корнилов его принял, так это его дело. Ему виднее, а нам неловко, да и нехорошо так отзываться о своем новом сослуживце.
Между тем моряки окружили повозку, в которой ехал Коля.
— Как вы себя чувствуете, Николай Николаевич? — сыпались вопросы обрадованному
— Вот что, Наталия Владимировна, — деловым тоном обратился к ней Глеб — Наш полк пойдет позади них, так что я не смогу проводить вас в занятую для Коли хату, но при входе в станицу вас встретит Кудинов. Он вас и проводит и поможет распорядиться переноской брата.
— До скорого свидания, — крикнул он раненому. — До свидания, Наталия Владимировна!..
Быт уже совсем темно, когда Глеб и Кудинов входили в маленькую комнатку, занятую Колей и Наташей. Утопая в перинах, Коля лежал на широкой деревенской кровати. Для Наташи было устроено нечто вроде дивана. Маленький столик, уставленный закусками, два- три стула и большой киот с образами составляли меблировку комнаты.
— Молодец, Кудиныч! Спасибо вам! — осматривая помещение, похлопал он его по плечу.
— Хорошо ли вам здесь, сестра? — с самодовольным видом спросил Кудинов.
— Очень вам благодарна, Василий Семенович. Лучшего ничего я и не желала бы.
— Вы представьте себе Василий Семенович даже сливок к чаю достал.
— За это, я надеюсь, вы нас напоите чайком, — улыбнулся Глеб, присаживаясь на кровать брата.
— О, конечно, конечно! Вот только пусть самовар закипит.
— Присаживайтесь же, Василий Семенович.
— А вы знаете, — обратился к Глебу Кудинов. — Наш-то пленник, ротмистр Карягин, не только не повешен, но даже в армию принят.
— Да, я это знаю.
— Как вы назвали его? Ротмистр Карягин? — вдруг заинтересовалась Наташа.
— Да, ротмистр Карягин. А вы знаете его? — в один голос спросили Глеб и Кудинов.
— Я знала одного ротмистра Карягина. Еще во время немецкой войны мне, к сожалению, пришлось познакомиться с ним. Впрочем, я не уверена, что это именно он. Мало ли бывает однофамильцев.
— А почему вы сказали «к сожалению»?
— Да как вам сказать? Уж очень был нехороший человек и массу мне неприятностей причинил.
— А вы не помните, какого он был полка и как его имя? — спросил Кудинов.
— Тот Карягин был N-ского полка, а звали его, кажется, Матвеем Всеволодычем.
— Прекрасно. Завтра же я узнаю, тот ли это Карягин.
— Так меня это вовсе уж не так интересует, — разливая чай, улыбнулась Наташа.
— Все равно я узнаю. Все-таки интересно получать лишнюю характеристику этого молодца.
Долго еще сидели молодые люди, болтая между собой и рассказывая эпизоды из минувшей войны. Наконец Глеб, заметив утомленный вид Наташи, начал прощаться.
— А славный у вас брат, — как бы отвечая на собственные мысли, произнесла Наташа, проводив гостей.
— Правда, хороший человек? — оживился
— Вот бы вас обвенчать, тогда будет пара отличнейших людей.
— Полно вам вздор говорить, — рассмеялась она. — Вы вот лучше поворачивайтесь-ка на бок и постарайтесь заснуть. Сейчас я потушу лампу.
Несмотря на усталость после целого дня, проведенного на коне, Карягин долго не мог заснуть.
«И чего ж волнуюсь? — задавал он себе вопрос. — Пока был в Петербурге, в Москве, так далеко от нее,
был совершенно спокоен, теперь же знаю, что она здесь, близко и тем не менее не могу успокоиться. Как бы это ловчее узнать, где она служит? Ведь о моем присутствии она и предполагать не должна. Гм, ну да завтра увидим. Авось, что-нибудь придумаю».
Солнце только что взошло, когда Карягин входил в станичную школу, в которой расположился лазарет.
— Могу ли я видеть старшего врача? — обратился он к дежурной сестре.
— Старший врач еще не скоро придет. Он вчера до трех часов ночи делал операции, так что, вероятно, еще спит.
— Какая досада, — произнес Карягин, делая вид, что хочет уходить. — А может быть, вы, сестра, не откажетесь мне помочь?
— С удовольствием, если смогу. Да вам, собственно говоря, что угодно?
— Видите ли, мне поручено пригласить в наш отряд одну из сестер, так я хотел бы просмотреть списки. Может быть, найду знакомую, что было бы гораздо приятнее и для нее и для нас.
— Навряд ли это вам удастся, так как сестер в лазарете не хватает. Доктор, я уверена, ни за что не согласится отпустить хотя бы одну. Впрочем, попытайтесь. А списки можно получить у старшей сестры. Она в операционной. Погодите минутку, я о вас доложу.
Старшая сестра приняла Карягина очень любезно. Она предложила ему чаю, а сама отправилась за списками.
— Трудно вам приходится? — обратился Карягин к дежурной.
— Ах, и не говорите! Такая масса раненых, сестер мало, а об удобствах и говорить не приходится. Сами знаете, что мы живем на подводах под дождем, под снегом. Нет, наше положение не то что тяжело, а прямо ужасно, — томно прикрывая глаза и слегка картавя, отвечала сестра, видимо, довольная случаем пококетничать с красивым офицером.
— Вот, извольте вам списки, — произнесла старшая сестра, входя в комнату и усаживаясь за стол.
Карягин внимательно прочитал списки, но желанного имена не нашел.
«Да неужели же я обманулся и ее здесь нет?»
— Однако немного у вас сестер, — возвращая списки, произнес он. — Неужели же это все сестры и больше ни одной нет во всей армии?
— Нет, есть еще несколько, но те не подчинены лазарету. Они имеют свои, специальные назначения. Вот здесь, если вас интересует, список сестер, прикомандированных к различным частям, — подала она Карягину еще одну тетрадь. — Их всего двенадцать душ. Есть и еще две сестры, которые хотя и числятся при нашем лазарете, но нам не подчинены, а ухаживают за двумя ранеными, по особому распоряжению начальства.