Урод
Шрифт:
***
Разве все мы не брошены на свет затем только, чтобы ненавидеть друг друга и потому мучать себя и других?
Л.Н. Толстой "Анна Каренина"
Жидкими каплями бриллиантов по ее черному зонту стекал дождь. А затем на нем расцветали едва заметные узоры. Кажется, такой стала и ее жизнь. Лил беспрерывный дождь, но только сейчас стали появляться узоры.
Черные лодочки Элины шагали по летнему мокрому асфальту, отбивая ритм новых свершений, неизбежных изменений,
Слишком рано закрыв зонтик, Элина поймала на лоб пару крупных капель, съехавших на своих жидких спинах с крыши больницы. Она улыбнулась, промакивая лоб бумажной салфеткой.
— Эля, привет! — поздоровалась медсестра за стойкой регистратуры. — Возвращаешься на работу?
— Возвращаюсь в жизнь, Алин, — еще шире улыбнулась энергией тысячи солнц Элина.
Когда мы чувствуем готовность сделать шаг вперед, ветер жизни сам бьет нас в спину, не давая нам ни секунды на промедление. Ее ноги бежали к кабинету главврача так, словно она вчера научилась ходить. Почти тридцать лет ее жизни прошли, и они потрясающе прекрасны. В них было все: и радость, и любовь к себе, и вдохновение совершать новые победы, а после мелодия ее жизни упала до ля-минора, и она испытала горечь утрат, ненависть к себе, неверие в лучшее.
У кабинета Стрельцова в очереди находились три человека. Элина впервые почувствовала наглость, чтобы быть бестактной и дерзкой настолько, чтобы ворваться в его кабинет без стука и соблюдения очереди.
— Владимир Николаевич, заявление. — Оставила на его столе лист бумаги, заполненный с истинной душевностью, на котором каждая буква была выведена с любовью. — Две недели отрабатывать не буду. — Он хотел открыть рот, но напор Элины был сокрушительным. — Любые санкции и взыскания на ваш вкус.
— Элина…
— Думаю, найдутся еще несчастные, карьеру которых вы загубите ради эго вашей дочери. А оно ненасытное, вы знаете. Сколько ни корми, а Катя требует все больше.
Слова вылетали саранчой, инфицированной неукротимой злобой, изо рта Элины и расползались по лицу главврача. Их укусы оставляли на нем язвы. Девушка ликовала. Реванш спустя годы. Никогда не поздно нанести ответный удар тем, кто бил тебя слишком долго.
Дверь в кабинет Стрельцова закрылась, словно бы опустилась крышка музыкальной шкатулки, и все злосчастные мелодии стихли. Навсегда. Отныне она настроит инструменты заново, и никакой фальши, заунывной музыки или оглушающего пения нестройных голосов ее комплексов.
— Элина! — голос Катерины набросил ей на шею удавку.
Сильным движением рук она скинула ее с себя. Больше эти гладкие, но на самом деле костлявые ручки с маникюром не будут ее душить. Довольно.
— Как всегда, Катя, встречу и тебя обязательно. Хотя не поминала вроде черта.
— Какая ты стала смелая. — Неизменные каблуки Стрельцовой вмиг сократили расстояние между девушками. Лицо Катерины парализовало шоковым состоянием. — Что с тобой?
— Ничего. Я просто больше не прячусь. — Элина покрутила лицом в разные стороны. — Стесняться себя — первый признак клинической смерти души. Да, я больше не красавица. Да, у меня шрам на половину лица! И да, теперь у меня синяки на другой половине. А я не стесняюсь. Мне не стыдно.
Душа Элины была закидана дымовыми шашками, дым застилал собою прежние робость и боязливое преклонение перед каждым, кто казался ей выше нее самой.
— Скажите, Катерина Владимировна, вы счастливы? — задала свой главный вопрос она, приближаясь максимально близко к бывшей подруге. — Скажи, ты получала моральное удовольствие, когда он бил меня? Ничего особенного не чувствовала в тот вечер, наверняка проводя его с новым мужиком? Ах, прости, с новым богатым и красивым мужиком. Я-то могу о таких только мечтать, а ты спец.
— Что ты хочешь всей этой своей жалкой тирадой? — не стушевалась Катерина. Железную леди ножом не поранишь. — Что я показала видео твоему мужу или что я шлюха?!
Стрельцова осеклась. Ее макияж выдавал крайнее удивление. Очерченные бронзером скулы вытянулись, следуя за мимикой лица девушки. Удлиненные стрелки чуть приподнялись, повторяя контур теперь расширившихся глаз.
— Да, Катюша, ты знаешь про видео, ведь именно ты его прислала Мише. — Элина не злилась; ее сердце танцевало на летнем фестивале, разодетое в лиф из ракушек и цветное парео. — И я так тебе благодарна. Синяки стали смертью наших отношений, которые мы построили словно в одолжение кому-то, самим себе. Спасибо, Катя.
Смерть считается последней болью. Эти синяки стали ее смертью. Муж последний раз ударил ее, и она готова сказать ему спасибо. Моральное уничижение она могла бы терпеть еще очень долго, но его кулаки вынести не смогла.
— А насчет шлюхи, как ты выразилась, — продолжила Элина, не ощущая страха и тянущего к земле желания склонить голову, — решать тебе. Задай себе этот вопрос, когда будешь ложиться в койку, дорогую постель, прости, с очередным люксовым мужчиной. А мне тебя не понять, так и есть.
Стрельцова молчала. Парировать нечем. Оружие опущено. Магазины автоматов пусты. Весь заряд выпущен себе же в голову. Элина не стала дожидаться, пока оппонент по интеллектуальным коридорным играм найдет следующее острое оскорбление и направилась к выходу из больницы.
— Остановись, — спокойно попросила Катерина. — Элина, остановись.
— Нет времени, извини. Я тебя уже достаточно слушала. Много лет. Уши вянут.
— Элина! — Стрельцовой пришлось добежать на цыпочках (каблуки-то совсем не для бега!) до Элины.
— Кстати, я уволилась. Больше тебе никто не будет мозолить глаза.
— Думаешь, сможешь начать все сначала? — фыркнула подруга.
— Начать никогда не поздно. Не поздно встать с колен, в какой бы грязи ты не валялся. Наконец-то я это поняла. А ты зайди к папочке и скажи ему за все спасибо.
— Перестань уже винить меня во всем. Никто не виноват, что тебе не повезло с родителями.
— Заткнись, стерва продажная, — прошипела Элина. — Тебе-то повезло с родителями! Ты получила место хирурга, а меня твой папаша отправил работать на скорую с увещеваниями о скорых карьерных перспективах, а пока поработай, Эля, на холоде и в жаре, почти всегда голодная и уставшая, подбирай бомжей на улицах и неадекватных алкоголиков! Пока я пыталась выжить на этой адской скорой, вытаскивая с того света буйных наркоманов, которые, как окурки, валяются на дорогах, ты в красивом платье принимала клиентов в своем кабинете! Это из-за тебя мое лицо в таком неприглядном виде. Каждый раз смотря в зеркало, рисуй этот шрам на своем личике. Тебе понравится, поверь мне.