Уроки ирокезского
Шрифт:
Правда, когда генерал Фуллон подписывал распоряжение о статусе трамвайных работников, он даже не догадывался, что и вагоновожатые, и кондуктора будут мало что женского пола, так еще и несовершеннолетними, но когда он новых "сотрудников полиции" узрел, то отменять распоряжение не стал: темно-вишневая форма с золотым шитьем гляделась на них очень красиво, а где эти девочки числятся – да какая разница! Евгений Алексеевич про "разницу" уточнять не стал…
Его основной его задачей стало наблюдение за активностью "подрывных элементов". Наблюдать было довольно просто: эти самые "элементы" даже не старались особо прятаться, а, напротив, чуть ли не в открытую "вербовали сторонников". Поэтому "агитаторов" – в основном из люмпенов,
Большинство интересовавших Евгения Алексеевича персонажей возможностью получить удобную связь воспользовались. Ну а когда кто-то заинтересовывал его всерьез, то у данного лица случалась "мелкая поломка" (для чего было достаточно отключить выходной фильтр на телефонной станции) и телефонный монтер быстренько неисправность устранял – а за появлявшиеся в телефонных розетках микрофоны телефонная компания дополнительную плату не взимала и все оставались довольны. Включая и начальника службы безопасности трамвайного парка.
И в результате Линоров уже двадцать седьмого апреля сообщил мне, что "на завтра намечена всеобщая забастовка" в Петербурге. Что было в общем-то понятно: британцы старались "донести до русского императора", насколько он оказался не прав побеждая японцев. Однако лично я мнения британцев не разделял…
Евгений Алексеевич раскопал не только где будет устроена забастовка, но и кем конкретно:
– Устраивает ее "Собрание русских фабрично-заводских рабочих", имеющей множество членов на фабриках, и есть сведения, что Собрание это активно сотрудничает с социал-революционерами. Возглавляет ее некто Григорий Аполлонович Гапон, священник. И, в отличие от "Общества взаимопомощи рабочих", в которое входят самые умелые рабочие и мастера, "Собрание" объединяет рабочих малограмотных, подсобных большей частью. Заработки у них копеечные, так что на бунт поднять их несложно – куда как проще, чем работать заставить. Тем более, что в марте на мануфактуре Кожевникова "Собрание" это уже забастовку попробовало, прибавку к оплате выбило – и теперь они думают, что ухватили Бога за бороду и им все дозволено…
– А что полиция по этому поводу предпринимает? Или информация есть только у вас?
– Про намеченную забастовку полиция вряд ли знает. То есть фон Плеве точно про нее не знает, а служба наружного наблюдения Евстрата Медникова Гапона вот уже два дня как "потеряла". Его по протекции Витте на должность поставили…
– Понятно. А у нас к забастовке все готово?
– Что смогли – подготовили. А достаточно ли – узнаем завтра.
Забастовка началась на Путиловском заводе – там, где гапоновское "Собрание" имело наибольшее число активных членов. Что было понятно: две трети рабочих на заводе были рабочими именно подсобными, ничего делать не умеющими, но желающими получать наравне с профессионалами. И даже кое-что получающими от щедрот генерала Фуллона: Иван Александрович "Собранию" давал определенные поблажки, искренне считая, что сможет эту шайку как-то контролировать. Ошибочно считая, конечно: эту лавочку давно контролировали совсем другие персонажи…
Ну с Медниковым-то было понятно: будучи заведующим кассой Московской охранки, он наворовал столько, что "за неразглашение" был готов "не увидеть" что угодно. Вдобавок, он был старообрядцем – то есть последователем церкви, официально предавшей анафеме всех Романовых, так что тут никаких неожиданностей не было. А за тем, чтобы до того же фон Плеве не просочилась информация из других источников, внимательно следили многочисленные "ставленники" Великого Князя Константина: тот практически всех своих многочисленных любовников "проталкивал" на довольно высокие должности в МВД –
Двадцать восьмого – в понедельник – на Путиловском забастовало двенадцать тысяч человек (из семнадцати тысяч там работающих). Толпа собралась напротив заводских ворот, и простояла там часов до пяти вечера. Перед собравшимися постоянно выступали какие-то агитаторы, но никаких активных действий забастовщики не предпринимали. Что было понятно: одного завода руководителям забастовки было маловато. Все кончилось тем, что рабочие "договорились" назавтра к семи снова собраться на том же месте, разослать агитаторов по другим предприятиям – и потихоньку разошлись, имея в виду "назавтра сагитировать рабочих всех петербургских заводов".
Ну, насчет "всех" ребята явно погорячились, однако собранные Линоровым материалы позволяли сделать вывод, что "Собрание" намерено вывести на улицы даже больше ста тысяч человек. И лично мне готовящееся мероприятие оказалось не по душе – как, впрочем, и Евгению Алексеевичу. Причем мы оба знали, что городская полиция мирными способами помешать этому мероприятию не в состоянии: всего в городе полицейских было меньше двух с половиной тысяч человек, а численность только активных членов "Собрания" превышала десять тысяч человек. И "назавтра" его руководство намеревалось вооружить по крайней мере половину из них хотя бы дубинками…
– Мы можем его нейтрализовать по тихому? – поинтересовался я у Линорова, когда мы вечером возобновили обсуждение сложившейся ситуации.
– Гапона? Безусловно. Есть у меня один специалист, Павел Стефанович, он в юности в сумасшедшем доме где-то в Плоцкой губернии санитаром работал. И сей господин мешочком с песком любого аккуратно на полчаса отправит в царство Морфея. Думаю, на квартире попа брать надо, лучше всего – завтра утром, когда он на митинг к забастовщикам поедет…
– Ну, раз специалист у вас есть, делайте как считаете нужным. А я – я еще раз бегло просмотрел подготовленные Линоровым планы грядущих безобразий – займусь вот этим…
Двадцать девятого путиловские работяги действительно снова собрались (хотя и в заметно меньшем составе) и промитинговали уже часов до десяти утра. До десяти – просто потому, что ранним утром вторника небольшая толпа (по словам Линорова – человек сто, максимум сто двадцать), вооруженная дубинками и железными прутами, направилась к неподалеку расположенному судостроительному заводу. Подойдя к воротам, они представились как "путиловцы" и попытались войти внутрь – очевидно, с целью "сагитировать" судостроителей присоединиться к забастовке. Почему эти граждане называли себя "путиловцами", было не очень понятно – ведь приперлись они со стороны уже год как закрытой фабрики Кёнига (в пустующих цехах которой обычно тусовалась мелкая шпана), но уточнять это никто не стал. Потому что заранее подъехавшие верфи "трамвайные кондукторы" под руководством нескольких "вагоновожатых" внезапно сделали "агитаторам" бо-бо. Очень внезапно – и очень сильно.
Вообще-то девочек там было пара дюжин всего, но "путиловцам" это помогло чуть меньше чем вообще никак. Потом что резиновая пуля, выпушенная из помпового ружья четвертого калибра человека чаще не убивает, но ребра сломать вполне способна – да и с ног довольно легко сбивает. А раз уж Володя Ульянов эти ружья сделал под укороченную до пяти сантиметров гильзу, то патронов в "попму" помешалось достаточно – и по паре таких пуль каждому из "путиловцев" досталось. Некоторые, правда, откуда-то достали оружие вполне огнестрельное – но в плане применения оного эти некоторые заметно тренированным девочкам (другим девочкам, удобно рассевшимся на крышах окрестных зданий) проигрывали. А если учесть, что пуля из "бульдога" даже в упор пробить два слоя пятимиллиметрового поликарбоната не могла, шансов навредить "трамвайным девушкам" у "путиловцев" практически не оставалось.