Усилитель. Трижды воскресший
Шрифт:
В воскресенье, после утреннего сеанса поддержки кокона, мы вместе с княжеской семьёй, слугами и охранниками рода направились к вертолётной площадке, располагавшейся на окраине дворцовой территории.
За минувшие дни я ещё больше сблизился с младшими сыновьями князя – четырнадцатилетним Семёном и двенадцатилетним Цереном, и пока мы шли к вертолёту, они наперебой рассказывали о предстоящем путешествии. В ходе общения предыдущих дней они помогали мне изучать язык, мы вместе катались на конях и бегали по утрам, я наблюдал за их постоянными спаррингами в нескольких видах борьбы и меня они тоже обучали приёмам. А ещё они каждый день ходили в тир и стреляли из винтовок и автоматов и я всегда, если не был сильно занят с Мушен, шёл с ними и тоже занимался
– На Байкале времени должно быть много, там хороший ипподром и тир, сможем и покататься и пострелять, – заверили они меня.
Нам выделили места в первом вертолёте, вместе с князем и Мушен. Старший сын князя был в деловой поездке в Москве, его жена и дети разместились во втором вертолёте, третий вертолёт оккупировала семья ещё одного «старшего» сына с его «мелкими», а четвертый вертолёт был отдан Галсану. Слуги и охрана равномерно распределились по всем машинам.
Сразу после взлёта я прилип к иллюминатору и смотрел на мелькавшие внизу леса, дороги, городки и небольшие поселения. Ещё когда мы собирались вылетать из Владимира, мне очень хотелось увидеть землю с самолёта, но взлетали тогда мы под вечер и кроме красивого заката с борта самолёта и россыпи огней внизу я больше почти ничего не увидел. Так что сейчас мне удалось удовлетворить своё любопытство. К соседнему иллюминатору прильнула Мушен, звонко комментируя картины внизу – на самолётах и вертолётах она летала часто, но в её возрасте восторг даже от, казалось бы, привычных вещей, был вполне понятным.
Перелёт не занял много времени, и когда вертолёт заходил на посадку, Байкал и окружавшие его горы было хорошо видно. Мы приземлились на большом плоском плато, уступами спускавшемся к Байкалу. Здесь находилось несколько зданий, белели юрты и навесы, а неподалеку, около пристани, стояли яхты. Встречала нас большая группа местных – приближённых князя и прислуга. Размещение прибывших проводилось в «охотничьем домике», как назвал его князь, хотя это большое двухэтажное здание, сложенное из толстых брёвен, украшенное причудливой резьбой и выкрашенное в яркие цвета, больше было похоже на дворец, чем на «домик».
А дальше день понёсся, как конь, застоявшийся в конюшне – галопом. Стоило всем присутствующим занять места под большим навесом, как князь поднялся и начал речь.
Он сказал, что благодарен судьбе, которая во время подготовки к фестивалю на Куликовом поле свела его сына Галсана и дочь Мушен с нами, что он благодарен нам за посещение Бурятии и искренне рад знакомству с нами. Челюсть у меня отвисла: речей я слышал немало – и на собраниях в школе, и на других разных мероприятиях, да и проповеди в храмах – это ведь тоже, по большому счёту – речи. Но так, как говорил князь, раньше мне слышать не доводилось: густой баритон князя поднимался и опускался в нужных местах, он умело артикулировал, и ни разу не запнулся, как будто заранее выучил речь наизусть. А цветастые восточные эпитеты, которыми он насыщал своё выступление, дополнительно украшали речь.
В завершение, по кивку князя, в зал внесли национальные бурятские костюмы и надели их на дядю Толю, тётю Таню и меня.
– И отведайте наш национальный напиток – аарса, – завершил свою речь князь.
Нам подали чаши с белёсым напитком, и я немного отпил приятного на вкус, но кисловатого напитка. Дальше начались национальные песни и танцы, потом на ковёр вышли борцы, а после этого нас пригласили посмотреть на скачки. Затем мы вновь вернулись за стол, и князь предоставил слово Анатолию Дмитриевичу. Своим ответным словом дядя Толя тоже порадовал – его речь была ёмкой, красивой, густо пересыпанной эпитетами.
Рядом со зданием проводились соревнования стрелков из луков, которые должны были попадать в комки шерсти, обшитые кожей, и мы перешли туда. Присутствующие, до этого громко поддерживавшие борцов и наездников, теперь не менее эмоционально болели за стрелков из луков. Мы гуляли по большому полю, точнее, вместе с князем и Галсаном старались не отставать от Мушен, которая носилась
Мы с Семёном и Цереном вдоволь настрелялись из луков, получили возможность «помахать» саблями, братья устроили между собой борцовский поединок, а после небольшого отдыха взяли коней и больше часа катались вдоль берега Байкала.
Вечером, перед закатом, завершая торжества, князь провёл церемонию награждения победителей и вручение подарков выступавшим коллективам. После этого мы быстро погрузились в вертолёты и вернулись в городской дворец.
Серое пятно сдавалось, задавливаемое световыми коконами. Оно пульсировало, пытаясь сбросить или разрушить коконы, но сил у него не хватало и постепенно уменьшалось в размере и становилось бледнее. Уже через неделю я подзаряжал кокон всего два раза в сутки, часто даже не в лечебнице, а во время прогулок вместе с Мушен – пока она играла, я с расстояния в пару метров формировал новые «скорлупки» кокона. В выходные мы вместе с Галсаном и Мушен выехали ещё на одну экскурсию по городу; а к середине следующей недели серая зона в голове у Мушен исчезла полностью. Я ещё поддерживал у неё в голове небольшого «солнечного зайчика», но необходимости в нём не было, во всяком случае, я такой необходимости не видел. Через Галсана мы сообщили князю, что лечение закончилось и нам можно улетать.
Бурятия. Берег Байкала.
Отлёт назначили на понедельник, а в воскресенье князь решил дать обед в нашу честь. Для меня сам «обед» был понятен, – главное, чтобы котлет было побольше, но вот лететь опять на Байкал было интересно, но не понятно – пообедать вполне можно было и во дворце. Рассказывая о предстоящем обеде, Галсан сообщил, что князь готовит для нас подарки, и мы должны будем принять их, чтобы не обидеть хозяев. Я подумал, что было бы здорово, если бы мне подарили бурятский лук – мне нравилось стрелять из луков, которые имелись во дворце, они был удобными и тугими; во время экскурсии по городу я видел их в продаже в нескольких специализированных магазинах, но Галсан сказал, что здесь они упрощённые; так, ширпотреб, и можно ещё поискать и найти лук получше. Но потом мы закрутились, и про лук забыли.
Обед проходил на веранде второго этажа охотничьего домика, откуда открывался красивый вид на Байкал и горы, окружавшие озеро. Когда княжеская семья, немногочисленные его приближённые и мы разместились за столами, начался пир. После того, как хозяева и гости попробовали несколько блюд, встал князь и начал обращение к нам: – Дорогие друзья, я искренне благодарен Господу Богу, провидением которого пересеклись пути с нашими друзьями, в честь которых мы сегодня собрались.
Как и в прошлый раз, говорил он складно и ярко, а заканчивая речь произнёс: – Не зависимо от всего остального, я заранее распорядился подготовить подарки для вас. Анатолий Дмитриевич, прими от рода Окиновых копию хранимого в Оружейной палате доспеха своего предка – князя Шуйского.
Слуги внесли и поставили манекен, на который была надета кольчуга, богато украшенная золотом. Рядом сложили шлем и поручи.
Если бы глаза могли вылезти из орбит, а челюсть вывалиться – это бы произошло. А так – я во все глаза смотрел на дядю Толю и не мог поверить словам князя о том, что мой воспитатель, работающий монастырским конюхом, принадлежит к одному из великих родов, оставивших яркий след в истории России.
Дядя Толя поклонился князю, а тот продолжил: – Анатолий Дмитриевич, мы знаем, как много ты делаешь для приобщения детей к военной истории, их развитию, подготовке к службе в армии, воспитанию у них патриотизма через участие в фестивалях реконструкторов. Чтобы облегчить тебе эту работу, род Окиновых дарит тебе по пять комплектов военной формы и вооружения – дружинной, стрелецкой, петровской и суворовской эпохи.