Услышь мой голос во тьме

Victoria M Vinya

Торопливое настукивание в дверь — явно какая-то мелодия. Любимая привычка Митча, когда он получал хорошие деньги за поимку очередного отребья. Рей свернула пергамент, отставила чернила с перьевыми ручками и открыла дверь.

— Ты когда-нибудь напивалась? — сходу спросил, прислонившись к дверной раме.

— Не понимаю, к чему этот вопрос прежде «привет», но нет, не напивалась.

— Тебе сколько, двадцать два?

— Двадцать один.

— И ни разу не ужиралась? Эх, бесцельно прожитая юность!

— Да знаешь, как-то прекрасно обходилась и без этой дряни. Может, ещё спайса* сразу предложишь?

— Вот

чего сразу занудничать, а? Погнали сегодня с нами в город! Будем мотаться по барам и клубам, набирать на жопы банальных приключений. И, возможно даже, на закате веселья один счастливчик из нас проблюётся, — заключил с загадочным подмигиванием.

— Угу, я даже догадываюсь, кто из нас будет не Кори и я, — рассмеялась, сложив руки на груди.

— С нами будут Бен и Арди, так что можно ещё поставить на Соло, — гоготнул в ответ.

— Я пойду! — проговорила не раздумывая.

— Вот и чудненько! Встречаемся тогда у нашего кинотеатра в половине восьмого, — поднял вверх большой палец и спустился с крыльца.

Рей намывалась как в последний раз и долго возилась с причёской, выбрав в итоге небольшой пучок на затылке, а оставшуюся часть прядей распустила по плечам. Когда надевала тунику, вырез у запаха оставила глубже, чем носила обычно: «Как это развязно», — подумалось ей. Закончив, пару минут рассматривала себя в зеркале, боясь, что сделала недостаточно. На глаза ей попалась отставленная в уголок и уже чуть покрытая пылью алая помада — подарок Кори. Неуверенно потянулась, взялась за чёрный корпус, дунула на колпачок и открутила его. Наносила долго, аккуратно, тщательно высматривала, чтобы не намазать лишнего, опасаясь выглядеть вульгарной или неумёхой. Вышло не идеально, но вполне сносно, и Рей осталась довольна первым подобным успехом.

У кинотеатра была раньше назначенного времени, но Митч и Кори приехали вдвоём и сказали, что остальные уже ждут их в кантине.

Грохот музыки слышался даже на улице, у входа стояла брань, издаваемая тремя подозрительными личностями-пришельцами, которые не могли поделить последнюю продажную девицу, из-за угла здания воровато выглядывал осунувшийся продавец спайса, вылавливая из толпы покупателей. Вдоль улицы светились неоновые вывески, на асфальт проливала искрящиеся разноцветные брызги голографическая реклама. Внутреннее убранство бара было оформлено в стиле воздушной яхты, под потолком собралось густое облако от курительных смесей, повсюду сновали желтокожие официанты, а у стойки тёрся огромный мохнатый тип с уквадраченной головой и нависшими над веками бровями, мацающий за зады сразу двух красоток. С диванчика в дальнем углу помахала рука в светящемся широком браслете: «Ребята! Мы тут!» — крикнула Арди, подскочив. Сердце Рей прибавило пару ударов, пока она вместе с друзьями приближалась к заветному дивану.

— Ого, какие вы трое красавчики! — весело воскликнула Арди и принялась всех крепко обнимать. — Если что, я лично уже начала без вас, — хохотнула, садясь обратно, — у меня завтра экзамен, так что покину нашу уютную вечеринку после одиннадцати вечера.

— Ну, вот… вечно что-нибудь да не так идёт, — огорчилась Кори.

— Я оставлю Бена, будет развлекать вас вместо меня.

— Какой тонкий сарказм, — отметил Соло.

— Просто такое ощущение, что мыслями ты ещё в своём космопорте. Мы с тобой тут почти час сидим, а ты только головой по сторонам вертел и ничего

не выпил даже.

— Я, конечно, пробовал алкоголь, но никогда не присутствовал на попойках. Так что пока как-то не влился в здешнюю атмосферу.

— Значит, сегодня будете вместе с Рей постигать тонкости этого «безумно сложного» занятия, — Митч деловито поднял вверх указательный палец, после чего отправился к барной стойке за напитками.

Бен окинул взглядом Рей и остановился на её лице, сначала не в силах понять, что его так приковало к нему, пока губы Рей не разомкнулись с влекущим очарованием. В цветастых лучах прожекторов они походили на красный свет маяка, и Бен почувствовал себя одним из кораблей, что садились у него в порту в звёздную ночь.

— Красивая… красивый цвет, — буркнул он в её сторону, очерчивая на своём лице линию губ.

— М? — кивнула она ему, подавшись вперёд. Бен тоже нагнулся через столик и заговорил громче.

— Я говорю, помада красивого цвета у тебя.

— Да? Спасибо. Очень мило, что ты заметил, — её улыбка сделалась нежнее, — я первый раз такой яркой крашусь, очень непривычно. Она ещё пахнет вкусно! — наивно добавила Рей, залезла в перекинутую через плечо сумку, достала помаду, открутила колпачок и протянула её к лицу Бена. — Пока наносила, долго размышляла, съесть её или всё-таки оставить до следующего раза, — и звонко рассмеялась.

Этот смех вызвал в нём сладкое томление, покалывание в пальцах и под языком. Бен обхватил её запястье, прикрыл веки и сделал вид, что с увлечённостью принюхивается. Большим пальцем он ощутил участившийся пульс и легонько погладил подрагивающий участок кожи. Рей почувствовала, как отяжелели её бёдра и между ног стремительно разлилось тепло. Она неосознанно вообразила, как Бен пробовал языком кожу на её запястье, которую прогладил. Мотнула испуганно головой и отняла руку: «Ну, и глупости у меня на уме!» Представленную ею картинку отбросило в мысли Бена. Обездвиженный неожиданным видением он уставился в одну точку, не понимая, откуда взялся этот образ — расцвел внутри него — непрошенный и обволакивающий.

Перед носом мелькнула рука Митча, держащая поднос со стаканами различной формы и разноцветными жидкостями внутри них. Бен вышел из оцепенения.

— Ну, малыш, вперёд! — Митч указал Рей на выпивку. — Давай так, вот отхлебни вообще из всех стаканов, а понравившийся забирай себе, заодно попробуешь целый ассортимент. То же, что в детстве с конфетами в вазе на праздник: надкусить каждую и бросить обратно — это же святое.

— У меня в детстве не было таких праздников. Вообще праздников не было, — грустно ответила она.

Бен бросил на неё взгляд сочувствия и сделался хмурым.

— Проблемы с родителями? — осторожно поинтересовался он.

— Нет. Родителей не было, вот и проблем не было, — она неестественно, нервически засмеялась, но это выглядело жалко. Бену стало лишь больнее за неё.

— Всё в порядке, ты можешь не смеяться над этим, если не хочешь: в дерьмовом детстве мало весёлого, — ему так не хотелось, чтобы Рей насиловала себя весельем. Бен увидел в глазах друзей сочувствие и скрытое осуждение — за то, что она портит вечер неуместной грустью. Понимал, что в них это было не сознательно и без злобы, но не желал присоединяться. Его искренность и сострадание были награждены её благодарным взглядом и едва уловимым кивком головы.