Утопающий
Шрифт:
– Но мы же для этого собрались, – продолжила Бронна более равнодушно. – Так вот, Макс, если вам нужны японские ресурсы, вперед. Езжай в Токио, мы мешать не будем. А вот…
Ал только сообразил, что Даммер – это лишь фамилия, но развить мысль не успел. Прямо перед ним раздался оглушительный звук, отчего Ал слишком громко вздохнул. Он словно забыл, что перед его окном стоит человек, у которого только что завибрировал телефон.
«Так глупо спалиться».
И правда – звук услышали снизу.
– Бронна, – послышался голос Джейн. – Иди проверь.
– Нет, – протянула Бронна.
– Бро? – тише спросила Джейн.
– Это ловушка, – пояснила Бронна. – Они хотят нас разделить. Пойдем… вместе.
Ал
«Пистолеты. У них есть пистолеты».
«Конечно, у них есть пистолеты, идиот».
Ему вдруг стало страшно, словно стрелять идут в него. Ал вдруг понял – он услышал щелчки, но не услышал возражений со стороны Даммера. Неужели он не против, чтобы его людей спалили? Мысли побежали одна за другой.
«Если это правда ловушка, и Бронна и Джейн сейчас подстрелят?».
«Но, если они готовы к этому, просто так не сдадутся».
«Будут стрелять».
«В того, кто стоит передо мной».
«Туда, где сижу я».
Ал дернул рукой, он уже был готов выпрыгнуть в окно на улицу, тогда у него хотя бы появиться шанс скрыться в деревьях. Однако женский голос в коридоре затормозил его на долю секунды.
– Иди за мной.
Громоподобный взрыв. Ал никогда бы не подумал, что выстрелы вблизи звучат настолько громко, раньше он слышал их только в состоянии шока, отчего весь окружающий мир словно затихал. Он дернулся всем телом, распахнув ставни сразу с обеих сторон, и инстинктивно начал отклоняться назад. Что-то брызгами и какими-то ошметками летело на блестящий в темноте клеенчатый пол. Глаза автоматически распахнулись так, что грозили выкатиться из-под век, отчего тут же пересохли. Женское ругательство. Оказалось, человек, стоявший перед окном Ала был женщиной. Был. Одна из вошедших – Джейн или Бронна застрелила ее, как только поднялась на этаж. Он не знал, что со вторым человеком, поджидающем в комнате, но к той, что упала, поспешила одна из женских фигур. И увидела Ала. А затем тоже упала под звук, схожий с раскатом грома, и крик, вырвавшийся из ее рта. Тот, чей голос Ал обозначил Джейн.
Ал почувствовал брызги чего-то теплого на лице, видел искаженное ужасом лицо, предсмертную маску, которая была ему знакома, и падал сам. Он выкатился на балкон, на ходу теряя калоши. Не чувствуя своего тела, приподнялся на ноги, схватив обувь, тут же осел, почувствовав под собой что-то твердое – перила балкона. Ала они не остановили. Он продолжил забираться на низенький деревянный заборчик, пока не почувствовал, что снова падает. А потом испытал дежавю.
Тепло куртки, которое он чувствовал, скатываясь на спине по изогнутой крыше было теплом кровати. Его укрывали одеялом. И звуки, которые он сейчас слышал со всех сторон, были не выстрелами, а стуком в дверь. И убили перед ним маму, а не незнакомую женщину. Это ее кровь у него на лице. Но Ал не был способен ее стереть. Он все еще чувствовал, что падал. только теперь совсем не ощущал опоры. С мягким шлепком, отдавшимся болью по всему позвоночнику и груди, он приземлился на что-то влажное, а потом увидел очертание двух человек прямо над собой. Нет, это были не люди – его ноги. Ал успел стянуть с себя очки и почувствовал каждый камушек под головой, каждый ошметок грязи, прилипающий к волосам, пока он, кувыркнувшись назад, не скатился в лес.
«Надо остановиться».
Он не с первого раза перекатился на бок, чувствуя себя так, словно сломал себе все ребра. Затем поднялся на ноги, они были ватными. Однако Ал заставил себя побежать. Ноги со временем окрепли, а легкие словно не нуждались в воздухе. Он не замерзал, не врезался в деревья. Казалось, он перестал существовать, просто несся вперед.
Все прекратилось, когда Ал почувствовал что-то острое под ногами. Мальчик натянул
«Это хорошо».
Только глаза он так и не смог сомкнуть – они остались широко распахнутыми. Ал влез в колоши, ногам в промокших шерстяных носках теплее не стало, и обернулся. Хлопки, словно от взрывающихся петард или фейерверков прозвучали короткой трелью, потом раздалось еще два, потом тишина. Ал вздрогнул, когда с темных огромных силуэтов деревьев взвилось несколько кричащих воронов.
Он пошел домой. Как добрался не помнил, помнил только отголосок мыслей, что хочется остановиться – он дико устал. Ал не вошел в дом, добрался сразу до ванной. Набирал холодную воду, так как теплой в такой час не было, сначала в ковшик, плотно прижимая его к крану, чтобы не было шума, а потом уже в тазик. Потом долго возил бабушкину куртку в воде по дну тазика, добавил кусок хозяйственного мыла, лежавший на подоконнике, и не стал вытаскивать. Затем вышел на улицу, стянул с ног носки и начал стирать их в медном шумящем умывальнике. Он не был уверен, что не разбудил бабушку, но единственное, что она бы увидела, когда вышла на улицу, как он трет и трет лицо полотенцем, не прекращая ни на секунду чувствовать на коже что-то теплое и липкое.
Ал переоделся в пижаму, кинув штаны и свитер в комнату, где стояли фотографии мамы и дедушки, а на полке рядом с ними – иконы. Он охватил взглядом угол и в мыслях у него возникло сухое, но трепетное «спасибо», а из губ вырвалось:
– Все так и должно было быть.
Пленка, расстеленная на полу второго этажа заранее, поплыла перед глазами, а в ушах зазвучали слова мужчины в белой куртке: «Может, это ловушка», человека в зеленой: «Вы говорили, Джейн не слишком надежна» и ответ, что она все равно пойдет. Вот кто был настоящим изгоем. Человек, на которого всем было достаточно все равно, чтобы отправить в ловушку, или на которого достаточно злились, чтобы просто убрать.
Ал вдруг то ли икнул, то ли всхлипнул. Он захотел заплакать, разреветься, но изо рта вырывались только резкие выдохи, как у Юдрузу, когда он садился на лавку во время физкультуры. Зато после них заснуть получилось быстро.
Глава 5
Не обманешь
Утром Ал испугался лишь бабушки. Он проснулся с больной головой и горлом, но физическое состояние его в кое-то веки не волновало. Он боялся, что ему будет плохо морально, а ведь раньше даже не задумывался, чем это может быть на самом деле. Но все было относительно нормально. Боли не было, страха тоже. Была лишь странная отрешенность, но Ал всегда где-то летал, только обычно в мыслях, а сейчас их не было. Мальчик даже не заметил, как к нему подошла бабушка, поэтому звук собственного имени оглушил его, как вчерашние хлопки выстрелов, похожие на фейерверк.
– Саш!
Он испугался еще больше, подумав, что она начнет спрашивать, почему ее садовая куртка грязная, почему она нашла запачканную одежду в соседней комнате.
Но она лишь сказала:
– Завтракать.
И ушла.
Неужели она все еще злиться за то, что он пришел грязным вчера днем? Сейчас это казалось таким глупым. Двух человек убили, а она… ничего не знает. И никогда не узнает. Только спросит, почему он не ест.
Ал чувствовал вину, проходя по своей улице и боясь услышать шорох шин о гравий. За то, что не поражен настолько, насколько должен был, что не испытывает жалости к убитым вчера. Да, он их не знал. Да, он уже видел смерть – его мать зарезали у него на глазах. Но разве он не должен чувствовать хоть что-то, снова повстречав ее? Может, он какой-то неправильный?