Узы крови
Шрифт:
– Ох, не нравится мне это все... – сквозь громогласную вибрацию воздуха до меня донесся голос Криля. – Ай! Да за что? Все... Хватит!
Глава 27
Мир Пустошей порой называют мертвым, и это не просто так. Дело даже не в том, что подобные ему карманы пространства существуют вопреки законам мироздания. Уже давно стало понятно, что хулиганистой стихии, на чьей энергии и зиждется баланс миропорядка, прощается многое. Игра Хаоса в Творца, похоже, воспринимается как некая шалость подростка: ну пальцем пожурят, возможно, даже накажут, но едва ли это что-то решит.
Тинон не любил тратить
Однако за непробиваемой стеной прагматизма, сегодня проскочило что-то доселе неизвестное варкийскому ветру. Мертвый мир заворочался капризным ребенком. Его громогласный рев разорвал тяжелые небеса, орошая землю солеными слезами. В Пустошах пошел дождь. И цена его в этих землях превосходила все мыслимые ожидания. Даже засушливые пустыни Бардосского Плато порой вкушают живительный эликсир небес, а здесь это явление можно и не застать за всю жизнь. Так говорят местные, и причин для неверия Тинон не находил...
– Лу-у-у! – Перекрывая рокот грома, прорычал Альм, неподвижной скалой замерший за спинами своих воинов. Его тело давно окутали клубы непроглядной черной дымки, сквозь которую пробивался лишь яркий цвет его рубиновых глаз. – Помоги мне!
Буря эмоций, заключенная в нескольких словах господина пробила сердце Тинона горячим металлом, и в одночасье прожгла в его душе незримую дыру. Ее края пылали жидким огнем, распаляемым запахом крови. Бой еще не начался, но сквозь тьму варкиец с ужасом обнаружил алые ручьи, ниспадающим потоком струящиеся по щекам и шее господина.
– Он убивает себя... – прошелестел голос сестры, чей взор был направлен за спину. – Не знаю, кто такая Лу, но ее помощь сейчас просто необходима.
– Он приказал сражаться несмотря ни на что! – Рыкнул на нее Тинон, и силой заставил себя перевести взгляд на войско, спазматической дрожью скованное страхом и негодованием. «Еще недавно они ликовали! Готовились сорваться в бой во имя своего генерала, а сейчас их мысли мечутся подобно молодым ветрам!» Гнев растекался по жилам варкийца выдворяя прочь сомнения. – Он! Приказал! Биться! До последней! Капли! Кро-о-о-ви! – Голос Тинона вошел в резонанс с буйством мира, и пронесся безудержным ураганам по рядам растерявшийся воинов.
А потом произошло то, что окончательно выбило дух из уже прославленных воинов Лорда Тьмы. Обернувшись, Тинон заметил, как вены на теле господина вздулись зелеными змеями, пульсирующими чистой энергией природы. В момент, когда изумрудное мерцание достигло пика своей частоты, Альм, вдруг, что-то прорычал и взорвался непроницаемой Тьмой. Гудящим потоком она рванула к надвигающимся сектантам над головами шокированных воинов. И в тот момент, когда отчаяние в сердцах бывших рабов и хаоситов, ставших соратниками, подстегнутое страхом перед уже различимыми силуэтами «черных» демонов, Тьма каким-то чужеродным голосом прошептала: – Б-о-о-о-ой!
Глаза ближайших к Тинону воинов зажглись безумной яростью. На миг варкийцу показалось, что Тьма подавила волю его подопечных, обратив безвольными болванчиками, но счастливые улыбки двух его любимых женщин, освещенные сиянием стихии в их глазах, разорвали в клочья предательское сомнение его дрогнувшей души.
– Все-таки, он соврал... – с улыбкой прошептал Тинон, – ...сказал, что останется в арьергарде, а в
– Командуй! – Прорычала желтоглазая бестия, чья воинственная поза недвусмысленно намекала о нетерпении. Верия едва сдерживала себя, поэтому ее огрубевший голос вызвал у Тинона лишь улыбку. Как не уповай на судьбу, а ему повезло: сестра рядом, жива и здорова, а жестокий мир, который сулил лишь страдания, подарил ему женщину, и в постели с ней так же горячо, как и на поле боя.
Взгляд варкийца мазнул по бурлящему стихиями небу. В гуще черного марева пульсировал источник зеленого цвета. Тусклый, и едва заметный, но сердце Тинона, при виде этой маленькой искры стихийной энергии, завибрировала от накатившейся гордости:
– Ты вызвал бурю, а я усмирю ее и направлю на головы врагов, во имя нашей победы, господин... – его слова едва тронули губы, беззвучным шепотом утянутые в пустоту. Варкиец отвесил глубокий поклон образу своего господина и, резко выпрямившись, обратил взор на сборище разбойников, на которое сейчас походила его армия. Бледно-голубые глаза зажглись гневом, и уже следующую его реплику не сумела заглушить даже какофония буйства стихий:
– Держать стр-р-р-о-о-о-ой, грязные оборванцы! Ни шагу без команды! – Завывающий ураганом голос командующего заставил воинов на ходу дернуть головами. Некоторые из них, не отличающихся особой ловкостью, кубарем покатились вниз с песчаного холма. Благо, место для сражения было выбрано с умом, и рельеф не скалился смертоносными клыками и крутыми провалами. – Фланги! Закручиваем полукольцо! И чтобы мимо вас даже песчинка не смогла проскочить! Центр! Построение два! Колем вражье войско! – Сердце опытного воина клокотало в груди, горячее дыхание обжигало глотку, но он улыбался, как и две его верные спутницы. Лишь на миг они переглянулись и сорвались на помощь первой линии, в задачах которой значилось разделение врагов на две группировки, а после... да поможет им господин.
*****
– А-а-а-а-а! – Боль. Никогда прежде я не погружался в нее с таким упоением. Она пронзила каждую клетку моего тела, мгновенно расщепляя тело и разум, а энергия Лу, подобно ловчему душ, возвращала целостность моему телу, когда оставался последний шаг, чтобы оказаться за гранью. Я будто умирал и тут же воскресал сотни, если не тысячи раз ежесекундно. Мне казалось, что я знаю, на что иду, но сейчас я орал от боли, а в голове набатом отзывались хохочущие голоса. Словно клоны из параллельных вселенных, чья жизнь уже оборвалась, насмехались над каждой версией меня, что готовились присоединиться к их гомонящему театру безумия.
– Бестолочь! Бестолковая, безмозглая бестолочь! – В такт им орала Богиня. Только голос ее, наполненный болью и отчаянием, выражал лишь сочувствие и злость. Лу едва справлялась с теми, чтобы не дать нам обоим умереть. Я чувствовал, как надрываются ее божественные жилы, как хрипнет от натуги ее голос, и как стремительно гаснет изумрудное сияние ее силы.
– А-а-а-а! – Я орал, едва цепляясь разумом за реальность, но стихийная буря преобразовывала мой голос раскатистым громом. Словно я стал единым целым с зарождающимся коллапсом. Он с остервенением пожирал мою жизнь, набираясь сил, а я безвольно отдавал ему самого себя. У всего есть цена, важно лишь то, что ты покупаешь. Сейчас на прилавок в лавке Судьбы, торговец выставил сотню лотов, где каждый из них представляет собой жизнь одного из моих людей. Я покупаю их болью и страданием, рискую проиграть, но сдаваться уже нельзя.