В борьбе за свободу

Гаврилов Борис Иванович

19 июня «Стремительный» вышел в море. По пути ему встретился контрминоносец «Завидный». Лейтенант А. А. Янович взял из его команды еще несколько человек, среди которых оказался член «Централки» торпедист И. Бабенко, товарищ Л. Пыхтина с 1902 г. Они обменялись планами. Ночью И. Бабенко удалось вывести из строя торпеды, при этом он воспользовался помощью кочегарных квартирмейстеров Е. Карпенко и А. Кузнецова, матросов П. Кипенко, М. Ситникова и М. Соболева. Когда на рассвете 20 июня «Стремительный» подошел к Одессе, командиру доложили о негодности торпед. И. Бабенко обвинили в нерадивости и списали с корабля. Только вечером, приняв уголь, масло и новые торпеды, «Стремительный» смог уйти из Одессы. Однако утром 21 июня выяснилось, что и новые торпеды не могут действовать, так как испорчены [144] уже не только они, но и торпедные аппараты. Днем «Стремительный»

пришел в Констанцу. Не застав там «Потемкин», он направился в Варну, где торпеды и аппараты были исправлены. Затем миноносец проследовал к берегам Крыма, получив в пути известие, что «Потемкин» в Феодосии. По дороге на «Стремительном» вышел из строя один машинный котел. Чинили его два часа. Перед Феодосией миноносец 23 июня зашел в Ялту, и когда он наконец прибыл в Феодосию, то «Потемкина» там уже не было. 24 июня в 6 часов утра «Стремительный» покинул Феодосию. Революционные моряки миноносца, узнав, что «Потемкин» не имеет угля и воды, решили, что пора совсем прекратить рейс своего корабля: в 6 часов 25 минут в котлах не без их помощи произошла авария, в результате которой котлы полностью вышли из строя {406}. Моряки на деле продемонстрировали свою солидарность с экипажем «Потемкина», при этом наиболее активно помогали потемкинцам матросы технических специальностей, составлявшие ядро революционеров на флоте.

Командир минного крейсера «Гридень» капитан второго ранга Степанов перед выходом на поиски «Потемкина» объявил команде задачу похода и призвал матросов «выполнить свой долг». Как только крейсер вышел в море, старший инженер-механик капитан Н. Н. Зайцев вызвал к себе машиниста второй статьи И. Г. Захарченко и открыто предложил ему сделать все, чтобы сорвать поход, потому что «Потемкин», по мнению инженера-механика, «не заслужил того, чтобы его подрывали». О разговоре с Зайцевым Захарченко сообщил своим товарищам. Революционно настроенные моряки решили при встрече с «Потемкиным» поднять восстание и распределили обязанности для захвата корабля. Но командир крейсера Степанов заметил перемену в поведении команды и предпочел вернуться в Севастополь{407}. Впоследствии матросы «Гриденя» активно участвовали в ноябрьском восстании во главе с лейтенантом П. П. Шмидтом. Орудия минного крейсера стреляли по царским войскам, прикрывая горящий «Очаков».

К «Потемкину» готовилась присоединиться и команда канонерской лодки «Черноморец», находившейся в Греции в афинском порту Пирей {408}. С той же целью утром 19 июня было поднято восстание на учебном судне «Прут»{*36}. 15 июня в 4 часа утра «Прут» вышел [145] из Николаева для осмотра учебных укреплений на Тендре. На судне было 170 членов команды, военная комиссия из 22 офицеров для приемки укреплений, Подрядчик-строитель, 38 практикантов Одесского училища торгового мореплавания и 430 учеников-машинистов, которых списали на «Прут» с других кораблей эскадры (двух из них «Прут» должен был передать на «Потемкин», но, когда судно подошло к Тендре, броненосец уже шел в Одессу). На Тендре командир «Прута» капитан второго ранга А. П. Барановский получил известие о восстании на «Потемкине». Одновременно матросам судна сообщили о восстании рыбаки. Командир «Прута», не зная что делать, запросил по телеграфу Севастополь и получил приказ идти в Николаев. Перед уходом А. П. Барановский послал на Тендру 8 человек для покупки мяса. Вероятно, он надеялся задобрить этим матросов, боясь повторения на «Пруте» потемкинских событий.

16 июня около 10 часов утра «Прут» пришел в Николаев и стал на якорь против французского завода. К тому времени начавшиеся 30 апреля забастовки в Николаеве под влиянием известий о «Потемкине» слились во всеобщую политическую. Николаевский комитет РСДРП выступил с призывом к вооруженному восстанию. 16 июня в городе было введено военное положение. Моряки Николаевской базы выражали сочувствие потемкинцам, среди них, как сообщал в департамент полиции начальник городского сыскного пункта «началось заметное брожение». {409}

Около полудня, рассказывал позднее участник восстания на «Пруте» машинист первой статьи И. И. Атамасов, «какой-то шустрый мальчуган добрался вплавь к борту «Прута» и перебросил фуражку с зашитыми в нее прокламациями Николаевского городского комитета «большинства». В прокламации подробно рассказывалось о том, что в Одессе восстали тысячи рабочих, что на помощь пролетариям пришел броненосец «Потемкин»{410}. Из города доносились выстрелы: казаки стреляли в рабочих.

На следующий день 50 матросов сошли на берег, [146] чтобы принять военный груз для Севастополя.

Рабочие в порту рассказали им о столкновениях с казаками и полицией, о сочувствии восстанию солдат Николаевского гарнизона, дали пароль и явку в Николаеве. К 15 часам матросы закончили работу и вернулись на судно {411}.

По плану «Централки» «Прут» должен был присоединиться на Тендре к восставшей эскадре, а затем идти вместе с ней в Севастополь, где высадить десант в районе Сухарной балки для захвата оружейных складов. Узнав о «Потемкине», революционеры учебного судна решили подождать восстания всей эскадры, а пока усилить агитацию среди молодых матросов. Обстановка на корабле была чрезвычайно напряженной. С 15 июня команда фактически перестала повиноваться офицерам и даже открыто насмехалась над ними. Социал-демократы едва удерживали матросов от преждевременного выступления.

Днем 17 июня командир «Прута» получил из Севастополя срочную телеграмму с приказом немедленно идти в Одессу на соединение с эскадрой, и в пятом часу вечера судно вышло в море. Перед этим А. П. Барановский получил дополнительные инструкции от контрминоносца, специально посланного вице-адмиралом А. X. Кригером. Около Очакова «Прут» встретила яхта главного командира Черноморского флота «Эриклик», с нее было получено подтверждение приказа идти в Одессу {412}.

До сих пор советские историки выдвигают различные предположения, пытаясь выяснить, для чего понадобился транспорт «Прут» при усмирении «Потемкина». Думается, что разгадка проста: на «Пруте» находился взрывоопасный в революционном отношении элемент - ученики машинной школы, да и команда этого судна имела репутацию революционной, поэтому А. X. Кригер предпочел иметь «Прут» перед дулами орудий своей эскадры, чем отпустить его в неспокойный Севастополь, где и без того осталось слишком много революционно настроенных моряков.

18 июня в 2 часа ночи «Прут» подошел к Тендре. Руководителю судовой социал-демократической организации А. М. Петрову удалось связаться с рыбаками и передать им письмо для потемкинцев о готовности команды судна к восстанию. В ту же ночь на «Пруте» состоялась сходка, в которой участвовали около 100 революционно [147] настроенных матросов. Популярный среди команды машинист первой статьи Д. М. Титов призывал матросов к немедленному выступлению. А. М. Петров возражал ему и убеждал матросов подождать до присоединения к «Потемкину» остальных кораблей эскадры, доказывая, что плохо вооруженный «Прут» в случае боя будет только мешать броненосцу. Сходка продолжалась всю ночь, но ни к какому решению ее участники так и не пришли, за исключением договоренности заявить в обед протест против плохой пищи {413}.

Командир «Прута» А. П. Барановский ждал эскадру 18 июня. Видя напряженное положение на корабле и стараясь не раздражать матросов, он отменил в этот день все занятия, и свободная от вахты команда была предоставлена сама себе. Революционно настроенные матросы собрались на сходку: Д. М. Титов вновь требовал немедленного восстания, а А. М. Петров по-прежнему убеждал его подождать исхода встречи «Потемкина» с эскадрой.

Около 13 часов с Тендры на «Прут» передали для А. П. Барановского сообщение о тревожных настроениях в эскадре и приказ ожидать дальнейших распоряжений, соблюдая осторожность. Сообщение сразу стало известно всей команде. Обстановка на судне продолжала накаляться. А. П. Барановский посылал на Тендру шлюпку за шлюпкой, ожидая новых распоряжений от командующего эскадрой. В 20 часов он получил из Одессы телеграмму от командующего войсками с извещением об уходе эскадры в Севастополь, а на рассвете 19 июня пришла телеграмма от начальника штаба флота с приказом идти в главную базу {414}.

В ночь на 19 июня матросы еще раз собрались на сходку. На горизонте виднелись неизвестные корабли, а со стороны Одессы светил прожектор «Георгия Победоносца». Матросы, не зная о событиях на одесском рейде, приняли его за «Потемкин». Они решили начать восстание утром, когда «Прут» снимется с якоря и скроется из виду неизвестных кораблей на горизонте. Матросы опасались, что ими могут оказаться верные правительству миноносцы.

19 июня «Прут» снялся с якоря и взял курс на Севастополь. В 9 часов 30 минут часть команды судна собралась на юте для воскресного богослужения. В это время машинист Д. М. Титов подал сигнал к восстанию. Оно началось в нижних помещениях корабля. Матросы [148] расхватали винтовки и взломали замок патронного погреба. Затем с криками «ура!», «в Одессу!», «к «Потемкину»!» они бросились на спардек. Офицеры пытались спрятаться в каютах, но матросы выгоняли их на палубу.